Ездоки и погонщики

Ровно десять лет назад родина скрепя сердце разрешила на стороне от нее немножко отдыхать, тосковать, любить ее, с ее березками, со стороны, стремиться обратно – оттуда же. 20 мая 1991 года она приняла закон «О порядке выезда из СССР и въезда в СССР граждан СССР». Она перестала смотреть на каждый отъезд как на потенциальную измену, она вообще резко перестала интересоваться моральным обликом выезжающих, а постепенно даже воспылала большими светлыми чувствами к русскоязычным соотечественникам, некогда проклятым ею же как предателям.

Если бы Горбачев не сделал в своей перестройке вообще больше ничего, то одного этого шага было бы достаточно для занятия какого-никакого пьедестала в истории. Во-первых, он показал русским мир. Во-вторых, он показал русских миру. И то и другое имело оглушительный эффект. Первое – внутри страны, второе – во всемирном масштабе. Сегодня с родины навсегда уезжает 100 тысяч человек в год, но 12 миллионов, выезжая, возвращаются. Будем считать, что среди тех 12 миллионов – большинство являет собой отчаянных оптимистов, они еще не утратили надежды сделать родину лучше, а сарай «Шеремьево-2» перестроить в большой и светлый замок на холме. Про 100 тысяч все понятно – они уже не верят.

Я живо помню эти чудные времена, когда у родины надо было сильно отпрашиваться, а она сильно ревновала всякий поход на сторону, косила недобрым, но материнским взглядом и почти плакала, нехорошими слезами, отпуская своих сынов и дочерей за границу ближе, чем в космос.

Она испрашивала 11 первых экземпляров характеристик. Характеристика отъезжающего куда-нибудь в теперь уже сказочную страну ГДР писалась не абы как, а по специальному шаблону, где было свое предписанное место и общественной активности (вел(а) кружок «Умелые руки», заведовал(а) сектором учебной работы местного отделения ВЛКСМ и пр.). Характеристика должна была умещаться, желательно, на одной стороне бумаги, а если текст переносился (что милостиво допускалось), то не менее двух строк, чтобы подписи местного треугольника (партком/комитет комсомола, местком, администрация) не выглядели бы на белом бумажном фоне так одиноко.

Непременно должна была наличествовать сакраментальная фраза о моральной устойчивости выезжающего, даже если он был дряхлым стариком-импотентом. Ведь тогда в СССР, как известно, секса не было совсем, но он начинался уже непосредственно за периметром пограничных столбов, скажем, в Польше.

Запись про моральную устойчивость должна была наличествовать и в случае, если гражданин (гражданка) был разведен. Но в этом случае развод как бы покрывался дежурным заклинанием, без которого выезд был невозможен – «причины развода парткому известны, они не могут являться препятствием для выезда за границу». Но на самом деле – часто являлись, поэтому семьи выездных граждан в среднем по стране были куда крепче, чем граждан невыездных.

Выезжающий должен был гордо нести и доносить. Нести – о достижениях великого Советского Союза, доносить – о прегрешениях попутчиков. На всякий случай наши люди предпочитали (да и им это настоятельно рекомендовалось) ходить за бугром кучками: в этом случае стучать было вроде как не на кого – все делали одно и то же. А со страшим вообще можно было чуть расслабиться и переложить на него свою ответственность.

Перед собеседованием на выездной комиссии (а заседаний было несколько – от местной ячейки до районного уровня) люди, как правило, волновались. Процесс непрерывного (в плане подготовки всяческих бумаг и прохождения всяческих комиссий) оформления в банальную соцстрану занимал не меньше месяца. Это сильно скрашивало унылый советский досуг. Люди так и говорили «Я сейчас оформляюсь туда-то».

И ведь еще что по-своему радует в эту десятилетнюю годовщину. То, что сегодня страной фактически управляют многие из тех, кто стоял на страже той самой, преисполненной маразма системы. С объявлением свободы выездные заседатели, отбросив ненужное ханжество, первыми бросились устраиваться в новой системе. Именно они создали прообраз рынка – комсомольские хозрасчетные предприятия, затем пришли и партийные. Именно они составили костяк нынешней банковской, бизнес и естественно-монополистической элиты страны. Теперь многие из тех «стражников» режима стали кто министром, кто полпредом президента в федеральных округах, а кто и ... Ну да ладно...

То, что эти люди столь легко и непринужденно для собственной совести и за исторически пренебрежительно короткий срок перенастроились абсолютно на новую лексику – насчет всякой там демократии и, прости господи, рынка, перенастроились на абсолютно новые алгоритмы поведения, не может не наводить на мысль о том, что мы с ними ну очень далеко пойдем. Вернее даже – уедем.

Георгий БОВТ (gazeta.ru, специально для «Городской газеты»)