А чего оно плохо лежит?

Глупо не воспользоваться возможностью поживиться за чужой счет. Так живут все, отличаются лишь в количеством и качеством добычи. Ну, еще причиной, подтолкнувшей взять чужое.

О совести же можно сказать, что она спит или дома на холодильнике осталась. Да и какая она – совесть? В глаза ее никто не видел, руками не трогал. Может, ее специально в устрашение придумали? Вместо того, чтобы пугать сторожами и наказаниями.

Не побежит же торговка отнимать горсть семечек, прихваченную по пути развеселой компанией? Вот отбирать палку колбасы или копченую селедку побежит. Но бывает, что зазевалась продавец и не заметила, как товару на прилавке убыло. И унесли его вовсе не потому, что кому- то очень кушать хотелось, а просто так: девчонок поразвлечь, перед друзьями покуражиться.

А вот молодой человек при галстучке и белой рубашечке, что нередко наведывается на «Вечерину у Марины», приворовывает там больше для интереса. Классно же, приходишь под конец вечера, когда входные билеты уже никто не спрашивает, и публика достаточно разогрета. Очаровательно улыбаешься дамам, принимаешь приглашения присесть за столик, поесть за их счет. Можно даже потанцевать с какой-нибудь серой мышкой и отвесить парочку избитых комплиментов. А чтобы вконец поразить своим светским воспитанием, надо предложить проводить, а заодно подержать или понести ее сумочку.

Большого труда не стоит незаметно передать эту сумку своим подружкам, столпившимся около раздевалки. Доверчивая дама может сразу даже не обнаружить, что ее обокрали. Ну а когда заметит, то как подумаешь плохое про такого вежливого мальчика? Тем более вот он, рядом, стоит и невинно улыбается.

Если же кавалер догадается, что его подозревают в неблаговидном поступке, он обиженно уйдет и напросится в провожатые к другой тетеньке. Или даже к нескольким. Те с радостью вручат ему нести свои пакеты-сумочки, и недоуменно посмотрят вслед, когда провожатый при первой же возможности рванет вдоль ул. Юбилейной, унося свою добычу. Однажды по весне только за один час юноша разжился парой ботинок, пакетом с косметикой и кучей недоеденных бутербродов.

А когда на другой день встретишь его на улице, помахивающего барсеточкой, то ничего кроме недоумения и оскорбленной невинности на его смазливом личике не отразится? Да что вы говорите? А у вас есть доказательства того, что я там был и что-то там украл? В подтверждение своей невиновности он может долго семенить рядом, весело допытываясь, как же вы так оплошали и на какую сумму понесли ущерб.

Обидно ощущать себя доверчивой дурочкой, которую легко обвести вокруг пальца. И поэтому, когда на городском рынке продавец по рассеянности вместо оплаченной пачки масла вручит две, секундное колебание «вернуть - не вернуть» разрешится мыслью: а почему всем можно, а мне нельзя? Тем более, какая может быть стыдливость, если разговор идет о торгующей публике? Им можно обвешивать, обсчитывать честных покупателей, жить по принципу «не обманешь - не продашь»?

Конечно, как бы не старалась продавец бдить за стрелочкой весов и нечистыми на руку покупателями, которые так и стреляют глазами, все равно при ревизии обнаружится недостача. Чтобы как-то выжить, необходимо изобретать новые, неизвестные широкой публике способы выворачиваться. Например, отправить покупателя в кассу оплачивать взвешенные уже конфеты, а самой тем временем отложить парочку дорогостоящих сладостей обратно в коробку.

Надо же как-то зарабатывать на жизнь, устраиваться в этом мире, где просто глупо не взять что-нибудь, что плохо лежит. Тебя обманывают, и ты обманываешь. Все воруют, и ты воруешь. Все найдут оправдание своему поступку, и ты себя легко простишь. Главное, оказывается, не в том, чтобы не украсть, а в том, чтобы за руку воришку не поймали, к стенке не приперли, расплачиваться не заставили.