Чувствовать себя виноватой

Знающие люди говорят, что милостыню надо подавать в специально отведенных для этого местах – у церкви, во всех остальных случаях это будет не милостыня, а своего рода взятка. Или оплата собственного спокойствия. Мол, сделал, все, что мог, и, оставьте меня в покое. Всевозможные теологические споры мне, очевидно, не под силу. Но вопрос подавать – не подавать, жалеть – не жалеть, признаться, волновал всегда. Даже временами казался своего рода лакмусовой бумажкой порядочности человека. Но как-то раз все метания по этому поводу кончились.

Однажды в конце рабочего дня я зашла в хлебный магазин, что на углу улиц Карла Маркса и Пятилетки. Очередь за хлебом была небольшая, к тому же быстро двигалась. Стою, разглядываю витрину с множеством видов хлебов и булок. Думаю о чем-то своем, мысленно еще пребывая на работе. От раздумий отвлек какой-то непонятный мычащий звук.

Огляделась. По магазину шныряла стайка мальчишек-попрошаек. Грязных настолько, что смотреть брезгливо. Причем, детки ничуть не смущались своего положения. Приставали к каждому, дергая за одежду: «Дай!». Время от времени кто-нибудь из них прикладывался к рукаву своей куртки и со свистом вдыхал, видимо, какую-то химическую гадость. Стоящие в очереди время от времени возмущались. Но уж очень виновато и терпеливо. Продавцы, те тоже пытались навести хоть какой-то порядок. Не тут-то было. Казалось, что каждое замечание все больше веселит «молодежь». Двигаться они начали шустрее, требовать свое - громче.

А руководил всей этой ватагой весьма примечательный персонаж. На вид – лет восемь. Бритая голова. Юркий, как угорь. Смышленые карие глазки – бусинки. Но самое главное – он был немой! Или же претворялся. Если так - то очень умело. Он не просто однообразно мычал и размахивал рука. Нет. Мыча, он разговаривал. Командовал, ругался со своими дружками, спрашивал, приставал к окружающим. Зрелище было настолько душераздирающее, что обыватели, в большинстве своем, стыдливо отворачивались. У меня же единственной мыслью было - скорее добраться до кассы и бежать из этого магазина со всех ног!

Вдруг раздался сдавленный крик. Молодой мужчина холеной внешности бил этого немого. Прижав его к полу одной рукой, другой равномерно молотил по лицу, при этом приговаривая: «Вот тебе ... Гад ... Еще раз увижу, я тебя ...»

Самое ужасное заключалось в том, что я была благодарна этому мужчине. Он сделал то, что хотелось сделать мне самой. А потом сделалось противно. Противно оттого, что никому не нужные дети доходят до такого звериного состояния. Противно оттого, что мне эти дети тоже не нужны. Противно видеть взрослого, который так остервенело бьет ребенка.

Что хуже, я не знаю. И что с этим делать, я тоже не знаю.

Алена КОЗЫРЕВА.