Осколки жизни

Он был во главе отряда ребят, поехавших в ту злополучную командировку в Чечню. Он говорил, что это просто его работа, которую он должен выполнить добросовестно. Он верил, что сумеет уберечь каждого из своих парней. Он первым перешагнул порог одинокой хибары у дороги, за стенами которой таилась смерть...

Дверь гулко захлопнулась за спиной, отделив от жизни. Жизнь майора Валентина Симонова рассыпалась на мелкие осколки лет, дней, мгновений.

Огромное чудовище, подрагивая ушами, надвигалось на босоногого мальчонку. Неужели вблизи красивая быстроногая лошадь, на которой лихо носились по пожвинским просторам старшие братья, так огромна?
- Давай, Валюшка, хватай ее за гриву! Ты же будущий солдат, не бойся. Смотри-ка, какой молодец, углашка! – подзадоривали отец и четверо братьев, поддерживая трехлетнего Валюшку.

***
- Ой, горюшко ты мое, - вздыхала мама, с трудом вытаскивая из избы ведро, до верху наполненное пластилиновыми головами в киверах. Затаившись в углу теплой печки, Валюшка настороженно следил, как гибнет его бравая армия, поверженная непреклонной мамой.

Хотя оба они знали, что завтра же, сразу после занятий в школе, Валентин вновь будет лепить своих бравых гусар и гвардейцев.

***
- А почему ты стираешь на руках, когда в ванной не распакованной стоит стиральная машина? – недоумевала славная девушка с длинными светлыми волосами, с интересом оглядывая холостяцкую квартиру Валентина.
- Вот все жду, когда в дом войдет хозяйка, - отшутился он.

Валентин никак не мог решиться сделать предложение Надежде, признаться в любви. Совсем еще юная, она не доверяла словам, сказанным через месяц после знакомства, боялась, что они могут разрушить хрупкую чистоту их отношений.
- Так я распакую машину? – серьезно спросила она и добавила. – Только мама сказала, что если я хоть раз у тебя останусь, то это должно означать, что уже на всю жизнь.

***
- Чудак, кто же с собой на охоту зубную щетку и шампунь берет? На природе все должно быть просто: спим на земле, умываемся из ручейка, - удивлялся старый приятель, впервые пригласивший Валентина пострелять уток.
- Правда? – удивился Валентин, - а я вот маршрут разработал, план операции расписал: здесь мы расходимся, собаку пускаем по подветреной стороне. А вообще надо бы зимовье построить. Ну, не то, чтобы дом, а хотя бы землянку, только такую, чтобы и печь была, и стены надежные, бревенчатые.

***

Русский спаниель Тимка виновато моргал ресницами. Он прекрасно понимал, что драть обои – дело, недостойное породистой охотничьей собаки. Да вот сработал какой-то инстинкт, теперь хозяин расстроился.

Ни орать на Тимку, ни тем более бить его он себе не позволял, а тихим, но строгим голосом стыдил и увещевал.

Валентин знал, что в лесу лучшего помощника, чем ушастый приятель, ему не найти: и дичь загонит, и соберет ее, бросив к ногам. Может, и подбитую чужим охотником птичку прихватить ради любимого хозяина. Только вот промахов Тимка не прощал. Так облает промазавшего Валентина, что тот долго стоял потерянным.

***

Прогромыхав форменными ботинками, в узкий коридор вваливался румяный майор, которого хозяйка дома знала еще сержантом ВОХРа. Он вываливал на стол пакеты с фруктами, арбузы и, прерывая смущенную подарками женщину, говорил:
- У тебя же дети, им фрукты нужны. А вообще пора твоих девчонок на свежий воздух вывозить, давайте-ка махнем к моим в Пожву. Речка, банька, хоть ягод с грядки поедите.

Сюда Валентин приходил к своей «второй маме», вахтерше, с которой их связали 13 лет дружбы. Стены крошечной кухоньки ее дома видели, как содрогались от рыданий плечи Валентина после гибели в автокатастрофе брата Александра, а потом и смерти отца, знали о его бессилии помочь разбитой параличом маме.

В этом доме Валентина любили не за количество звездочек на погонах, а просто за то, что он был. Был другом, сыном, надежей. Ему ставили компрессы и готовили отвары, стряпали пельмени и вязали носки. Это был его дом- отдушина..

***
- Пап, это все твои медали? Ты их заслужил, как герой? – завороженным голосом спрашивал маленький Саша, устроившись на коленях Валентина. Вот уже час они рассматривали коллекции наград и монет, собранные Валентином, и аккуратно вставленные в альбомы.
- Знаешь, они хранят прошлое страны, в которой ты живешь, ее честь и славу людей. Когда-нибудь я подарю коллекцию тебе, и в ней обязательно будут заслуженные мной медали. Чтобы ты мог гордиться мной.

***

Колонна автомашин тяжело ползла по гористой дороге. За каждым камнем, возможно, прятался снайпер. На любом отрезке дороги могла оказаться смертельная растяжка, одно прикосновение к которой было готово разразиться взрывом.

Темнота в кузове рождала чувство беспомощности. Даже самый неверующий мысленно обращался к богу, пытаясь нащупать в кармане створчатую иконку хранителя. Вместе с благословением эти иконки и крестики вручал омоновцам батюшка, провожая их еще в прошлую командировку.

***

Траурными рядами скользили по экрану телевизора фамилии омоновцев, попавших в засаду.

Диктор зачитал очередную: Симанов. Нет, конечно же, это не Валентин! Просто фамилия похожа, а погибнуть он не мог. Пуля – она же дура, она не могла застать врасплох опытного солдата, не раз ездившего в опасные командировки, начальника штаба, командира отряда ОМОН.

Симанов – это не Симонов. Но с экрана почему-то печально смотрел Валентин.

***

Апрельский ветер врывался в распахнутую форточку, трепал занавески. Надежда неподвижно стояла у окна и думала, что никогда в ее жизни еще не было такого одинокого дня рождения: муж в командировке. гости, вручив цветы, ушли в церковь, помолиться за него.

Может, и ей стоило поставить свечку за здравие Валентина? Только ноги как приросли к полу, а взгляд бездумно блуждал по двору. Надежда равнодушно проследила за двумя «волгами» и «скорой» помощью, остановившимися около ее подъезда. Вышедшие из машин нерешительно замерли перед домом, выискивая чьи-то окна.

Она вдруг поняла, что это приехали к ней. И догадалась зачем. В глазах потемнело.

***

В семье Симоновых хранят письмо от парня из Лысьвы, с которым Валентин 21 день лечился в пермском госпитале. «Первое время я не знал, что он майор и начальник ОМОНа. Грани между нами не было, хотя на такой должности люди зачастую с пренебрежением смотрят на нашего брата. В армии таких, как Валентин, называют «целостными» и «фундаментальными». Слово «честь» не было для него пустым звуком. У меня тоже есть сын, и я должен ему оставить мужскую честь и еще рассказы о таких людях, как Валя и те, с кем он сейчас».

Ольга ПОЛОВНИКОВА