Она навеки вам посвящена

Автор: Галина Гусева

Прошло девять дней со дня смерти поэтессы Лидии Ивановoй

И всё ещё – не верится, не может быть, что никогда уже Лидия не войдёт в редакцию, большая, оживлённая, румяная с мороза или тихая, с выражением загнанности в больших серых глазах, не скажет: «Я новые стихи принесла, посмотрите...»

Язык не поворачивается говорить о ней: «была». Она есть. Не может такая яркая энергия, которая жила в ней и заставляла так звонко и безоглядно смеяться и так горько, по-детски неудержимо, плакать от обид, рассеяться бесследно. Остались стихи, осталась любимая дочь, остались любящие её. Но Лидия – больше. О человеке Лидии Ивановой, ушедшем от нас в неведомые дали, хочется сегодня сказать слово.

Хотя для меня, как и для многих, поводом для знакомства послужили её стихи. Лет двадцать назад в буклете, выпущенном к 50-летию Березников, прочитала её строчки о родном городе: «И чистых улиц шёлковые сети Глазами окон смотрят с высоты...» и восхитилась точности и неожиданности образа, и пошла знакомиться. А Лидия лежала в больнице (всю жизнь моталась по больницам). Лето, зелень и солнце били в окна, и мы сразу обрадовались друг другу. И никогда больше – ни разу – не бывало между нами непонимания или раздражения, хотя я иногда говорила ей вещи резкие.

О стихах говорить почему-то стеснялись, почти никогда и не говорили. Так – о жизни, о бытовых мелочах...А жаль. Как будто ждали какого-то подходящего свободного времени, когда все счастливые соберутся вокруг большого стола с яствами, и мы всласть наговоримся по душам.

Очень русская. Славянская, мягкая, русоволосая женщина-ребёнок. Это, пожалуй, самое частое первое впечатление от Лидии. Елена Евдокимова, близкая её подруга последних лет, вспоминает о первой встрече: «Зимой 1999 года меня попросили вести концерт по следам первых «Решетовских встреч», на сцене Дома учителя. Лидию я объявила так: «А теперь перед вами выступит поэт с очень редкой фамилией – Иванова!» Гневно сверкнув на меня глазами, она прошла на сцену. В валенках и в серой пуховой шали на плечах. А потом плакала...Где-то через месяц я увидела её у нас в центральной библиотеке, она стояла около раздевалки с выражением полной безнадёжности, плечи повисли... Оказалось, ей в читальном зале не дали талончика «Книги сданы», и поэтому в раздевалке не выдавали верхнюю одежду...»

Часто беспомощная, как ребёнок, перед маленькими неудачами (то варежку потеряла, то собака покусала), она мужественно принимала свою нелёгкую судьбу. Ни денег, ни здоровья, ни жилья, вечные раздоры родственниками и начальством. Она иногда сама удивлялась, взглянув на свою жизнь со стороны: «Неужели это происходит со мной? Это меня – выгнали из общежития, выкинули на помойку все мои документы?..»

Был с ней в раннем детстве такой случай: перелезала через забор и повисла на здоровенном гвозде, зацепившись за него подолом нового платья. Она очень боялась строгого отца. В это вечер он несколько раз выходил, звал её, а маленькая Лида так и висела на гвозде, боясь отозваться...

Но были стихи. Была любовь, горькая, трудная, одинокая, одна на всю жизнь. Песенный дар не изменял ей: «Бескрылой птицей, глядя в небо, вьюсь. И крылья обрести сильна охота. Взлечу, быть может, или разобьюсь...Но верю: нет падения без взлёта!» Росла дочь Любушка – «мой остров спасения», говорила Лидия.

На похоронах все думали, что причина этой неожиданной смерти (Лидии недавно исполнилось 42 года) – сердечный приступ. У неё бывали нелады с сердцем, а тут – только что схоронила отца, и долгая, мучительная его предсмертная болезнь далась ей очень тяжело, отец не хотел её видеть, а она, плача, приходила к нему в больницу каждый день. Но в медицинских документах стоит совсем другая причина смерти: «асфиксия». Она задохнулась. Обстоятельства непонятны и ещё выясняются. Кто мы, чтобы судить? Ясно одно: 13 мая ей не хватило воздуха, и она задохнулась. От нелюбви.

И никогда уже не напишет так, как писала:
«И, беды-неудачи позабыв,
Лицо в махровой мяте искупаю.
И отчего, сама не понимаю,
В душе моей отчаянья порыв.
Мечтами раскалёнными полна,
Березники мои, вас покидаю.
Но душу здесь свою я оставляю,
Она навеки вам посвящена».