Серый камень

И форма милицейская – серая. И они погибают. И им иногда памятники ставят. В Березниках, в школе милиции, что на Нартовке – как уже сообщала «Городская газета» открыт памятник выпускникам школы, погибшим при выполнении служебных обязанностей. Вас там, кажется, не было? Вот как это было.

Территория школы милиции сильно напоминала пионерский лагерь. Той, советской эпохи. Беленькие, свежепокрашенные бордюры. Вылизанные газоны с проплешинами зелёной травки. Кажется, строит свернуть вон на ту аллею и увидишь гипсового горниста на таком же постаменте. Или на худой случай, девушку с веслом.

Стыло. В воздухе – непролившийся дождь.
Нас трое. Два журналиста и фотограф. Идём через проходную. По очереди предъявляем удостоверения сотрудников «Городской газеты». Коллега раскрывает бордовую книжицу и шепчет, что забыл поставить печать. И действительно, в его ксиве одиноко красуется фотография «три на четыре». И больше никаких опознавательных знаков. Нас пропустили.

Асфальтная дорожка круто забирает вверх. На вершине что-то очень массивное затянутое белым полотном. Это памятник, на открытие которого нас и пригласили.

Курсанты мужского и женского пола, оба в форме и с автоматами репетируют торжественное построение. Тоненькая девушка в голубых джинсах пытается петь в микрофон песню «Журавли». Пропев пару строчек, капризно говорит, что не в голосе. Курсант, явно заигрывая, говорит ей что-то весёлое. Оба смеются.

Разглядываем стенд с историей школы. Организована в 1977 году в бывшей школе посёлка Чкалово, первыми учениками стали «передовые рабочие, рекомендованные и направленные коллективами предприятий». По соседству – местная «доска почёта». Даже отыскали знакомое лицо: сейчас он предприниматель, владеет магазином, куда журналисты бегают не по разу в день.

От кирпичного трёхэтажного здания на нас движется тёмная масса людей в штатском. Курсанты. Руки в карманах. По краям этой неровной колонны шагают, видимо, воспитатели. Они в форме. (Ещё одно напоминание о пионерском лагере, там тоже полагалось ходить строем).

Построились в шеренгу, аккурат напротив открываемого памятника. Но, видимо, до торжественного момента ещё есть немало времени, потому что военный в сером кителе стал выкрикивать имена курсантов, которые пойдут охранять порядок на улицах города. Каждый курсант, заслышав свою фамилию, отвечает «Я!». Успеваю удивиться: среди тех, кому идти в наряд есть и девушки. А им то, что за романтика ловить березниковскую шпану? Или это подрастающие «солдаты Джейн»?

(Военный в сером оказался заместителем начальника учебного центра Александром Капустиным. Его имя прошептала, стоящая с краю, курсант-ученица).
Подошли служители культа. У одного в руках - золотого цвета чаша. Её форма почему-то отозвалась в памяти фильмом «Гладиатор», у римских легионеров на головах было что-то подобное. Попросили принести стол, он для чаши со святой водой. Воду предусмотрительно захватили с собой в пластиковой бутылке из-под пива.

Наблюдая за этими приготовлениями, не сразу заметили двух стоящих поодаль мужчин. По березниковским понятиям они – «олигархи». Совладельцы двух градообразующих и нескольких поменьше предприятий. У одного венок, у другого - корзина с искусственными цветами. От общения с прессой отказались: «Исключено». Да и ладно.
Памятник открыли. Им оказался речной камень, грубый, неотёсанный. Глядя на серую глыбу, на её неровные края, подумала, что вот так же естественна обязанность мужчины защищать. И гибнуть, если понадобится. Сорок два имени выбиты на памятнике, два учебных взвода. Большинство из них погибли в Чечне, в страшном 2000 году.

Высокий девичий голос: «...солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей...»
В носу странно защипало. Неожиданный ком в горле мешал дышать...