Погоня, погоня, погоня... в горячей... воде

Порой расследование экологических аварий и преступлений – дело куда более захватывающее, чем поиски очередного маньяка. Не так давно журналисту «Городской газеты» довелось записать рассказы одного из известных пермских экологов.

ОЧЕВИДНОЕ-НЕВЕРОЯТНОЕ
В один из дней 1997 года диспетчерская пермских аварийных служб оказалась заваленной сотнями жалоб: «Приезжайте, у нас утечка газа». Загазованным оказался целый район города. По тревоге подняли специалистов газовых служб, пожарных. Эксперты экологических лабораторий прибыли на место, чтобы зафиксировать утечку газа. Пробы воздуха ошарашили всех – метана в указанных местах обнаружено не было. Вообще. При этом запах газа ощущался отчётливо. Жильцы района продолжали «ставить на уши» аварийные службы.
Стали проверять все газовые распределительные станции в округе – ничего. Никаких утечек или аварийных выбросов аппаратура не зафиксировала. Происходило нечто непонятное. Несколько часов спустя один из экспертов-экологов выдвинул версию: «А что если произошла утечка не самого метана, а одоранта-меркаптана?»

СПРАВКА «Городской газеты»:
Природный метан не имеет собственного запаха. Поэтому, чтобы быстро обнаруживать утечки и избегать взрывов, в газ, подаваемый в жилые дома, добавляется специальное вещество – одорант (ароматизатор) - из ряда химических соединений меркаптана. Даже одна молекула меркаптана на миллион молекул метана позволяет человеку ощущать неприятный запах, который мы чувствуем, когда включаем газовую плиту.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы одного из экологов не озарило: химикат идёт откуда-то со стороны. Округ начали «шерстить» по третьему разу. На этот раз успешно. Оказалось, что на заводе «Пермнефтеоргсинтез» (ПНОС) переполнился бак для хранения сероводорода (аромат тухлых яиц представляете?). Пока новая ёмкость не прибыла, газ стали отправлять на сжигание в факел, в который шли газы с основного производства. В результате реакции смеси газов в факеле и получался виновник седых волос пермских экологов. Только вот руководство ПНОСа выводы экологов признавать не хотело. Пришлось потребовать отключить поступление сероводорода в факел. Жалобы пермяков исчезли тут же.

РЫБЬЯ СМЕРТЬ
Тысячи форелей погибли в один миг. Эта беда случилась зимой в рыбхозяйстве Чусовского металлургического завода (ЧМЗ). Под подозрением оказалась река Чусовая, но какая химия погубила рыбу, кто её сбросил – предстояло выяснить. Чусовая – речка длинная, начало берёт в Свердловской области. Концентрация химикатов в воде была больше предельно допустимых в десятки, а то и сотни, и тысячи раз.

Итак, зима, вертолёт, летящий вдоль берега реки из Пермской области в Свердловскую. Периодически группа экспертов-экологов приземлялась, чтобы пробурить во льду трубы и взять пробы воды. Нашли «много чего интересного», за что можно «привлечь». Но не в смертельных для рыб концентрациях.

Налетав немалый километраж, экологи вернулись и стали искать причину на заводе. Кто-то из рабочих обмолвился, что примерно в тот день и час, когда погибла рыба, он слышал хлопок возле одной из доменных печей. Всё стало ясно. Хлопок – выброс газов, в которых содержится много всяких опасных окислов, в том числе и окислы кальция (то есть негашёная известь). Выброс произошёл из-за ошибки в процессе. Газы вышли не в вентиляционный клапан, а устремились в водовод (в домну подаётся вода для охлаждения шихты – смеси угля и руды). Таким образом, в воду к рыбам попала сильно щелочная гашёная известь. Как назло в воде оказалось чуть повышенное содержание аммиака (один из «подарков» реки Чусовой). В результате известной со школьной скамьи химической реакции высвободился газообразный аммиак. А форель – рыбка чувствительная. Сдохла сразу и вся.
И кто после этого скажет, что охрана природы – скучное занятие?
Автор: Алексей Гарин