Нго-нгуен-зиап или: Вьетнам жжот

Хорошо иметь дело с дисциплинированным персоналом, который добросовестно выполняет пусть и не самую сложную, но кропотливую и требующую усердия работу. Хорошо найти страну, в которой таких работников миллионы, причем они готовы честно трудиться — назовем вещи своими именами — за сущие гроши.

Российский производитель спортивной одежды Baon всю свою продукцию продает внутри страны. Но дома шьет только самые простые вещи. Более сложную одежду, для сноубордистов и горнолыжников, компания размещает во Вьетнаме. “Там все заточено под это производство”, — объясняет директор департамента дизайна Baon Марина Потемкина. В деловой столице Вьетнама, Хошимине, который местные называют, как и 30 лет назад, Сайгоном, Потемкина бывает 5-6 раз в год.

Компаний, втянутых в водоворот вьетнамского экономического чуда, во всем мире уже не сотни, а тысячи. Вьетнам выходит из тени своего гигантского соседа — Азиатский банк развития называет его “новой звездой” мировой экономики. В ноябре страна стала 150-м членом ВТО. Через 30 лет после победы над Америкой и 20 после начала реформ (по-вьетнамски, doi moi, “обновление”), страна по темпам роста ВВП опережает всех соседей, кроме Китая, а по темпам роста экспорта — и саму Поднебесную.

ВЬЕТНАМСКИЕ РУКИ
Опытный таксист Ле Мин Ханг перепутал. Вместо того чтобы подбросить меня в Е-town (северо-запад Сайгона), привез в Saigon Hi-Tech Park на северо-востоке. Ошибиться технопарком в Сайгоне немудрено: новые индустриальные и постиндустриальные объекты лезут из-под земли, как грибы.

В этом году американская Intel дважды пересматривала свои инвестиционные планы. В феврале компания объявила, что построит в Хошимине завод по производству и тестированию чипов стоимостью $300 млн. В августе — что инвестиции достигнут $605 млн, в ноябре — что в завод будет вложен $1 млрд, а его площадь окажется втрое больше, чем планировалось изначально. Вьетнамские чипы побегут с конвейера в 2009 г., на заводе будет занято 4000 человек.

Сайгон с населением 6,5 млн человек — эпицентр вьетнамского чуда. Ингредиенты те же, что и в Китае: огромные трудовые ресурсы, способные принести хорошую отдачу даже на умеренные инвестиции, плюс политическая стабильность. Причем, на взгляд инвестора, у страны есть существенные преимущества перед Поднебесной: работники во Вьетнаме моложе (60% 84-миллионного населения страны — моложе 27 лет), а труд их дешевле (ВВП на душу населения во Вьетнаме — $655, в Китае — $1944).

Baon работает во Вьетнаме 10 лет. Выбор был между несколькими странами Юго-Восточной Азии, в том числе Китаем и Таиландом. “Вьетнам — это ответственность, сроки, упорядоченное выполнение заказов”, — Потемкина уверена, что с выбором “страны происхождения” горнолыжных курток ее компания не ошиблась. Российский конкурент Baon компания Finn Flare тоже шьет во Вьетнаме. “Там достаточно много фабрик, производственные мощности которых позволяют шить практически любой ассортимент”, — объясняет президент Finn Flare Ксения Рясова. Плюс качество продукции. “В Китае дешевле, но качество ниже, чем во Вьетнаме”, — уточняет Рясова.

ВЬЕТНАМСКИЕ КАРМАНЫ
Сайгон втягивает, как пылесос, не только иностранных инвесторов. 32-летняя Туйет приехала из дельты Меконга пару лет назад. Снимает квартирку в человеческом муравейнике у реки Тхи — неподалеку когда-то был мост Дакоу, под которым в романе Грэма Грина “Тихий американец” убили провокатора-идеалиста и борца за вьетнамскую демократию Пайла. В 170 км от Сайгона у Туйет остались мать, отец, лодка и четырехлетний сын. В мегаполисе она пытается зарабатывать частным извозом. Одна поездка по городу обойдется седоку в 10000 донгов (17 руб.). Две поездки окупают заправку бензобака мотоцикла. “На это не проживешь”, — говорит Туйет. Ставит к фигурке Будды на полу огромный грейпфрут и букет желтых цветов. Зажигает пучок ароматических палочек. Возносит руки в молитве. Что просит? Money. Язык межнационального общения во Вьетнаме — английский.

За то, чтобы молитвы Туйет исполнились, отвечает коммунистическая партия, которая крепко держит бразды правления в своих руках. И это у нее неплохо получается. По крайней мере, на фоне нестабильной филиппинской демократии. За 15 лет душевой ВВП во Вьетнаме вырос почти в 6 раз, на Филиппинах — на 90%.

Экономисты Густав Ранис и Френсис Стюарт, работающие в Йеле и Оксфорде, думают, что подобрали ключик к вьетнамскому чуду*. Трагедия слаборазвитых стран, по мнению двух профессоров, в том, что в большинстве случаев им не удается совместить высокие темпы экономического роста с человеческим развитием. Стоит измениться конъюнктуре, как рост в стране, бедной человеческим капиталом, выдыхается и ловушка бедности надолго захлопывается. Инвестиции в человека, даже если они не сопровождаются экономическим бумом, — более надежный путь к свободе от бедности.

Свою теорию Ранис и Стюарт иллюстрируют шестью примерами. Три из них (Чили, Китай и Вьетнам) — это истории успеха. В течение нескольких десятилетий они двигались с креном в человеческое развитие: ликвидировали неграмотность, налаживали здравоохранение и т. п. В результате им удалось перейти к состоянию, когда налицо и быстрый экономический рост, и по-прежнему высокие темпы накопления человеческого капитала. И в этом их отличие, например, от Нигерии и Пакистана, которым так и не удалось вырваться из порочного круга стагнации и отсталости.

Акцент на развитие человеческого потенциала, который Вьетнам сделал в 1980-х гг., принес довольно быструю отдачу: уже в следующем десятилетии успехи в образовании и здравоохранении дополнились бурным экономическим ростом на манер преуспевших раньше Сингапура, Южной Кореи, Малайзии. Главными факторами вьетнамского рывка, считают Ранис и Стюарт, стали постепенный отказ от централизованного планирования и политика открытых дверей для иностранного капитала.

ОТ ПЕДАЛЕЙ К МОТОРУ
Таксист-мотоциклист Ле Мин пытается оторваться от тучи двухколесных конкурентов на перекрестке у старого отеля Continental (там в романе Грина любил пить чай косвенный соучастник убийства Пайла английский журналист Фаулер), но цепляет мотороллер соседки. В темных очках, глубокой шляпе, повязке на лице до глаз, в длинных перчатках до плеч (так сайгонские женщины спасаются от смога, пыли, птичьего гриппа и вредного для кожи солнца), она лишь бегло смотрит, не пострадало ли колесо, но в дискуссию не вступает. В нынешнем Хошимине мотоциклистов столько, что препираться с каждым невыносимо.

Экологическая идиллия, при которой Сайгон был городом миллиона велосипедистов, окончательно ушла в прошлое. Дальше чистого воздуха будет еще меньше: на смену мотоциклам приходят автомобили, ведь дела у вьетнамских граждан идут в гору. По оценке Азиатского банка развития, с 1990 по 2000 г. доля населения, живущего менее чем на $1 в день (международно признанная черта бедности), сократилась с 51 до 8%. По темпам снижения бедности Вьетнам обгоняет всех соседей. Плюс человеческое развитие: средняя продолжительность жизни выше, а детская смертность гораздо ниже, чем, например, в более богатом Таиланде. В 2005 г. три четверти вьетнамских детей ходили в школу, в 1990 г. — всего треть.

Пробиться в средний класс во Вьетнаме не так трудно: для этого доход семьи должен превышать $251 в месяц. По оценке маркетингового агентства TNS, особенно многочислен средний класс в Сайгоне и столице Вьетнама Ханое: его доля выросла там за семь лет с 30 до 55%. В 2003 г. средний сайгонец тратил на развлечения 200 000 донгов ($12,5) в месяц. В 2006 г. — вдвое больше.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ КАУЧУКА
Острым резцом на длинной ручке Нгуин Тхи Хынг срезает по спирали кору с гевеи. Потом другим уже коротким резцом доканчивает надрез в метре над землей. Белая струйка начинает сочиться в плошку, привязанную к стволу. Стружка-серпантин идеально ровная: 5 мм в глубину, 1 мм в толщину. Подсекать нужно бережно, иначе дерево заболеет и снизит производительность.

С 2 ночи до 6 утра Нгуин, которая работает на российско-вьетнамском совместном предприятии Visorutex, делает надрезы на 400 деревьях. В ее ведении 3 га плантации и 1200 деревьев. Подсечку надо делать раз в три дня: дерево должно отдыхать. С 6.00 до 10.30 может отдохнуть и Нгуин. За это время плошки наполнятся липким соком. Это без пяти минут каучук, из которого получают натуральный каучук.

В 10.30 Нгуин с товарищами из второй бригады возвращается на свой участок: до полудня надо собрать сок на деревьях, где по ночному холодку были сделаны надрезы. С 12.00 до 14.00 сок гевеи сдают и отвозят на фабрику. Потом через бесконечно ровные ряды гевеи и хаотично разбросанные холмы термитников Нгуин едет домой. Отдыхать она будет в феврале-марте: когда с деревьев опадает листва и сока нет, всех отправляют в отпуск.

В 40 лет у рабочих на плантации наступает пенсионный возраст — теряется острота глаза, подсечка становится неидеальной. Гевея “теряет трудоспособность” через 20 лет после начала подсечек. За это время дерево успевает дать около 5 кг сухого каучука.

После полудня в домике администрации остаются пятеро молодых работников. Они готовятся к конкурсу резчиков гевеи (его раз в два года устраивает компания Geruco). В красном уголке стоит белый бюст Хо Ши Мина, отца-основателя коммунистического Вьетнама. Под столом бродит черный пес. Молодежь зубрит теорию гевейного дела. В вопроснике 26 пунктов: почему подсечка должна быть косой, каковы требования к резцу, лекарства против болезней на подсечке... “Однажды работник второй бригады занял третье место”, — гордится директор плантации Чан Ван Хань.

РУССКИЕ НАДЕЖДЫ
За 11 месяцев года во Вьетнам пришло $8,27 млрд прямых иностранных инвестиций, в 1,5 раза больше, чем в январе-ноябре 2005 г. Южнокорейская Posco Steel и тайваньская Tycoons Worldwide Steel вложат $1126 млн и $556 млн соответственно в новые металлургические комбинаты, американская Winvest Investment — $300 млн в отель и казино поблизости от нового комбината Posco.

Активнее всех инвестируют во Вьетнам соседи: тайваньские и сингапурские компании вложили в 1988-2006 гг. по $8 млрд, японские — $7,1 млрд. Бывший враг номер один, Америка, — с $3 млрд на седьмом месте. Бывший друг номер один, Россия, — в седьмом десятке ($200 млн с лишним). Да и это привет из советского прошлого: во Вьетнаме три совместных предприятия с российским государственным капиталом. Все — в ключевых отраслях: нефтедобыче (Вьетсовпетро), добыче и производстве каучука (Visorutex), переработке рыбы и морепродуктов (Seaprimfico), и все ориентированы на экспорт.

Плантацию гевеи площадью 1000 га Росимущество получило в аренду на 25 лет в зачет части вьетнамского долга СССР. На столе директора Visorutex Вячеслава Давыдова флаги Вьетнама, России и Украины. СП создано в 1991 г. представителями трех этих стран. Средняя зарплата — 3 млн донгов ($187,5) в месяц. Это гораздо лучше, чем в текстильной отрасли, где средняя зарплата — 1 млн донгов ($62,5), и практически столько же, сколько на каучуковой фабрике Visorutex, где механик зарабатывает те же 3 млн донгов, хотя работа у него не такая тяжелая, как на плантации, рассказывает 55-летний кадровик Нгуен Фи Хунг. Выпускник ленинградского пединститута, в середине 1980 гг. он работал школьным учителем в Хошимине. В начале вьетнамской перестройки, когда совсем не стало денег, подался в такелажники. С 1991 года в Visorutex.

Каучук дорожает уже три года. “В этом году чистая прибыль будет $1 млн”, — рассказывает Давыдов. Компания планирует открыть цех по производству резиновой нити. Инвестиции — $600 000. Бизнес небольшой, но с уверенностью в завтрашнем дне.

Крупных инвестиций из России Вьетнам давно не видел. Возможно, скоро все изменится. На ноябрьский саммит лидеров стран ЮВА вместе с Владимиром Путиным летал президент Альфа-банка Петр Авен. Совладельца Альфа-групп живо интересуют планы вьетнамского правительства приватизировать местных GSМ-операторов. Путин поднимал этот вопрос на переговорах со своим коллегой Нгуен Мин Четом. Если сделка выгорит, инвестиции Altimo, телекоммуникационного подразделения “Альфы”, во вьетнамскую связь могут превысить $500 млн, говорит вице-президент Altimo Кирилл Бабаев.

С ВИДОМ НА БУДУЩЕЕ
С территории Seaprimfico видно центр Сайгона. Но чтобы попасть на предприятие, надо или дать крюк, или, добравшись на юрком мотоцикле до берега, ждать парома.

Первого заместителя гендиректора Seaprimfico Владимира Доценко вид на город куда больше огорчает, чем радует. Сейчас вокруг цехов компании разбросаны бедные хибары и полузаброшенные причалы. Точно так же этот район выглядел 18 лет назад, когда создавалось советско-вьетнамское СП. Права аренды земельного участка истекают через три года. Ее скорее всего не продлят: городские власти решили строить на месте трущоб элитный микрорайон Тху Тхием, скромно рекламируемый как “возможно, лучший в Юго-Восточной Азии”. Пять мостов и туннель свяжут 130 000 его новых обитателей со старым Сайгоном.

Вьетнамцы предлагают передислоцировать предприятие и обещают компенсацию, равную прибыли Seaprimfico за несколько последних лет. Проблема в том, что прибыли у компании практически нет: в 2005 г. — $52 000 при выручке $1,2 млн. Главная слабость предприятия — отсутствие собственных ферм по разведению морепродуктов, как у конкурентов. Развивать переработку морепродуктов в такой ситуации бесперспективно — Доценко мечтает о создании на месте предприятия транспортного узла, благо есть и дорога, и причальная стенка, и холодильники. Но кому в Сайгоне интересна такая проза, если властям милее “микрорайон XXI века”?

Его обитателям очень пригодится хорошая мобильная связь.

Текст: Андрей Злобин
Впервые опубликовано: “SmartMoney”
Фото: АР