Знание – тайна

Государства, заинтересованные в научном, технологическом и производственном развитии, находятся в современном мире перед сложной дилеммой — как сохранить в тайне от потенциальных противников и конкурентов свои военные и технические секреты, не мешая при этом международному обмену идеями.

Чтобы найти верный баланс интересов, нужен целый комплекс мер, но важнейшая роль здесь принадлежит законодательному регулированию государственной тайны. Действующая редакция российского закона «О государственной тайне», по мнению секретаря Общественной палаты академика Евгения Велихова, недостаточно защищает настоящие военные и технологические секреты, зато затрудняет работу исследователей. «Мы плохо защищаем реальную гостайну, при этом у нас находятся в заключении ученые. Я убежден, что некоторые из них сидят зря, хотя и на легальных основаниях», — заявил Велихов на субботнем заседании палаты.

Несовершенство закона о гостайне создает атмосферу напряженности вокруг деятельности некоторых ученых. Осуждение на длительные сроки физика Валентина Данилова, международника Игоря Сутягина или прекращение преследования химика Олега Коробейничева и физиков братьев Мининых и другие «дела ученых», несмотря на диаметрально противоположные результаты, негативно повлияли на научный обмен между российскими и зарубежными учеными. Многие отечественные институты вынуждены прекратить совместные исследования из-за опасения оказаться фигурантами новых шпионских скандалов. Ограничение научного обмена увеличивает отставание российской науки от мировой. С другой стороны, несовершенство закона и возможности его расширительного применения подталкивают спецслужбы к тому, чтобы искать утечки конфиденциальной информации не среди военных и чиновников, где для разоблачения преступников необходима серьезная оперативная работа, а там, где эти утечки (или их видимость) легче найти, — в трудах российских ученых, работающих по иностранным грантам или контактирующих с зарубежными коллегами.

Одна из причин «дел ученых», равно как и экологов и журналистов (дела Александра Никитина, Григория Пасько), — формулировка 5-й статьи закона, описывающая, что в научной области можно причислять к гостайне.

Звучит это так: «К гостайне могут быть отнесены<...> научно-исследовательские, опытно-конструкторские и проектные работы, технологии, имеющие важное оборонное или экономическое значение, влияющие на безопасность Российской Федерации». Кроме того, закон и нормы УПК позволяют следствию и обвинению самим выбирать команду экспертов для определения степени секретности разглашенных сведений без учета их компетентности в той или иной области. А судам — игнорировать заключение независимых специалистов. В частности, по словам председателя комитета защиты ученых Юрия Рыжова, одни и те же люди проводили экспертизу работ по гидроаэродинамике в деле профессора МГТУ Анатолия Бабкина и по физике плазмы в деле Данилова.

Проблема не только с военными и технологическими секретами. Необходимо уточнить сроки рассекречивания «грифованных» дел, а также запретить чиновникам по их усмотрению присваивать документам гриф «для служебного пользования». Благодаря свободе обращения с грифом ДСП ведомства могут торговать информацией под предлогом ее «секретности» (это был один из пунктов обвинения в «деле статистиков»). Ведомства могут издавать приказы и инструкции, нарушающие права граждан, и секретить их: например приказ МВД № 202-ДСП, которым руководствовались милиционеры в ходе операции в башкирском Благовещенске. При этом сами граждане не могут оспорить эти документы в суде — закон этого не позволяет. Наконец отсутствие четких сроков рассекречивания исторических материалов и ответственности за нарушение этих сроков способствует фрагментарному открытию документов недавнего прошлого.

Источник: «Ведомости»