Великий Калийный Переворот

Изучение общественных дисциплин – вопреки расхожему мнению двоечников-слесарей и отличников-технарей – не только доставляет больше интеллектуальное удовольствие, но и имеет вполне практическую пользу. Многим – особенно упомянутым слесарям, физикам и даже юристам с филологами – это кажется странным. По большому счёту все общественные дисциплины, за исключением некоторых новомодных, могут быть объедины под названием одного учебного курса школы. Конкретно: «история». В школьной программе, конечно, значится ещё и т.н. «обществознание», но на самом деле эта дисцплина – всего лишь изложение ещё одной теории о том, как развивается общество. Не будем уточнять, какой именно, потому что не в этом суть. А любая теория, разумеется, строится на изучении, обобщении и трактовке фактов (во всяком случае, должна), а факты развития общества есть не что иное, как история. Которой становится любой сбывшийся факт, причём становится почти немедленно, оглянуться не успеешь и Ельцин на танке уже – история; коробка из-под ксерокса – история; взрывы в Москве – история… 2 декабря 2007 года тоже уже – история. Хотя и близкая.Опустим дискуссию о правильности трактовок исторических событий, и Жу понятно, что чем дальше от нас отстоит событие, тем точнее мы можем в нём разобраться, не довлеет злоба дни сего. А чем ближе, тем сильнее довлеет. И разобраться труднее. И мешают. Вопрос, кто такой Дмитрий Рыболовлев – гений или злодей, пэтриот, не уступивший в своё время русский калий еврею Гарри Лучанскому, или обосновавшийся в Швейцарии изменник Родины и отечественного сельского хозяйства вкупе с титано-магниевой оборонкой, сейчас вызовет много-много различных ответов. И вариантов ответов. И даже вариантов вопросов. Не говоря уже об эмоциях. А вот вопрос, изменником ли Родины бы генерал Краснов (он же – атаман) или трагической фигурой последних попыток скинуть большевизм силой, пусть и в союзе с немцами («сначала этих, а потом и тех, Русь-матушка сильна, немчура подавится»), такой бурной дискуссии уже не вызовет. А вопрос, кто кого предал Октавиан Августа или Август Октавиана, вообще не вызовет никаких эмоций и споров.

И только школьный учитель поставит «пару», потому что достоверно известно, что Октавиан и Август – это один человек. До-сто-вер-но. В отличие, например, от правильного титулования Дмитрия Медведева. Ладно, Ти-Ви нам показывает, мол, правильно: «избранный президент». Но, согласитесь, насколько это правильно и научно корректно, и насколько соответствует реальной ситуации, никто сказать не может. Не знает. Хотя интересно. А вот про Октавиана Августа известно. Но неинтересно. Или, скажем, так, почти никому неинтересно. Хотя во времена Октавиана, 2000 лет назад уверяю вас, вопрос правильного титулования человека, от которого историки исчисляют превращение Римской республики в Римскую империю, мог оказаться вопросом жизни и смерти. Реальной жизни и реальной смерти.

Таким же реальным вопросом, как сейчас может оказаться, скажем, вопрос финансовых потоков вокруг Мотовилихи на Правом берегу или в нынешнем затоплении Первого рудника. Лет через сто наверняка кто-нибудь разберётся и сможет достоверно сказать, мол, тут этот оплошал, а тот скрысятничал, а здесь нагло надули, и было это потому и потому. Но кому это тогда будет интересно? Разве что тогдашний министр природных ресурсов сможет сказать на пресс-конференции, мол, виноваты ошибки строителей и местных властей начала XXI века, с них не взыщешь, новые власти ответственности не несут, но жить надо и будем решать проблему, а не искать виноватых.

Но это нам сейчас не интересно. Потому что, кто знает. А что было в 30-е годы XX века нам более-менее хорошо известно (а чем дальше от нас, тем понятнее), но, опять же, неинтересно. Потому что взыскать с них не взыщешь. На них, правда, пока ещё можно свалить, но ещё немного времени пройдёт и это уже нельзя будет сделать. Да что там, уже сейчас правобережный быстрострой не свалишь на открывателя ВКМС Преображенского и строителя Березников Миндовского. Ну и какой нам практический интерес в знании о Преображенским и Миндовском? Даже им самим, согласно некоторым космогониям, глубоко всё равно. Даже Игорю Неверову, застрелившемуся после визита к Юрию Трутневу, всё равно – есть ему мемориальная доска на доме по улице Ленина, или забыли его все давно (Неверов был, напомню, атеистом, а каждому воздастся по вере его).

Нам интересно то, что сейчас и в ближайшем будущем. Но это-то как раз нам неизвестно. Или непонятно.

И получается, что нету нам никакой практической пользы в изучении общественных дисцплин, сиречь «истории». Ну, разве что для сценаристов костюмных сериалов или блокбастеров. Фишка, однако, заключается в том, что на самом деле практический смысл и практическая польза от истории, как комплекса общественных дисциплин, есть. Нет, не угадали. Я совсем не о том, что «кто не знает истории, вынужден повторять её ошибки». Это всё как раз лирика.

Суть и фишка в том, что практический смысл имеет смысл не знание истории в её остросюжетных подробностях и костюмных нюансах, а история в её, считающейся самой скучной и непонятной, НАУЧНОЙ части. Вопреки злободневной трудности и даже практической невозможности (например, попробуйте поставить эксперимент и попробовать проверить: а если бы Владимир Железов в ситуации 2006 года не купился на обещание выиграть муниципальный конкурс, а всё-таки выставил свою кандидатуру на пост Главы местного самоуправления против Андрея Мотовилова, что из этого получилось бы? Предполагать можно всякое, а вот установить научно и достоверно – нет. А ведь эксперимент – основа науки), вопреки неподатливости материала исследования, вопреки вообще всему история развивается. Не только по спирали, но и как наука. И кое-какие законы выводит, и кое-какие закономерности устанавливает.

Да-да. Все эти производительные силы, производственные отношения, классовая борьба, признаки классов, антагонизм, закон соответствия ПС и ПО… Уже зеваете? Однако сравните например, практическую пользу от Закона Ома? Да? Знаете? На выходе совершенно практический эффект – электричество в вашей розетке. Так ведь с историей-то тоже самое. Обозначить научными терминами, применить известные законы к нашей повседневной практике и совершенно чётко вырисовывается картина, что же такое произошло в нашем города в последние годы. И что происходит. И даже камо грядеши.

Собственно, тем, кто изучал общественные дисциплины хотя бы с небольшой долей серьёзности, а не зазубривал для сдачи скучнейшего (в сравнении с физикой и коммерцией) экзамена, понятно было происходящее и в конце прошлого века, и в начале нынешнего. А то, что уважаемые политологи типа Олега Подвинцева с истфака ПГУ) в комментариях прессы этого не комментируют, так, ведь: всё равно не поймут, и объяснять слишком долго. Хотя, казалось бы, чего тут объяснять? Вроде бы в школе все учились, в школьном курсе это есть. Впрочем, это было ещё недавно и даже терминологическая путаница не утряслась…

Но если говорить лапидарно и по-простому (извините тавтологию), в 1991 году в России началась революция. Что с французского, кстати, означает «переворот». Началась со стихийного народного всплеска, пиком которого стал август 1991 года. В результате сломался становой хребет советской системы. Широкие народные массы этим обстоятельством удовлетворились или были умиротворены «лидерами августа». Поэтому был сломан только становой хребет системы. А по всей России, на местах, в городах и весях сохранилась власть старой советской бюрократии. Но становой хребет сломался. И появилась буржуазия (они же – «олигархи», они же – «бизнесмены», они же – «предприниматели»). Которая – это закономерно – слегка оперившись и обогатившись – вступила в борьбу за власть с бюрократией. Со старой советской бюрократией. Это была борьба классов. Старого правящего класса и нового класса, претендующего на роль правящего. Всё ещё зеваете? Сейчас перестанете.

Потому что Березники ничем не отличаются от остального общества (с научной точки зрения). И Березники стали одной из арен, на которых разворачивалась конкретная классовая борьба. Ну совсем же просто! Вот, возьмём, например, Александра Мошкина. Это – советская бюрократия. А Дмитрий Рыболовлев – это буржуазия. У советской бюрократии была власть, она господствовала. Буржуазия, которая заработала деньги и хотела это продолжать, должна была либо с властью делиться, либо власть отобрать.