Угомонившаяся столица

Что-то возвышенно-грустное чувствуется в нежелании Конституционного суда переселяться в Петербург. Хотя объявлена уже очередная «окончательная» дата начала переезда, притом на этот раз говорящая – 1-е апреля. И в знак стопроцентной готовности взят уже под охрану ФСО шикарно отделанный офис – исторический Сенат. И забыты уже вопли выселяемых обитателей Крестовского острова, на месте жилищ которых воздвигли для судей чудесный комплекс со всеми удобствами. И зовут уже к возвышенным думам новенькие загородные дачи в самом лакомом курортном уголке – там, где местные богатеи выкладывают по тысяче у. е. за каждый квадратный метр.

Но КС выразительно безмолвствует. С кроткой покорностью, таящей в себе упрек, собирается суд в культурную столицу, как ссылаемый Овидий – к диким скифам. В официальных его реквизитах до сих пор лишь прежний московский адрес. А в редких разъяснениях для публики – упор на то, что у суда остается в Москве официальное представительство, а также и право проводить там заседания. И всё это – несмотря приказ действующего президента обязательно покончить с этим делом до передачи им полномочий.За восемь лет лишь самое крошечное и самое физически слабое из высших федеральных учреждений удалось перебросить на малую родину Путина. И то ещё не до конца. А суды помощнее, не говоря о Генпрокуратуре, отбили все атаки. Буксует и самый свежий из переселенческих проектов, относительно скромный – о переводе в Петербург Главного штаба Военно-морского флота.Совершенно не похоже на предыдущий переезд столицы, девяностолетие которого праздновали пару недель назад. В марте 1918-го все заняло каких-нибудь три-четыре дня. Чиновников нового режима вместе с бумагами загрузили в эшелоны. Впереди – Ильич с Кржижановским. И вот уже по Москве прохаживаются уполномоченные люди, отбирают приглянувшиеся здания и без проволочек захватывают их навсегда для своих учреждений. Секрет успеха заключался тогда в том, что слабый еще и неискушенный аппарат власти был вывезен на новое место быстро и поголовно.А сегодняшний аппарат всеми корнями врос в Москву и спаялся там в массу, твердую, как алмаз. Дробить его на кусочки, перенося по крупицам в другие края, – занятие почти безнадежное. Петербургские выходцы заняли первые кресла во множестве центральных контор, но сами конторы уверенно стоят там, где стояли.Вертикаль и раньше-то не двоилась в верхней своей части, и тем более не двоится сейчас. Путин, разумеется, и не собирался ее раздваивать. Он, наверное, полагал, что две восходящие ветви этой вертикали могут пройти через две столицы и слиться воедино в президентском кабинете. А оказалось, что все ветви сходятся не к кабинету, а к аппарату. И этот аппарат – один, и он – в Москве. Неплохой урок на тему: кто действительно правит державой.

Значит ли это, что Петербургу остаются две роли – быть местом отдохновения верховных особ и обеспечивать эффектными интерьерами их встречи с заезжими коллегами-правителями? Нет, не значит. Ведь в таком государстве, как наше, столица – это не только аппаратный центр, но и средоточие всевозможных услуг и торговли. И это вдобавок город, находящийся на особом счету у государства – прямой и косвенный получатель казенных денег. И путинское восьмилетие, заметили это или нет, стало грандиозной попыткой «остоличить» малую родину хотя бы в экономическом и социальном смысле – подтянуть корпорацию «Петербург» до уровня конкурентоспособности с корпорацией «Москва». Проект оказался не из дешевых, но ведь денег в казне немерено. Проблема вышла не с деньгами, а с результатом.

На сегодня валовой продукт города Москвы (одна пятая доля всероссийского) вшестеро больше валового продукта города Петербурга (одна тридцатая всероссийского ВВП). В пересчете на одного жителя южная столица производит в 2,6 раза больше, чем северная. И причины – не в петербургской аристократической бедности. Бедность вместе с аристократизмом осталась в прошлом. Доходы московского городского бюджета, поделенные на списочное число москвичей, в прошлом году были лишь в 1,5 раза больше, чем доходы петербургского бюджета в расчете на петербуржца. Сказался перевод на невские берега нескольких очень больших корпораций. В отличие от конституционных судей, корпорации могут перемещаться из города в город виртуально, зато налоговые платежи у них вполне материальные.Конечно, у Москвы есть собственные козыри. Отбросим невидимые, как, например, навар, остающийся в столице от бесчисленных принимаемых здесь решений. Но есть и чистые преимущества. В Москву идет больше иностранных инвестиций, чем во всю остальную Россию. В том числе и прямых инвестиций. В том числе и прямых по-настоящему, то есть взносов в основной капитал. Вот эти самые иностранные взносы в основной капитал и составили в прошлом году приблизительно 30% всех инвестиций в московскую экономику.В Петербурге иностранные инвестиции во много-много раз скромнее. Даже и не стану говорить во сколько раз, потому что неловко. Правда, на городских окраинах заложены уже пять или шесть сборочных автозаводов известнейших фирм, и, говорят, будут еще другие. Городские и центральные власти весьма гордятся этой коллекцией брендов, испытывая, видимо, ту же невинную радость, что и ребенок, собирающий заморские марки или спичечные этикетки. На деле эти брендовые предприятия – не слишком дорогие и не очень большие заводы, где из импортных деталей собирают автомобили, избегая таким способом таможенных пошлин, налагаемых на ввоз готовых машин. Но все, что Петербург не добирает по части иностранных инвестиций, ему дарует государственная казна. Капиталовложения, направляемые сюда из федерального бюджета, стремительно растут, и в прошлом году их доля в петербургских инвестициях приблизилась к тем же 30%, которые московской экономике дают частные вкладчики из-за рубежа. В результате, например, по объему строительных работ на душу населения Петербург сейчас уже обошел Москву.Речь, конечно, о расходах, а не о результатах. Северная столица с давних пор – заповедник недостроев и долгостроев. Строят здесь много и с размахом, но медленно и не до конца, чему примерами дамба в Финском заливе, Кольцевая автодорога и несколько других начатых и задуманных объектов. Старожилы предрекают ту же участь и предполагаемому небоскребу «Газпромнефти». Вложения в Москве – в более высокой доле частные и эффективные – приносят и больше отдачи, чем казенные и без оглядки расходуемые вложения в Петербурге. Поэтому корпорация «Петербург» все никак не уменьшит своего отставания от корпорации «Москва» – ни по валовому продукту, ни в промышленности, ни особенно в новейших секторах.Если сложить все внешние субсидии – бюджетные, инвестиционные и прочие, то Москве с Петербургом достается сейчас более или менее поровну – примерным счетом по одной–двум тысячам долларов в год на жителя. С той разницей, что северной столице, с ее гораздо более хлипкой экономикой, было бы куда больнее эти деньги потерять. Поэтому она гораздо сильнее Москвы зависит от благосклонности высшего начальства и, конечно, от изгибов нефтяной конъюнктуры.

Есть только один участок, где столичные нотки в голосе Северной Пальмиры звучат чуть более убедительно. Это внешняя и внутренняя торговля. Через Москву проходит 40% российского импорта товаров, через Петербург – 10%. И Петербург – второй в России (после Москвы с Подмосковьем) центр розничной торговли – покупательская столица если не страны, так хотя бы Северо-Запада.

Это хорошо, но мало. Как и крики местных фанов: «Питер – сила, Москва – могила!» Потому что в более просвещенных петербургских кругах почти и нет отклика на новые, подвалившие на халяву возможности – ни прилива энергии реванша, ни желания отобрать у Москвы правительство или хотя бы Думу.

Вместо этого – всплеск петербургского фундаментализма, который проклинает любые новшества и кажется вполне заскорузлым до тех пор, пока не рассмотришь тот город нуворишей, что прорастает из развалин имперского мегаполиса. Этому далеко даже до стилистики Лужкова. Это то ли «золотая эпоха» Чаушеску, то ли что-то еще более провинциальное.Так что «остоличивание» налицо, а второй столицы все не выходит. Может, выйдет когда-нибудь позже – если долго не жалеть денег и уменьшать аппаратный централизм. Хотя и так ясно: гораздо проще учредить в Москве династию петербургских президентов, чем насадить в Петербурге московский столичный дух.