Клеветникам

Самый молодой депутат Думы, бывший пресс-секретарь движения «Наши» единоросс Шлегель внёс законопроект, поправляющий закон «О СМИ». Идея юноши состоит в том, чтобы эксплицитно запретить распространение в СМИ клеветы. Поначалу правительство дало на проект отрицательное заключение, да и профильный комитет начинающего законотворца не поддержал. Но за последние дни всё изменилось самым благоприятным для новичка образом: и комитет поддержал, и правительство сняло возражения. На днях проект прошёл первое чтение. Понятно, почему законопроект поначалу не залюбили. Понятно, почему его залюбили теперь. Непонятно одно: какими будут последствия принятия юниорской поправки в закон, — «но какая-то догадка и здесь возможна».Поначалу проект бортанули за его очевидную никчёмность. Не имеет никакого смысла дополнять ст. 4 закона «О СМИ» («Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации») запретом клеветы: в статье и так уже запрещено «использование СМИ в целях совершения уголовно наказуемых деяний», а клевета к таковым деяниям отнесена действующим Уголовным кодексом (ст. 129). И профильный комитет высказался против законодательного установления масляности масла, сняв проект с рассмотрения.

Но тут случился скандал с публикацией в некой газете о предстоящей вскорости женитьбе Путина на депутатке Кабаевой. И эта заметка, и — особенно — гневная реакция Путина на неё разом поменяли отношение депутатов к законопроекту. Он попал в струю. Для приличия, чтобы не принимать в точности того, что отвергли, юного автора заставили поменять слово клевета на взятое из УК определение этого понятия («распространение заведомо ложных сведений — и т. д.») — и проект понёсся к принятию. В первом чтении его одобрили 399 депутатов, один был против и двое воздержались. Ура.

Теперь о последствиях. Если исходить из законов и только из них, то последствий не должно быть вообще. Во-первых, как уже сказано, шлегелева поправка существа закона не поменяла. Стало быть, если раньше газеты и каналы не получали предупреждений и не бывали закрываемы за клевету, то и теперь вероятность подобных событий не возрастёт. Во-вторых же, статья 129 УК, так тесно связанная с обсуждаемой новацией, и сама не работала и не будет работать. Пальцев одной руки с избытком хватит для подсчёта случаев, когда кого-либо удалось осудить за клевету. Дело в том, что квалифицирующим признаком этого преступного деяния является заведомая лживость сообщаемых сведений, а её практически невозможно доказать — разве что сам клеветник, бия себя в грудь, воскликнет: «Да, я знал, что распространяю сущую ложь». Если же он будет упорно повторять: «Я напечатал, что NN — вор (или, там, прелюбодей), потому что искренне в это верил! Я и сейчас в это верю!» — то сто двадцать девятая схлынет с него, как с гуся вода.

(Конечно, нечто другое может нахлынуть взамен. Если про какую-то заметку и нельзя доказать, что она клеветническая, то бывает очень даже доказуемо, что она нанесла своим фигурантам моральный ущерб. И суд должен оценивать этот ущерб в весомых суммах, а не добавлять к обиде оскорбление, присуждая пострадавшему в возмещение душевных терзаний сто пятнадцать рублей. Но это отдельная и непростая тема.)

Другой вопрос, что про нынешний российский суд не всякий решится сказать, что там руководствуются исключительно законом. В иных делах, за которыми я внимательно следил, суду случалось преспокойно ломать закон через колено в таких местах, где это казалось абсолютно невозможным. Любой опытный практик расскажет вам столько подобных случаев, сколько вы согласитесь выслушать. Поэтому серьёзные последствия игры «Юный законодатель» никак не исключены. У Солженицына в «Архипелаге» отмечена склонность советской правоохранительной системы дружно откликаться на намёки сверху: стоит выйти указу об устрожении кары за изнасилование — несколько месяцев все суды страны пачками штампуют приговоры именно по этой статье. Если наша нынешняя система сохранила с советской некое родство, то очень может статься, что предупреждения и закрытия СМИ за клевету тоже пойдут потоком. Тут важно предугадать, какого рода высказывания начнут считать клеветами.

Будто нарочно, нам именно сейчас намекают, что — любые. Рослес поручил подготовить иски к ряду СМИ, а также заявления о возбуждении уголовных дел «за клевету». Речь идёт о недавнем скандальном аукционе по отдаче в полувековую аренду лесных участков в районе Рублёвки. Какие из высказываний медиа по этому поводу чиновники сочли подсудными, понять нелегко. Что победители аукциона заплатили в среднем полста долларов за сотку? Так это вроде факт. Что иные из победителей сразу начали переуступать свои трофеи по пятнадцать и более тысяч за сотку? Так это тоже факт. Что от всего этого за версту несёт коррупцией? Так это оценочное суждение, на которое журналисты вроде имеют право — и для которого есть очевидные основания. Что ж, судебная практика покажет, где здесь клевета.

Дожидаясь же первых случаев применения обсуждаемой новации, скажу, что во всём этом есть и хорошая сторона: журналистов научат изяществу выражений. Вот Дума сразу во втором и третьем чтениях (торопились к 7 мая) приняла закон «О центрах исторического наследия президентов РФ, прекративших исполнение своих полномочий», который на создание обоих таких центров — Ельцина и Путина — отводит по 1,2 миллиарда рублей. Сегодня, комментируя такую новость, журналист будет употреблять выражения типа «торжество холуйства» и т. п., вызывая у читателя весьма смешанные чувства. Но если он будет знать, что такого рода восклицания очень могут быть сочтены клеветой, он возьмёт себя в руки и напишет коротко и изящно: мол, смотрите — на создание центра исторического наследия Путина, на днях переезжающего из Кремля в Белый дом, ассигновано 1,2 миллиарда. А на комплектование Российской национальной библиотеки в год отпускается миллиард. А все музеи страны получают в год из бюджета примерно два-три миллиарда. Если правоприменительная практика будет суровой, то на этом пишущий и остановится. Если же она будет умеренной, то он позволит себе добавить что-нибудь вопросительное. Например: «Можно ли такое распределение казённых денег считать оптимальным?» И sapienti будет sat.

Текст: Александр Привалов, научных редактор журнала «Эксперт»