Марш исключённых

Вчера, 15 августа, вступил в должность новый президент Парагвая – бывший епископ Фернандо Луго. Закончилось правление правой партии «Колорадо», длившееся 61 год: Луго стал очередным представителем левых сил, которые ныне правят почти всеми странами Латинской Америки. Наследство ему досталось тяжелое. Парагвай – самая бедная страна Южной Америки. 42% населения живут в нищете, половина населения неграмотна, латифундисты владеют 80% земель, экономика – это контрабанда и торговля контрафактной продукцией, коррупция и беззаконие поразительны даже по латиноамериканским масштабам. Луго обещает аграрную реформу, повышение цены за экспортируемую электроэнергию, улучшение медицинского обслуживания и образования.

«Левый поворот» в других странах континента – Венесуэле, Боливии, Бразилии, Аргентине, Уругвае, Эквадоре, Никарагуа, Гватемале – помог Луго мобилизовать парагвайцев на поддержку своей программы.

Триумфальное шествие к власти латиноамериканских левых – не случайность. Он обусловлен не только крахом неолиберальной модели 80-х – 90-х годов, но и всей, почти 200-летней историей независимости стран Латинской Америки. Левые традиции там чрезвычайно сильны. 16-летняя война за освобождение от испанского колониализма привела к развалу всей социальной системы, разрушению экономики, обнищанию и одичанию населения. Это стало причиной возникновения радикальных движений с широкой социальной базой.

В 1848-м, в год появления «Манифеста коммунистической партии», президент Боливии Мануэль Бельсу обращался к соотечественникам: «Товарищи! Частная собственность является важнейшей причиной большинства обид и преступлений… Нет более владениям! Нет более владельцам собственности! Нет более наследствам! Долой аристократов! Земля для всех; долой эксплуатацию человека...». О «Манифесте» он не знал, но оперировал такими же категориями.Первая в истории социалистическая «коммуна», кстати, возникла не в Париже в 1871-м, а в Боготе (Колумбия) в 1854-м.Парагвай – особая страна. С 1645 по 1768 годы там существовало «Государство иезуитов» со всеми атрибутами социализма – отсутствием частной собственности и денежной системы. Иезуиты сделали социалистическое хозяйствование весьма эффективным, и крушение этого странного образования под ударами испанской и португальской армий стало для местных индейцев катастрофой.

Но зерна, посеянные «Орденом Сердца Иисусова», дали всходы. В 1814 году адвокат Гаспар Франсиа объявил Парагвай независимым. Он объявил себя пожизненным верховным правителем, упразднил представительные органы власти и национализировал земли, впервые в мире ввел всеобщее обязательное бесплатное образование. После его смерти, в 1841-м, в стране был созван парламент, но система, созданная им, сохранилась до 1870 года, когда Парагвай был разгромлен Бразилией и Аргентиной и практически обезлюдел. Еще одна попытка состоялась в 1936-м: тогда власть захватил полковник Рафаэль Франко, объявивший о строительстве социализма.Однако левые не доминируют на политической сцене латиноамериканского континента. Там действуют политические «качели» – постоянная смена левых режимов правыми.Конец ХХ века был временем господства неолиберализма. Его результаты для региона (исключая Чили) оказались ужасающими. Экономический рост привел к стремительному обогащению элиты и столь же резкому обнищанию низших слоев населения. И без того хрупкие институты социальной защиты рухнули, права трудящихся превратились в фикцию, правовая защищенность бедных начисто исчезла. Это неудивительно. Д. Харви в книге «Краткая история неолиберализма» пишет: «Неолиберализм – теория, согласно которой рыночный обмен является основой системы этических норм, достаточной для регулирования всех человеческих действий».А рыночный обмен в Латинской Америке – не то же самое, что в США и Великобритании. Наркоторговля, например, вариант рыночного обмена, привычный в Колумбии, Перу и Боливии. Захват земель – это то, что считают рыночными отношениями элиты в Мексике, Колумбии, Бразилии, Аргентине.Рабский труд индейцев в отдаленных районах Амазонии и Парагвая – тоже рыночные отношения по-латиноамерикански. Коррупция, кланово-бюрократический бизнес, контрабанда – это вообще нормальная для местных элит рыночная среда. О том, как местная олигархия «заботится» о развитии, свидетельствует пример Венесуэлы: до прихода к власти Уго Чавеса власти не построили в огромной, почти вдвое больше Франции, стране ни одной железной дороги! И это – при колоссальных нефтяных доходах. Элиты окончательно подчинили своим интересам государственные институты, которые носили клановый, закрытый для общественного контроля характер.

Но дело даже не только в нищете огромной части населения: в середине 90-х в Бразилии бедствовало 45% населения, в нефтяной Венесуэле – примерно 60%, в Боливии, Эквадоре и Парагвае – почти 80%.