Они не уедут

Москва с помпой встретила сирийского президента, и теперь легко иронизировать, что вместо друга Коли у нас теперь друг Асад. Нашли типа друга, главное, нашли, где искать... Меж тем Сирия – страна симпатичная, я там побывал пару лет назад и поездкой был очень доволен. Потом, правда, на израильской границе – люблю зимой поплескаться в Красном море – приходится долго отвечать на пристрастные вопросы, ну да ладно.

В Сирии я был в составе большой делегации. Скульптор Александр Рукавишников летал туда открывать памятник апостолу Павлу, который родом из тех самых мест, из деревни под теперешним Дамаском. Кроме деятелей искусств, была, конечно, большая группа батюшек и сочувствующих мирян, тоже степенных, бородатых и при теле. Особенно хороши были деятельные дородные матушки.

Следующая категория членов делегации – военные. Их местные встречали с особенным почетом. Самым главным военным был генерал Варенников, человек, которым я искренне восхищаюсь. Он воевал офицером, возраст у него весьма почтенный, а вид какой молодой и бодрый! Он высокий, стройный, он ходит с высоко поднятой головой, у него удивительно ясный взгляд! Прекрасная улыбка! Вот сегодня у нас годовщина путча, т.е. его окончания. Кажется, именно 22-го я имел счастье – редко когда момент счастья удается поймать и зафиксировать, это был как раз такой случай – наблюдать на пл. Дзержинского нежным летним вечером, как оттуда убирают железного Феликса, подцепив его тросом. Чекисты, которые прежде в дискуссиях не оставляли нам шансов и делали умный вид, – что немудрено, когда все козыри они жульнически повытаскивали из колоды и поделили между своими, – имели бледный вид и молча и трусливо смотрели из-за штор на наш либеральный шабаш. Никто из них не кинулся на амбразуру и не застрелился у пустого постамента. Разве некоторые в бессильной злобе перебежали после в Штаты и там зажили наконец.

Да, так к чему это я? Варенников в отличие от прочих посаженных путчистов отказался просить помилования (не ему ли теперь подражает тоже опальный Ходор, ну а что, достойный пример для подражания), он потирал руки – посмотрю, как они меня будут судить за то, что не отступил от присяги и защищал родину!

Его, как вы помните, оправдали. Счастливый человек – генерал Варенников!

Мы с ним ходили по Сирии, оба в белых одеждах – он в парадном мундире, я – в белом гражданском костюме – и осматривали, к примеру, мемориал, посвященный победам страны над всеми врагами за последние тыщи лет. Кому только там ни досталось от местных! Как там любят, кстати, и наших военных! Благодаря которым были одержаны иные из побед.

Я человек сугубо штатский, но на всяком русском там лежит отблеск славы сирийского оружия, и с меня в лавках отказывались брать деньги за пиво! Лестно, хотя и неловко как-то...

Значит, кроме батюшек, военных и, понятно, художников, в нашей большой компании были еще и бизнесмены, настолько заслуженные, авторитетные и бескомпромиссные, что Сирия была, кажется, единственной заграницей, которая их принимала. Часто такие люди тянутся к православию и обильно жертвуют на храмы, колокола и вот подобные памятники. Среди них, скажу вам, немало ярких людей, а что, чудес ведь не бывает.

И вот я тогда с пугающей отчетливостью подумал, что главные носители русской идеи, которые не отступятся от нее никогда, они в случае чего не уедут в Америку, не будут читать лекций в Европе, не перекрасятся в другие масти, не будут просить чужой паспорт и делать вид, что подзабыли, как то или это будет по-русски, – они будут жить в России до конца и умрут в ней, какой бы она ни была, какой бы ни стала. Вот из нас многие иной раз вяло подумывают насчет свалить, пусть даже это мысли и пустые, теоретические, на уровне помечтать на диване безответственно... Но ни батюшки, ни братва, ни военные (и примазывающиеся к ним чекисты), ни сугубо русские художники – не смогут и не будут жить Там, а не Тут, и это мы понимаем, вспоминая того же генерала Чарноту, который ходил в подштанниках по Парижу и жалел, что его не кончили большевики в родной стране. Да что там Чарнота – реальный Набоков на благополучном Западе писал стихи о том, что зря его не расстреляли на родине, «Россия, звезды, ночь расстрела и весь в черемухе овраг».

Я это отчетливо понял тогда в Сирии. И еще одну вещь в очередной раз осознал – пропасть между западной жизнью и восточной. Безумная роскошь Нью-Йорка и венчание педерастов, ненависть между классами, уничтожение природы и традиций, наркота и прочие идиотские излишества и ужасы, декоративность церкви и все такое прочее на одном полюсе – и на другом жесткие правила, труд на земле, жизнь по своей книге и смерть за нарушения, и готовность самому умереть за свои идеалы и свою страну, какими бы те ни были. Вот два мира, две крайности, и сирийцам кажется, что мы дальше от вселенского разврата, чем американцы... Они видят в нас похожих на себя людей. Они там, кстати, думали тогда, что русские учителя и медсестры живут не хуже своих сирийских коллег, что у них тоже нормальное жилье и достойная зарплата, доступные билеты и отпуска в комфортных условиях, и уверенность в завтрашнем дне с безмятежной благородной старостью.

Конечно, если вспомнить детство, то понимаешь, что отличники противные и куда веселей дружить с хулиганами, в этом что-то есть – и адреналин, и новый опыт, и превосходство над зубрилами, но.. Что же меня смущает? Кажется, только одно: я посмотрел на лица русских офицеров и даже генералов в Южной Осетии и даже Грузии, и мне стало ужасно грустно – в них нет и намека на красоту, ясность и благородство Варенникова. Слишком уж простые и грубые лица, не обезображенные интеллектом лица.

Я не хочу над собой таких генералов.

Не хочу тут обсуждать политику – у меня с этими людьми эстетические расхождения.

Если б они были хоть чуть-чуть похожи на моего любимца Варенникова, то я записался б к ним добровольцем.

С годовщиной конца путча вас, дорогие товарищи, господа, друзья и недруги!

Помню, какое у меня было тогда чувство победы, – и куда оно, интересно, делось? О, если б вернуть его хоть на полдня...

Боюсь, при теперешнем раскладе долго нам еще не видать побед.