Они не пойдут

А, может, никакие они не вечные? В смысле, вопросы. Которые вроде бы у русского общества сформулированы давным-давно и вроде бы ни разу толком не отвечены, словом, вечные. То есть, навсегда и в любое время. Но когда наступает кризисный, переломный или тому подобный (называйте как хотите, что имеется в виду, полагаю, понятно) период, эти вопросы звучат уже совсем иначе. По другому звучат. Даже другими словами. Получается, никакие они не вечные? А так себе, лишь время от времени по какой-то причине или с какой-то целью вспоминаемые.

К примеру, нетрудно заметить, что сейчас практически никто – ни мыслители, ни массы – вопросами будто бы «вечными» не задаётся. Как будто всем, от верхов до самых низов, от Москвы до самых до окраин, словом, абсолютно всем совершенно ясно и кто виноват, и что делать. И даже, надо полагать, с чего начать. Каковой вопрос, из-за принадлежности его чеканной формулировки небезызвестному Владимиру Ильичу, к числу «вечных» интеллигентными людьми не причисляется, однако в том же ряду периодически поминается.

Не звучат сейчас вопросы из этого ряда. Другой вопрос оттеснил «вечные» на задний план и только он беспокоит социум в целом, и отдельных его представителей: что будет? Причём обретает этот вопрос всё более и более узкое содержание. Не – что будет с ценами, зарплатами, безработицами и т.д., а – будет ли Он, бессмысленный и беспощадный? Что будет? И если да, то – когда? Или всё-таки минует нас чаша сия:

«Работников социологических агентств сейчас чаще всего спрашивают: как там протестные настроения? – признаётся по этому поводу руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексей Левинсон. - Мы переадресовываем этот вопрос обществу, а оно не может решить: 39% говорят «да, возможны массовые волнения и протесты населения против экономической политики властей» и столько же (39,5%) говорят «нет». Правда, это шаткое равновесие существует только на уровне общества в целом. Среди беднейших слоев более половины ожидает волнений. Возможно, в этой среде находятся их будущие участники. Но волнения по поводу волнений преобладают и среди руководящих работников, которым, если что, придется отвечать разгневанным массам. И главный вопрос, который надо бы им решать, не в том, будут протесты или не будут, а в том, что сказать протестующим. И чем отвечать. У российских правящих классов плохая наследственность. В позапрошлом веке чуть что — вызывать казаков с нагайками, в прошлом - ОМОН с дубинками. А в крайних, на долгие годы запоминающихся случаях - солдат с винтовками, с автоматами.Те, кого тревожит перспектива бунта, обычно интересуются общероссийскими показателями -встанет «народ» или нет. Но вопрос опять не в этом. Российский народ не представляет собой единой массы, которая разом всколыхнется, и тогда… Гораздо вероятнее, что ситуация дойдет до критической не на обширных пространствах, а в отдельных точках. О том, что такой точкой может оказаться малый город с единственным градообразующим предприятием, газета ("Ведомости" - А.Л.) уже писала. Бурная реакция показала, что предупреждение услышано. Вдогонку добавим, что, по данным на вторую половину января 2009 г., максимум положительных ответов на вопрос «Возможна ли в нынешнем году массовая безработица?» приходится именно на малые города - 76%, а минимум на крупнейшие - 47%".

Понятно, что под теми, «кого тревожит перспектива бунта» и которые «обычно интересуются общероссийскими показателями», социолог имеет в виду… скажем деликатно, околокремлёвские круги. Приближённых к высшей власти и постоянно проживающих в Садовом кольце персонажей, полагающих наиглавнейшей угрозой своему душевному комфорту и материальному благополучию не больше, не меньше, а что-то вроде Октябрьского переворота, триумфального шествия Советской власти или хотя бы пугачёвщины во всероссийском масштабе. Революции, словом.

И понятно, что представление этих персонажей о главнейшей угрозе, о том, как происходят революции, ошибочно, оно вытекает из описаний общественных перемен, преподанных в учебниках по истории КПСС – где-то один человечек влез на броневик, а уже и вся страна под красными знамёнами и в едином порыве. А на самом деле эти глобальные перемены, революции и даже пугачёвщины возникают и развиваются именно так, как Левинсон и поясняет: «не на обширных пространствах, а в отдельных точках…». Это уже потом, когда минет эпоха великих потрясений и настаёт время великих осмысленй, учёные мужи и жёны собирают все эти события «в отдельных точках» в одной книжке и с умным видом объясняют, что всё это были звенья одной цепи, закономерные, взаимосвязанные, и хотя события были локальными и разобщёнными, но в действительности оно было одно. Событие. Даже так: СОБЫТИЕ. К слову (не хотите рыться в книгах, поверьте профессиональному историку на слово), именно так выглядело для современников то, что сейчас называется Первой русской революцией 1905-1907 годов.

Поэтому, следует заметить, немало распространённые в последние месяцы опасения березниковского истеблишмента (прежде всего – муниципальных чиновников и манагеров «Уралкалия») по поводу «что будет?» имеют свой резон.