Бюрократическая "Зарница" и люди

– И что, вы так каждую квитанцию вбиваете? – спросила я в надежде, что это какой-нибудь аврал, что просто компьютерная система сбилась случайно.
– Да, конечно, – ответили мне печальные налоговые русалки.
– Но… Но это же невозможно? – чуть не зарыдала я от безнадежности. Я с утра была на конференции по поводу перспектив модернизации российской экономики.
– А вы что-то можете нам предложить? – оживилась начальница. – Вы системщик?
– Нет, я хуже, я журналист, – призналась я.
– Ой, напишите про нас, напишите, как мы работаем, пожалуйста! Иногда и по два раза приходится вбивать. Вот почти весь октябрь мы повторно вбивали. Потому что система менялась. Целыми днями сидели…

Пишу, выполняю обещание. Хлорофитум на подоконнике, кошечки, собачки, слоны на шкафах – постеры из 90-х, пыль, сломанные жалюзи, компьютеры, килотонны бумаг, чайник, пристроенный на батарее, решетки на окнах.

Они никакие не саблезубые, эти чиновники. Обычные, милые. Улыбаются, шутят, если с ними пошутить, отчасти зашуганные и раздраженные своим бессилием. Как вы или я. Мы и есть они. Они и есть мы. Второй месяц я знакомлюсь с чиновниками и не нахожу среди них злодея. Кто придумал, что надо вбивать, выписывать, разрешать, догонять и не пущать? Зачем граждане собирают досье на себя в госорганах, за свои и государственные деньги? Почему не несeтся по оптоволоконным линиям снабженный электронными подписями запрос из конторы номер один в контору номер два? Черт его знает, не дает ответа, не пролезает Русь-тройка в узкое горло современных технологий.

А еще выяснилось, что у них, милых регистраторш, мертвые числятся живыми. Тут уж чистый Гоголь начался.

– Как умерла? А когда? А у нас значится, что жива. И имущество на ней…

Как символично, что известие о смерти доносится из милиции до собеса и Сбербанка, где платится пенсия, – в момент. По телефону, что ли, они звонят? Быть того не может! А справки, ксерокопии, подписи кровью в присутствии понятых? Там, где государство обязано дать, оно отнимает сразу, не успеешь помереть. Там, где оно хочет взять, оно готово взять и после смерти. Вот он, рецепт бессмертия в России, предложенный еще Гоголем: пока с тебя можно хоть что-то содрать, ты жив для государства.

А что, вдруг найдется Чичиков, скупит голоса покойных избирателей, выиграет выборы, возьмет кредит у Фонда будущих, неродившихся поколений, да как заработает на этом? Впрочем, эка невидаль подобный сюжет, знаем, не раз проходили...

Сидя в тесных обшарпанных коридорах власти, я все больше размышляю о России, чтобы хоть как-то скоротать ожидание. Анализирую свою внезапную симпатию к чиновникам. Вот в «Ревизоре» именно так о них и говорилось: «Впрочем, все добрый народ». И в «Мертвых душах» Гоголь повторил те же слова: «Засим не пропустили председателя палаты, почтмейстера и таким образом перебрали почти всех чиновников города, которые все оказались самыми достойными людьми». Как же так получается, что по отдельности все – приличные люди, а как собирается вместе какая-нибудь вертикаль – так сразу и выходит вязкое, дурно пахнущее, унылое нечто. И как, спрашивается, его теперь модернизировать, если мы в нем по уши?

Текст: Наталия Осс , писатель, журналист
Илл. из архива