Магия точных цифр

Допущения второе и третье: переток голосов от одной политической силы к другой происходит по общей для всей страны модели; на основной массе участков уровень явки должен приближаться к уровню в целом по стране, а доли участков с пониженной и повышенной явкой должны быть примерно равны. Все эти предположения можно было бы принять, если бы избиратели представляли собой однородную массу. Однако это не так. В каждом регионе по факту своя структура мотивации участия в голосовании и электорального выбора. Так, во многих национальных регионах солидарное голосование за одну партию по партийным спискам позволяет обеспечить либо увеличить представительство региона во власти (и, соответственно, легально защищать свои интересы через уважаемых земляков). Напротив, для москвичей этот мотив не является доминирующим.

Средняя величина явки результата по региону и стране, в сущности, есть пресловутая «средняя температура по палате и по больнице», то есть фикция. В действительности она варьируется в зависимости от конкретного места проживания, экономического благополучия и социально-демографического состава населения. Например, недавно на примере 25 российских регионов доказано, что традиционно на селе явка выше, а политические предпочтения более однородные, чем в городах. Соответственно, в силу указанных факторов даже в одном городе голосующие на соседних участках жители продемонстрируют различную явку и различные же электоральные симпатии.Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМа:
«Любые математические методики, предполагающие подход к корпусу избирателей как к гомогенной массе, в корне ошибочны. Ибо игнорируют политическую картину России как общества с многообразием региональных политических культур. Предполагать, что избиратель будет одинаково голосовать в Чечне и Ненецком автономном округе, абсурдно.
Изменения в уровне явки обычно связаны со специфическими обстоятельствами, меняющими политическую температуру в регионе или стране в целом. Изменение явки — всегда реакция на новых кандидатов, новые политические тренды и реалии. И, как правило, эти обстоятельства имеют четко обозначенный вектор, делающий такое повышение не пропорциональным, но диспропорциональным в отношении шансов кандидатов, участвующих в выборах». На явку избирателей влияет множество факторов, находящихся не только вне модели математического анализа, но подчас и вне политики. Скажем, в день голосования на сельский участок приехала автолавка — и явка побила рекорды. В силу транспортных условий и природных факторов различна доступность избирательных участков (например, в Сочи и на Таймыре). Наконец, участки неодинаковы по числу избирателей (до 1000, от 1000 до 2000, более 2000). Естественно, каждый голос на них имеет разный вес в процентном отношении.

В общем, объяснение различий электоральной статистики фальсификациями выглядит несостоятельным и «притянутым за уши». Ибо математическая модель, построенная на ложных социальных посылках, недоказанных предположениях, взятых за аксиомы, заведомо не может выдать адекватной картины. Зато способна дать запрограммированный ответ о наличии фальсификаций – в силу нестыковок между реальностью и исходными постулатами в воображении авторов.

В сущности, сами авторы ничего принципиально нового не изобрели: они лишь использовали так называемую «гипотезу Собянина—Суховольского» о том, что рост явки пропорционально повышает долю голосов каждого из кандидатов. Последняя была популярна в 1990–1994 годах, когда партии были в зачаточном состоянии, а в мажоритарных округах во множестве соревновались кандидаты из «новых русских», «крепких хозяйственников» и «братанов», чьи программы подчас были неотличимы. Потом о ее существовании какое-то время не вспоминали, дальнейшие наработки в этом направлении были свернуты. Но реанимация именно сегодня, к годовщине выборов, полузабытой гипотезы пятнадцатилетней давности отнюдь не кажется случайной. Лев Гудков, директор «Левада-Центра»:
– При повышении явки на выборах голоса распределяются пропорционально между партиями?
– Нет, конечно. Потому что поддержка разных партий различна и зависит от того, как избиратель представляет себе шансы своей партии. Условно говоря, электорат либеральных партий на выборах 2007 года, в общем, не голосовал. Он ушел, поскольку понимал, что их кандидаты не имеют шансов.
– Верно ли, что низкая явка более выгодна партиям «идеологическим», со стойким электоратом, к примеру КПРФ, а не партиям, чей избиратель велик числом, но более равнодушный?
– У КПРФ очень устойчивый электорат, дисциплинированный, консервативный, даже в определенной степени инерционный, поэтому он аккуратно являлся. В принципе, у них максимальная мобилизованность электората. Проблемы сокращения поддержки, не считая административного давления, объясняются просто демографическими причинами.
– Если явка на выборах повышается, это не значит, что автоматически голосование становится более разнообразным?
– Нет, конечно, нет. Наоборот. Никакой прямой зависимости не было. На заре политконсалтинга в условиях дефицита опыта ведения предвыборных кампаний возникла мода на использование методов точных наук в прогнозных оценках поведения избирателей. Спрос родил предложение: и многие фирмы стали предлагать клиентам свои услуги. Качество адаптации методик оставляло желать лучшего, и, когда «формализованные» прогнозы и сценарии раз за разом стали обнаруживать свою несостоятельность, их творцы потихоньку стали вытесняться с рынка электорального консалтинга. Похоже, теперь они возвращаются в новом качестве — уже как толкователи порочности чужих побед. Кто их нынешний заказчик — догадаться несложно. Ведь у всякой власти есть недоброжелатели, а математические модели являются последним доводом в пользу ее нелегитимности.

Тем более удобным, что логика обвинений вообще не требует конкретных фактов, их заменяет магия цифр. Действует она завораживающе… Как движение шарика между наперстками в цепких и опытных пальцах «кидалы».

Текст: Марат Седов, Профиль
Специально для «Иной газеты»
Илл. из архива