Бизнесмены уходят из российской власти?

Текст: Екатерина Дранкина

Время, когда представители бизнеса занимали высокие должности в правительстве или становились губернаторами, похоже, уходит в прошлое. Варясь в собственном соку, власть отчетливо сворачивает бизнес-призыв, а бизнес (в хорошем смысле слова) все больше убеждается в том, что держаться от власти нужно хотя бы на некотором расстоянии.

Зачем бизнесмен Виктор Вексельберг пошел строить для государства Сколково? Зачем создатель компании "Балтика" и питерский швейный магнат Таймураз Боллоев возглавил "Олимпстрой"? Зачем Роман Абрамович (и Хлопонин с Зелениным из "Норникеля", и пермский бизнесмен Олег Чиркунов) пошел в губернаторы? Коллективное, душное сознание говорит: "Ха". Оно говорит: "Ясно зачем". Украсть, создать преференции своему бизнесу, загнобить конкурентов, выслужиться. Пожалуй, все.

Тут можно сказать нетривиальное: люди, пусть даже бизнесмены,— они разные. Разные у них и задачи во власти. Есть, например, Олег Митволь, которого до того, как начать выгонять из властных структур (Росприроднадзор, префектура САО), долго и безуспешно пытались выгонять с разного рода предприятий, поскольку занимался он скупкой и продажей акций, то есть бизнес-то у него был, но немножко рейдерский. Однако вот тот же Виктор Вексельберг, построивший понятный, крупный и в высшей степени успешный бизнес. А будучи человеком, не чуждым миссианской идее, человеком, озабоченным социальным экспериментаторством (в этом он и сам не раз признавался), взялся за дело, которое по всем разумным канонам выглядит безнадежным. И эта трактовка карьерного выверта Вексельберга не исключает, конечно, иных мотивов, например надежды на более чуткое отношение власти к его просьбам, буде такие появятся, и на участие собственных компаний в сколковской синекуре, буде она появится тоже. Другой новоявленный чиновник, Таймураз Боллоев, согласившись на должность в "Олимпстрое", продал сторонним инвесторам недостроенную гостиницу в Сочи, чтобы не создавать конфликта интересов. За сколько бы ни продал, очевидно, что линейная бизнес-логика в этой продаже отсутствует, поскольку логичнее было бы использовать властный ресурс и хотя бы достроить гостиницу, а после уже продавать. И в интервью "Ведомостям", стесняясь, он признается: кроме как патриотизмом, самому себе объяснить свой поступок не может.

Нам представляется, что сводить мотивацию бизнесменов, идущих во власть, к душному "ха" и впрямь не стоит. "Серьезного человека, у которого за плечами собственный бизнес, невозможно деньгами мотивировать к тому, чтобы стать чиновником,— считает Булат Столяров (поработав чиновником несколько лет, сейчас он руководит собственным консалтинговым агентством).— Одно дело, когда бизнесмен делегирует своих людей во властные структуры. Но совсем другое — когда идет сам. Мотивация здесь может быть двух типов: ценностная и статусная. И власть должна всеми возможностями усиливать эту мотивацию, потому что в этих людях — ее спасение". Но то ли мотивация эта перестает работать, то ли взаимный интерес бизнеса и власти в принципе ослабевает, однако сейчас все отчетливее тенденция: движение это сбавляет ход.

ДВА ОЧЕНЬ РАЗНЫХ ДЕСЯТИЛЕТИЯ
Бизнес-призыв во власть был отчетливым явлением в российской действительности и 90-х, и нулевых годов. Имелись, впрочем, между теми и другими явственные отличия. Символом описываемого явления в 90-е является создатель "Интерроса" и ОНЭКСИМ-банка Владимир Потанин, в течение года с августа 1996-го занимавший должность первого заместителя председателя правительства. До равноудаления олигархов оставалось четыре года, и бизнес Потанина по итогам его похода во власть сильно выиграл. Столь же непродолжительным, но полезным был правительственный период в жизни основателя компании "Белая дача" Виктора Семенова. Хотя сам он утверждает, что "в должности министра сельского хозяйства успел лишь озвучить "июльские тезисы" — идею о плановой господдержке села", свой бизнес он поддержать смог. Единственный чиновник-бизнесмен образца 90-х, который перебрался в нулевые,— Леонид Рейман. Он возглавил телекоммуникационную отрасль еще в 1999-м и продержался в министерском кресле почти десять лет. Все это время Рейман отрицал, что является собственником активов в телекоммуникационной отрасли, однако в 2007 году "тайну" его пакета в офшоре, владеющем компанией "МегаФон", раскрыло правительство Британских Виргинских островов.

Основной принцип нулевых годов — слишком высоких должностей в правительстве бизнесменам не давать, но активно вербовать коммерсантов на руководящие должности второго порядка. Здесь тоже не обошлось без исключений. Таким исключением стал выходец из "Северсталь-транса" Игорь Левитин, в марте 2004-го назначенный руководителем созданного в ходе административной реформы Министерства транспорта и связи в правительстве Михаила Фрадкова.

Главным поборником бизнес-призыва этого периода стал глава Минэкономразвития Герман Греф. Он неоднократно повторял, что бизнес должен принести собственные, более эффективные технологии в госуправление, и своих многочисленных заместителей искал преимущественно в этой среде. Его заместителями стали Юрий Исаев (работал в банке "Российский кредит", Импексбанке), Максим Медведков (собственный консалтинговый бизнес), Кирилл Андросов (из "Ленэнерго"). Довольно открытыми для бизнеса были посты замминистров и руководителей департаментов в таких министерствах, как Минрегионразвития, Минсвязи, некоторых других.

Но если в министерствах и ведомствах вербовка коммерсантов опустилась на одну ступень, то управлять территориями им доверяли вполне. Первые губернаторы-бизнесмены появились именно в нулевые (напомним, до 2004 года они избирались, а после назначались, но, по существу, понятное дело, Кремль давал свое благословение и до, и после).

Первым в 2000 году управлять Чукоткой был призван Роман Абрамович. За первые пять лет работы он стремительно и навсегда вошел в сонм чукотских святых и должен был, по высшему распоряжению, отвечать за тех, кого приручил, и дальше, но в 2008 году был все же отпущен "по собственному желанию".

В 2001 году губернатором Таймырского АО стал Александр Хлопонин. Годом позже, после гибели Александра Лебедя, он был избран губернатором Красноярского края, а еще через несколько лет, после референдума, территории были объединены, Таймырский округ стал районом Красноярского края. В 2003 году другой выходец из "Интерроса" — Дмитрий Зеленин — становится губернатором Тверской области. Последним в этом списке, пожалуй, следует назвать Олега Чиркунова, назначенного губернатором Пермской области в 2005 году. Вот как сам он описывает процесс принятия решения идти во власть: "Сначала губернатором стал мой ближайший товарищ Юрий Трутнев, и ему нужно было понять, кто будет представлять его интересы в Совете федерации. А когда Трутнев уехал в Москву, губернатором стал я". Олег Чиркунов без обиняков говорит в своих интервью о том, что "лучше, чтобы у чиновника был бизнес. Я бы лично волновался, если бы не обеспечил семью, прежде чем пойти в губернаторы". Семья Олега Чиркунова, нужно сказать, живет в Швейцарии, где он сам начинал свой бизнес.

Недоброжелатели указывали на корпоративные интересы во всех этих назначениях. Зарегистрировав на Чукотке ряд своих компаний, Роман Абрамович сильно экономил на налогах. У холдинга "Интеррос" был интерес в том, чтобы Александр Хлопонин стал губернатором Красноярского края, и даже в Тверской области у "Интерроса" были и остаются активы. Олег Чиркунов владеет в Пермской области крупнейшей розничной сетью. Даже владелец макаронной компании "Макфа" Михаил Юревич не случайно пошел баллотироваться в мэры Челябинска: у него был давний конфликт с губернатором области, и нужно было как-то защищать территорию своего бизнеса. Тем не менее провальными назвать результаты деятельности всех этих людей на ниве управления территориями нельзя. Скорее наоборот, именно они стали одними из лучших в России управленцами.

УБИТЬ В СЕБЕ БИЗНЕСМЕНА
"Я не считаю, что бизнесменов во власть сейчас приходит меньше, чем раньше,— утверждает замминистра промышленности и торговли РФ Станислав Наумов.— В нашем министерстве, например, довольно много руководителей среднего уровня, которые совсем недавно являлись директорами довольно крупных предприятий, но оставили свои проекты ради госслужбы. Мы нуждаемся в экспертизе, в системе оценки рисков, которую приносят такие люди: она по определению моложе и эффективнее". Впрочем, Станислав Наумов не отрицает, что перековка коммерсантов в чиновники таит в себе сложности и потому массовым явлением быть не может: "В этом естественный консерватизм регулятора. Бизнес по определению менее ответствен. Это особенно хорошо просматривается, когда мы обсуждаем государственно-частное партнерство: чиновники, со своей стороны, готовы гарантировать и деньги, и сроки, бизнес по возможности не хочет гарантировать ничего".

Переплавка действительно идет туго. Так, например, перешедший из "Роснефти" на пост руководителя Федерального агентства по энергетике Сергей Оганесян буквально через несколько месяцев начал проситься в отставку, поскольку почувствовал, что "чиновничья работа — это не мое". Его долго не отпускали и дали отставку лишь после того, как он почти год просидел на больничных и пробыл в отпусках.

"Чтобы стать чиновником, нужно всего лишь три-четыре раза согласовать полный пакет документов по какому-нибудь проекту,— говорит Станислав Наумов.— Смог это сделать — все, ты чиновник. Но большинству людей это не под силу — учесть все задействованные в процессе интересы, пройти все инстанции".

А вот если переплавка проходит успешно, тут-то и начинается самое интересное. "Раньше я на чиновников смотрел как на уродов, теперь так же смотрю на бизнесменов",— говорит Олег Чиркунов, который на самом деле явно рисуется. Бизнесмены, работающие в Перми, не нарадуются на своего губернатора. Так, Марат Гельман утверждает, что ни Музея современного искусства, ни проекта, который условно называется "Пермь — культурная столица России", ни при каком другом губернаторе просто не было бы. Тем не менее удручающих личностных трансформаций избежать удается, похоже, лишь считанным "перерожденцам". "Успешные бизнесмены не могут что-либо делать плохо, где бы они ни были задействованы,— считает Булат Столяров.— На каком-то базовом уровне они сделаны так, что ориентируются не на ублажение начальства, а на результат. Но чиновничья скучная среда, конечно, делает свое дело: год, два, пять лет — и она перемалывает достойнейших в такую же серую муку".

СПАСИБО, НЕ НАДО
Большинство наблюдателей не согласны с мнением Станислава Наумова о том, что бизнес идет во власть столь же охотно, как и раньше, и власть его радушно принимает в свои ряды, как прежде. "Последние несколько лет характеризуются тем, что власть максимально закрывается от внешних влияний,— считает политолог Михаил Виноградов.— Кадровый голод, который существовал в годы разрастания бюрократии, сейчас насыщен, и теперь у власти нет ни необходимости, ни желания к тому, чтобы преодолевать имманентно присущую ей неприязнь к бизнесу".

Булат Столяров полагает, что процесс взаимный: интерес к слиянию теряет не только власть, но и бизнес. "Количество бизнеса во власти колоссально мало, поскольку власть не может предложить бизнесу достаточное количество интересных проектов,— говорит он.— Куда пришли бизнесмены в последнее время? Сколково, "Олимпстрой", АТЭС, дамба в Санкт-Петербурге — пожалуй, и все, сочтешь по пальцам одной руки" (компания "Крокус" Араса Агаларова стала генподрядчиком строительства объектов для саммита АТЭС в 2012 году на Дальнем Востоке; экс-владелец Промстройбанка Владимир Коган возглавил госпредприятие по строительству комплекса по защите Санкт-Петербурга от наводнений). В прессу просачиваются слухи о том, что все, кто задействован в этих масштабных проектах, в дальнейшем с госслужбой мечтают покончить. Нет бизнесменов и в числе новых назначенцев на губернаторские должности, хотя здесь, возможно, желающие и нашлись бы. Но слишком уж неудобно власти работать с людьми, так сильно отличающимися от нее ментально. Таких позовешь на обед в Кремль, а они червяков в тарелке фотографируют. Ну куда это годится?