Россия борется с зависимостью. Кому это мешает?

Дело руководителя нижнетагильского фонда «Город без наркотиков» Егора Бычкова и его помощников, которые жесткими методами пытались лечить наркоманов, приобрело всероссийскую известность. Дмитрий Медведев после встречи с музыкантами поручил Генпрокуратуре проверить обоснованность приговора (Бычков получил 3,5 года строгого режима — по статьям «похищение человека» и «незаконное лишение свободы») и законность возбуждения дела.

Нижнетагильская история — не единственная: вчера Верховный суд рассматривал кассационную жалобу на приговор активистке объединения «Портос» Юлии Приведенной, обвинявшейся, как и Бычков, в похищении и истязаниях. Члены «Портоса» организовали в начале 2000-х гг. ферму в Подмосковье, на которой подростков-алкоголиков и наркоманов пытались излечить трудом и занятиями по стихосложению.

Подобные дела отражают реакцию государства на попытки — иногда весьма неуклюжие — инициативных граждан заполнить вакуум, образовавшийся из-за бездействия бюрократии и ее невнимания к острой общественной проблеме. Наркомания — одна из них. Чтобы справиться с ней, силовики должны максимально надежно перекрыть каналы поступления наркотиков, а медики — найти эффективные методы лечения и профилактики.

Как Россия борется с наркоугрозой? Прежний руководитель Госнаркоконтроля Виктор Черкесов рапортовал о перекрытии основных каналов. Однако впечатляющий результат — свыше 100 т опиатов — был достигнут только в 2006 г., в другие годы показатели существенно ниже: 34,7 т в 2007 г., 38 т — в 2008 г. и 45 т — в прошлом. По данным управления ООН по наркотикам и предупреждению преступности (UNODC), Россия, девятая страна по населению, — мировой лидер по потреблению героина: 75-80 т в год, или 21% производства. Россия также одна из крупнейших транзитных стран, на ее границах задерживается всего 4% наркотрафика, в Европе и Турции — около 20%. И Москва не пытается вернуть пограничников на афганские рубежи или укрепить почти открытую госграницу с Казахстаном.

Борьба продолжается внутри страны. В 2006 г., по данным МВД, выявлено 212 000 преступлений, связанных с оборотом наркотиков и психотропных веществ, в 2009 г. — 233 000. Но суды в 2006 г. рассмотрели 78 364 «наркотических» дела, в 2009 г. — 107 000. Реальные сроки лишения свободы получили больше 190 000 человек, условные — около 158 000.

Активность правоохранителей часто касается только рядовых потребителей и мелких сбытчиков, не затрагивая крупных поставщиков, наркоманов становится все больше. Низовые офицеры милиции и наркоконтроля заинтересованы в наркоманах на подведомственном участке: человека в абстинентном состоянии легко склонить к негласному сотрудничеству или повесить на него нераскрытое преступление. Неспособность эффективно бороться с распространением наркотиков правоохранители прикрывают громкими требованиями ужесточить наказание и привлечь к перехвату наркокараванов тяжелую бронетехнику.

Не лучше обстоят дела и в профилактике. Число законченных наркоманов в России, по разным оценкам, колеблется от 1,8 млн до 7 млн человек. Но на официальном учете в государственных диспансерах состоит 341 900 человек. Одни опасаются, что их дурные наклонности станут известны нынешним и будущим работодателям, другие не верят в возможность излечения. Поразительно, но рост числа наркоманов сопровождается сокращением числа специализированных коек — с 29 300 в 2006 г. до 26 800 в 2009 г. В России от своего пристрастия излечиваются всего 10-12% наркоманов (в Европе и США — примерно треть).

Бездействие, а иногда попустительство правоохранительных органов по отношению к торговцам «дурью», недостаток лекарств в клиниках для больных и толкает активных людей к самодеятельности, которая граничит с самоуправством и не всегда согласуется с законом. Свердловская область в целом и Нижний Тагил в частности — неблагополучные регионы по наркомании. Общественные организации, принудительно жестко лечащие наркоманов (эффективность такого лечения спорна), не редкость и в других регионах. Госорганы, ответственные за наркотические проблемы, могли бы, наверное, направить инициативу в правильное русло, помочь фондам методически и даже материально. Но это невыгодно правоохранителям: может возникнуть подозрение, что они-то как раз и не справляются с работой, раз нужны еще какие-то общественники. Да власти и в принципе не любят частные инициативы.

Атака на Бычкова и его фонд напоминает удивительные события на летних пожарах: милиционеры не давали людям вырубать защитные просеки и копать пруды, запугивая селян и дачников делами о самоуправстве.