Пермский край открывает представительство в Китае

Текст: Яна Милюкова

Губернатор Пермского края Олег Чиркунов рассказал в интервью, какие задачи поставлены перед представителем края.

— Саму идею открыть представительство в Китае подсказала министр экономического развития России Эльвира Набиуллина. Изначально я с ней начал общаться по поводу того, что неплохо было бы открыть представительство в Европе. Там все понятно и ясно в плане работы с инвесторами: если кто-то из европейских инвесторов решил работать в России, наша задача сделать так, чтобы он начал изучать российские регионы с Пермского края. Она мне посоветовала обратить внимание на Китай в силу растущей экономики этого государства. Мне показалось, что это очень разумно. Китай — огромный рынок. Более того, пермские предприятия сектора удобрений на этом рынке уже работают. Но мы до конца не понимаем, какие сегодня преимущества есть у китайского бизнеса, у китайской экономики, и как эти ниточки связать с российским бизнесом. Так что Илья Шулькин — это, скорее, человек, который должен будет почувствовать и понять возможность развития наших отношений. Мы должны понять, где пересекутся интересы китайских инвесторов и российского бизнеса.

Этот проект рассчитан, как минимум, на год, но, скорее, на годы. Надо начать делать первые шаги: успешные или неуспешные. Отрицательный опыт тоже чего-то стоит. Задачи перед Ильей поставлены, я настраиваю его на успех, на прорыв.

— Где будет располагаться офис?
— Как выглядят стены в представительстве, я даже не интересовался. Очевидно, что офис будет в Пекине, по крайней мере, на первом этапе.

— Вы упомянули производителей удобрений. Эти предприятия Пермского края рассматривают Китай только как рынок сбыта? Или инвесторы тоже будут связаны с сектором минеральных удобрений?
— Думаю, что нет. Все, что касается калийных удобрений, фактически мы как регион — монополисты в этой части Земного шара (в Пермском крае расположены «Сильвинит» и «Уралкалий». «Уралкалий» обеспечивает около 9% мировых поставок калийных удобрений. «Сильвинит» по итогам 2008 года занял пятое место в мире среди производителей калийных удобрений, — ред.). И эти компании, думаю, в нашей помощи в Китае не нуждаются. Российские компании сейчас инвестируют в новые шахты, в новые фабрики на территории Пермского края и планируют существенно увеличивать добычу. Не думаю, что это будет нашей основной сферой взаимоотношений с Китаем через наше представительство.

— Во что тогда должны вкладываться китайские инвесторы? Не верится, что Илья Шулькин поехал, что называется, вслепую — найти хоть кого-нибудь для региона.
— На старте есть два направления. Первое — это все, что связано с инновационным развитием. Мы сейчас внимательно смотрим, как в США, в Германии, в Израиле встали на ноги университеты, как они превратились в часть экономики. У нас пока университет — это инструмент, который просто производит людей с дипломом. В Китае, мы понимаем, прилагаются колоссальные усилия в этой части. И имеются уже первые результаты в развитии университетов. Наладить контакт наших университетов с китайскими, в том числе изучить возможность подготовки китайских студентов в наших университетах — это одна из задач. Вторая тема — инфраструктурная. Мы сейчас решаем вопрос строительства магистрали «Белкомур» — это глобальный проект, предполагающий строительство спрямляющей железной дороги меридионального типа Архангельск–Сыктывкар–Гайны-Соликамск. Тяжело решаем, через инвестиционный фонд. И я не исключаю, что надо поискать заинтересованные в этом проекте компании и среди представителей азиатской экономики. Это вторая задача, поставленная перед Ильей Шулькиным. Плюс к этому, он должен попытаться понять, как можно наладить взаимодействие между торгово-промышленными палатами Китая и Пермского края, какие именно контакты мы должны организовать на уровне среднего бизнеса.

— А сколько вы намерены привлечь средств от инвесторов на проект «Белкомур»?
— Стоимость этого проекта — около 100 миллиардов рублей. Так значится в предварительной проектной документации. Думаю, более точно подсчитают при подготовке проектной документации. Надеюсь, станет меньше.

— Если говорить о российских инвесторах. К вам в регион пришло несколько российских бизнесменов после продажи в июне компанией Дмитрия Рыболовлева 53,2 % акций «Уралкалия». Вы с ними уже встречались после покупки? Обсуждали, какие перед ними стоят обязательства по вложениям в развитие края?
— Мы встречались не раз. У нас хороший рабочий контакт. Но что касается социальной ответственности бизнеса, здесь мы очень осторожны. Я исхожу из того, что главная социальная ответственность бизнеса — это создавать рабочие места, причем с высоким уровнем производительности труда. Потому что скоро рабочая сила станет дефицитом. И вторая задача — платить налоги. А на эти налоги уже государство должно решать все остальные социальные и инфраструктурные вопросы. Поэтому специальных задач ни у одного бизнеса на территории Пермского края — построить школу, дорогу, больницу — не существует.

— Вы просто находка для российских бизнесменов. В Пермском крае вы задумали проект, схожий со «Сколково», — создание инновационного центра. Во сколько, примерно, оцениваете затраты?
— Мы очень часто, когда начинаем говорить о каком-то проекте, видим только его материальную составляющую — стены, инфраструктура и что-то другое. А может оказаться, что проект инновационного развития в большой мере виртуален.

— Независимые наблюдатели, кстати, говорят, что минус «Сколково» как раз и заключается в территориальной ограниченности проекта.
— Мы сейчас пытаемся понять, чем наши университеты отличаются от самых успешных зарубежных. И, может быть, отличие отнюдь не в материальной базе. Мне кажется, что главная проблема — это то, что у нас сегодня нет успешных личных проектов. Нет такой мечты, которую бы студент имел с первого года обучения и к которой бы он стремился. Примеры — истории Facebook, Google, ICQ. Во многих университетах за рубежом люди приходят учиться туда и знают истории успеха студентов этих вузов. Они знают, что здесь учился такой же молодой студент без связей и богатых родителей. И он что-то придумал, стал богатым и знаменитым, успешным. И когда человек видит такой звездный пример, он к этому стремится. А у нас другие стереотипы. На кого мы сегодня можем равняться? В бизнесе на тех, кто успешно поучаствовал в приватизации, на тех, кто работает в крупных корпорациях, на тех, кто работает во власти. Если кто-то из молодежи хочет стать чиновником, чтобы заработать, то это очень плохой сигнал для нации. Человек должен в первую очередь хотеть стать богатым благодаря своему собственному умственному труду. Вот чего у нас сегодня не хватает. И это не создашь ни стенами, ни чем-то другим. И если у нас нет успешных историй, то нам надо черпать где-то извне. Мы пытаемся сейчас создать контакты с иностранными университетами на уровне «профессор-профессор». Каким-то образом показать нашим молодым ученым истории успеха. Вывести их на зарубежный рынок знаний. Вот в чем суть нашего проекта. А стены мы будем строить позже.

— Вы говорили об этом проекте с кем-то из представителей федеральных властей?
— Мы много общаемся на эту тему и с министром образования [Андреем Фурсенко] и с теми, кто близок к инновационной тематике — с «Роснано» Анатолия Чубайса. Общались на эту тему с Аркадием Дворковичем [помощник президента]. Я думаю, что в целом мы одинаково все понимаем, куда надо идти.

— С какими вузами уже установлены контакты?
— На сегодняшний день у нас есть контакты с американскими, немецкими и израильскими вузами. Конечно, мы тоже мечтаем о том, чтобы у нас появился современный университетский кампус. И мы будем его проектировать. Но даже в самых успешных университетах большинство зданий построено выпускниками, теми, кто там учился, теми, кто благодаря этому университету стали великими. Вот так должны финансироваться университеты, а не по принципу того, что государство достало из кармана деньги, построило стены, а в этих стенах нет никого, кто хочет стать великим.

— Вы тоже рассчитываете на своих пермских студентов, которые, возможно, когда-нибудь станут успешными и помогут вам этот проект реализовать? То есть построят пермское «Сколково».
— Это будет не скоро, но в принципе, идем к этому. Сейчас надо сделать первый шаг. Сделать так, чтобы появились истории успеха, на которые смогут равняться студенты, чтобы появились люди, которые своими мозгами стали богатыми и великими.

— Без материальной помощи?
— Помощь материальная никогда никому не мешала. Но и говорить, что это самая главная составляющая, думаю, нельзя. Это точно не самое главное.

— Месяц назад ваша кандидатура была одобрена депутатами законодательного собрания края на второй губернаторский срок. Какие первоочередные задачи вы после это для себя поставили?
— Новый период начинается с 1 декабря. Сейчас мы в команде обсуждаем задачи, в том числе приоритетные. Мы определили приоритеты для себя — это инновационное развитие, развитие университетов, взаимосвязь с промышленностью. Это создание комфортной городской среды. Еще одно направление — развитие проекта «Пермь — культурная столица Европы». В его рамках мы хотим оживить край, сделать так, чтобы людям здесь было интересно жить. Бросить вызов, если угодно, другим городам.

— Как сейчас этот проект развивается?
— В соответствии с нормами Евросоюза в этом проекте не могут участвовать страны, не входящие в ЕС. Нам предстоит пройти несколько шагов. Во-первых, вместе с федеральными органами власти надо убедить наших европейских коллег, что мы тоже Европа. И мы этот вопрос сегодня прорабатываем. Но это формальная часть, не самая важная. Потому что надо не только добиться этого формально, надо показать, что мы действительно интересны для той же Европы в сфере культуры. В этой части мы уже кое-что делаем. В Париже на выставке современных художников сейчас выставлена рядом с Лувром «Пермская ротонда», собранная Александром Бродским из старых дверей. Месяц назад в Лионе была выставка пермской деревянной скульптуры. Мы так потихоньку завоевываем Европу.

— Судя по проекту бюджета на 2011 год, край постепенно выходит из кризиса. Дефицит сократился до 7,9 млрд рублей, доходы составили уже 59,7 млрд. В 2010 году бюджет был с доходами в 42 млрд и дефицитом в 9 млрд. За счет чего удалось поправить финансовые показатели?
— Дефицит носит технический характер. В течение года есть доходы и расходы, есть третий показатель — это те резервы, которые у нас накоплены. Мы в кризис входили с накопленными резервами примерно в 20 млрд рублей на 1 января 2009 года. В течение двух лет — 2009–2010 — мы большую часть этих резервов проели. Но до сих пор такая «финансовая подушка» у нас есть.

— Каков ее размер сегодня?
— То, что сейчас вы видите как дефицит, примерно 7 млрд рублей, эта та сумма, которую мы надеемся на конец этого года иметь у себя на счетах. Деньги этого года пойдут на покрытие расходов следующего года. Эта та часть, которую мы постепенно собираемся аккумулировать и в следующем году. По сути, наш бюджет все эти годы был бездефицитным. Не может быть дефицитным бюджет при наличии резервов. Это текущий дефицит. Мы в эти годы зарабатывали меньше, чем тратили, но покрывали это собственными доходами предыдущих периодов.

По бюджету мы чувствуем, что ситуация на рынке меняется и экономика постепенно выходит на вполне достойный уровень. Заслуга ли это власти? Власть ведь всегда занимает очень простую позицию: когда экономика идет вверх — это заслуга власти, когда случается кризис — это рынок так сработал.

Главное, что мы может сделать для бизнеса, — это предоставить минимальную налоговую нагрузку и создать прозрачные отношения с властью. У нас самый низкий в стране налог на прибыль. Мы декларируем то, что власть у нас не использует свои возможности для того, чтобы обогащаться. Мы прозрачны с точки зрения создания антикоррупционной политики и стараемся делать так, чтобы на бизнес не возлагались не предусмотренные законом соцобязательства. Этого более чем достаточно для развития бизнеса.

— А вы сами как контролируете антикоррупционную составляющую? Часто коррупция возникает на уровне общения бизнеса с чиновниками средней руки.
— Самое важное, что может сделать любой руководитель для борьбы с коррупцией, — сам не воровать. Это на 90% залог успеха. Дальше чиновники вынуждены будут в какой-то мере копировать действия своего руководителя. При этом всегда будут возникать ситуации, когда какой-то чиновник будет пытаться незаконно заработать деньги. А это просто надо жестко пресекать.

— В 2009 году вы агитировали жителей края к тому, чтобы они сообщали о совершенных именно вами коррупционных действиях. Много сообщений пришло?
— Я предложил публично высказываться по поводу деятельности нашей команды [правительства края]. За весь этот период каких-то прямых сигналов о том, что кто-то из руководства Пермского края нарушает закон, не поступило. По другому уровню чиновников мы получаем эти сигналы почти каждый день и пытаемся объективно разбираться. В ближайшее время я эту работу постараюсь активизировать. Борьба с коррупцией более эффективна, когда у людей есть доступ к информации о том, что происходит во власти.

Поступающую информацию я тут же отправляю в правоохранительные органы. Но дело упирается в возможность это проверить и доказать нарушение.

— В октябре в Госдуму был внесен законопроект, который предполагает продажу автономеров на аукционах. Вы явились его инициатором. Насколько для вашего региона этот законопроект актуален?
— Это тоже вопрос прозрачности. Если есть у кого-то желание получить красивый номер, он будет это реализовывать. Если мы не описали процесс, как это можно сделать, он будет искать связи, контакты. Также будет покупать этот номер неофициально. Именно это мы и хотим обойти.