Год "Хромой…" без мемориала

Текст: Марина Сизова

Место трагедии, по­трясшей не только край, но и страну, стало стихийным мемориалом. Именно – стихийным: сюда несут фотографии, цветы, иконы, зажигают свечи.

Такая ситуация застоявшейся неопределённости не устраивает никого. Ни жильцов дома, в котором располагалась «Хромая лошадь», поскольку они хотят об этом побыстрее забыть. Ни родственников пострадавших, которые не могут об этом забыть.

Вопрос увековечения памяти жертв трагедии затягивается. Недавнее заседание совета по топонимике города Перми ясности так и не прибавило.

Обсуждается вариант установки памятника на Северном кладбище, где был выделен специальный участок для захоронения погибших. А ещё – вариант установки памятных символов на самом месте трагедии. Объясняется это тем, что пострадавшие были похоронены не только на Северном кладбище Перми, но и в других городах края. И их родные, будучи в Перми, приходят почтить их память к бывшему ночному клубу.

«Мемориального знака мало, – так решила инициативная группа из числа пострадавших и родственников, – на месте пожара нужна памятная доска с именами всех 156 погибших».

По поводу памятника на кладбище особых споров не возникло. Увековечение же памяти на месте трагедии вызвало неприятие со стороны жильцов дома. На совете никто из жильцов не присутствовал, но глава города Игорь Шубин озвучил их письма-просьбы не превращать их дом «в кладбище».

На том же совете топонимики было предложено довести до родных и близких погибших возникшие спорные моменты. Возможно, только на следующем заседании совета удастся прийти к какому-то компромиссу.

А пока компромисс не достигнут: к 5 декабря, годовщине трагедии – пожара в «Хромой лошади», никаких памятных знаков не появится, сообщают в мэрии Перми.
Как не появится в ближайшее время и памятник на кладбище, установке которого вроде бы ничто не препятствует.

Кстати, до сих пор не поднимался вопрос, на чьи деньги будут установлены памятные символы. «Вероятно, на это будут выделены средства из городского бюджета», – предположили в пресс-службе города.

«ЭТУ КОНЮШНЮ НАДО УБРАТЬ»
«Мы категорически против, чтобы из нашего дома устраивали музей-кладбище», – говорят жители дома по Куйбышева, 9, в цокольном этаже которого располагалась «Хромая лошадь».

«Такое ощущение, когда подходишь к своему дому, что дом проклятый, – говорит Людмила Марчукова. – Я не уверена насчёт размещения мемориального знака, но твёрдо убеждена в том, что наш дом ни в коем случае нельзя превращать в мемориал».

Симптоматично, что жители дома по Куйбышева, 9 в бытность работы ночного клуба периодически жаловались на «ночную музыку, крики, драки, ночные фейерверки, сигнализацию машин». И жаловались во все инстанции: в милицию, городскую администрацию, неоднократно пытались встретиться с собственниками помещения – представителями Минобороны, в частности с начальником квартирно-эксплуатационной части (КЭЧ) Пермского гарнизона Алексеем Целищевым, который по трагическому совпадению сгорел в «Хромой…»

Но жалобы жителей оставались без ответа.

«Если бы тогда вняли нашим просьбам, может, этой трагедии бы не было, – в сердцах восклицает жительница этого дома Маргарита Лыскова. – Раньше школьников и студентов водили в музеи, галереи, на выставки, сейчас все идут как в культпоход к месту трагедии. На мой взгляд, это просто обывательский интерес, люди приходят для удовлетворения своего любопытства», – возмущается она.

«Как-то на улице подошли ко мне иностранцы и на ломаном русском говорят: «Где у вас конь-инвалид?» Я сначала долго понять не могла, что за конь-инвалид, и лишь потом махнула рукой в сторону «Хромой лошади», – продолжает Лыскова.

Маргарита Павловна против установки памятного знака. Она не видит в этом смысла. Самое оптимальное место для сохранения памяти, на её взгляд, это кладбище. «Я сомневаюсь, что после установки памятной доски на здании будет достигнут какой-то созидательный или назидательный эффект. Пусть чиновники у себя в кабинетах устанавливают мемориальные знаки, на которых крупными буквами напишут что-то вроде «из-за нашего халатного отношения погибло столько-то людей». Вы думаете, они помнят? Помнят только те, кто оказался на судебной скамье».

«Мы хотим, чтобы был восстановлен подлинный вид фасада нашего дома, чтобы эту конюшню убрали», – требует Анатолий Таупьев. Жителям дома, как они утверждают, до сих пор нет покоя, так как создаются причины возникновения нового пожара: предпосылки уже были, когда от пламени свечи загорелись сухие цветы, возложенные у крыльца бывшего ночного клуба.

«Мы – не монстры. Нас тоже всех потрясла эта трагедия. Мы сами задыхались в дыму пожара. Мы все сочувствуем горю родных погибших. Но мы-то в чём повинны? – задаются вопросом жители. – «Хромая лошадь» нам не давала покоя ни когда она работала, ни после того, как сгорела»

ШКОЛА СПАСЕНИЯ НА МЕСТЕ ПОЖАРА?
А что будет располагаться на месте сгоревшего ночного клуба? Вопрос достаточно щепетильный.
Во-первых, потому что кто ж захочет сам, по доброй воле, в трезвом уме и доброй памяти расположиться там, где крики обожжённых людей словно застыли и остались навсегда, вгрызшись навечно в обезумевшие, обгоревшие, облезлые стены?

Ведь в этом доме даже купля-продажа квартир после трагического пожара превращается в проблему.

Во-вторых, жители дома не намерены пассивно наблюдать за судьбой цокольных помещений здания. После долголетней борьбы с ночным кафе и произошедших событий им не всё равно, что будет располагаться у них под жилыми квартирами.

В-третьих – самое, пожалуй, главное – как не оскорбить память погибших?

Абы что – здесь, на месте трагедии, не разместишь. Как утверждают в мэрии, именно поэтому они обратились в Минобороны с просьбой передать эти помещения на баланс городу.

Глава города Игорь Шубин высказал предложение: чтобы не ущемлять и права жильцов дома, и интересы пострадавших – разместить в помещении бывшего ночного клуба структуры городской службы спасения. Тогда внутри бывшего клуба можно было бы разместить и экспозицию в память о жертвах трагедии. В том числе спорную памятную доску с именами пострадавших. Но пока всё это только предложения и предположения.

Гарантировать согласие Минобороны никто не может, хотя, как утверждают в той же мэрии, вероятность передачи соб­ствен­ности городу довольно высока. О планах использования Минобороны помещения сгоревшей «Хромой лошади» нашей газете узнать не удалось.

Но факт остаётся фактом: уже год как это помещение пустует. Вероятнее всего, его собственники просто не знают, что с ним делать, боясь нарваться на скандал. Но скандал, похоже, всё же назревает.

ЧТО ЗА ГРИФОМ «СЕКРЕТНО»?
В конце прошлой недели министр здравоохранения Пермского края Дмитрий Тришкин отчитался на пленарном заседании краевого ЗС перед депутатами о том, как проходит реабилитация пострадавших в «Хромой лошади».

Тришкин подтвердил, что шесть человек из пострадавших действительно оказались больны гепатитом С.

Напомним, основной путь передачи такой инфекции – через кровь (обычно возникает после переливания крови). Им можно заразиться везде, где не соблюдаются санитарно-гигиенические нормы: в медицинских учреждениях, тату-салонах, маникюрно-педикюрных салонах.

Цитата Тришкина: «На сегодняшний день нет никаких доказательств, что пациенты были инфицированы в результате оказания медицинской помощи после пожара. Была создана комиссия, которая провела расследование. Но установить причинно-следственную связь – где же всё-таки тот или иной пациент был инфицирован, в момент оказания помощи или до этого, – на сегодняшний момент не представилось возможным».

Все пострадавшие, говорит министр, находятся в краевом гепатоцентре.

Согласитесь, несмотря на комиссии, возникают недоумённые вопросы – когда не один и не два, а сразу шесть человек оказываются заражёнными таким вирусом. Ответить на них можно практически сразу: определив, в каком лечебном учреждении лежали эти шесть пациентов. Если в одном – сомнения, очевидно, отпадают сразу же. Особенно если учесть акт проверки Минсозразвития РФ и вынесенное им заключение о состоянии пермской медицины, которое министр соцразвития РФ Татьяна Голикова назвала «плачевным».

Предложение депутата Константина Окунева выдать на ознакомление депутатам списки больных и план их реабилитации не встретило поддержки. Ему объяснили, что раскрытие такой информации нарушает положение законодательства о врачебной тайне. «Позвольте, но ведь всё это можно обнаружить в том или ином виде в Интернете, – удивлялся Окунев. – Так почему бы нам информацию не получать законным способом?» Это бы, по словам депутата, позволило вести контроль за тем, как оказывается помощь пострадавшим. Но слова «врачебная тайна» оказались магическими, предложение не было поддер­жано. Так и осталось тайной: вот эта врачебная тайна призвана защищать кого? Больных? Или систему организации пермской медицины?