Беспорядки входят без стука

Не всеми замеченная особенность вала ксенофобских беспорядков заключается в том, что для высших наших властей он оказался полным сюрпризом. Если бы не так, то в разгар событий и сразу же после них они вели бы себя совершенно по-другому.

В послепогромный день президент Медведев не начал бы свои записи в микроблоге с впечатлений об эстетическом наслаждении от трехчасовой «качественной работы» Элтона Джона. Осознание масштаба случившегося приходило к нему позже и поэтапно.

А премьер Путин, который накануне событий так мило пел и танцевал на петербургском благотворительном вечере, знай он заранее, что предстоит в Москве, конечно, оказался бы с тем же самым роялем на Манежной площади и одной своей песенкой «Blueberry Hill» внес бы умиротворение в сердца националистов.

Всего этого не случилось. Не предчувствовали и не предвидели. Случился, можно сказать, гром (или, как сейчас мрачно шутят, погром) среди ясного неба. Неужели начальству не интересно знать заранее, будут ли где-нибудь в державе беспорядки и если будут, то под какими лозунгами? Ну, разумеется, ему интересно, и оно очень даже старается об этом узнать. Помимо традиционных агентурных способов, которые в данном случае, допустим, и дали осечку, есть ведь еще способы научные. А уж наука осечек не дает. По крайней мере, не должна.

Между прочим, каждую неделю начальство устами опросных служб спрашивает народ, а не собирается ли он что-нибудь этакое выкинуть. Фонд «Общественное мнение» еженедельно вычисляет специально придуманный индекс под названием «Уровень протестных настроений». Каждому опрашиваемому гражданину задают пять вопросов, касающихся личной склонности участвовать в каких-либо протестных акциях, предположений относительно такой склонности у окружающих, а также непосредственной готовности принять участие в конкретном коллективном протесте, если он состоится «в ближайшее воскресенье там, где вы живете» (с учетом свежего манежного опыта неплохо бы, кстати, добавить и «ближайшую субботу», а заодно на всякий случай и все прочие дни недели).

Все эти ответы обрабатываются, усредняются, и получается вышеупомянутый «уровень протестных настроений». Если он меньше 50 процентных пунктов — это толкуется как признак того, что желание выходить на улицы охватывает пока что меньше половины общественности. В нынешнем году индекс колеблется где-то около 30. То есть до поголовного недовольства накал страстей не добирает. Только до частичного.

Занятна тут сама идеология этих научных изысканий. В общую кучу «акций протеста» заранее сваливается решительно все, от мирного пикета против точечной застройки до группового выхода на улицу с целью избиения «лиц нерусских национальностей». Что и логично.

Власти так надежно отгородили себя от общества, что теперь уже абсолютно любое коллективное действие граждан, предпринятое ими без приказа сверху, расценивается начальством как беспорядки. И в той системе координат, в которой оно существует, действительно является таковыми.

Но, так или иначе, склонность народа к антиначальственным проискам пристально изучается. И на 5 декабря, когда протестный индекс вычислялся в последний раз (первые крупные акции националистов на Ленинградском проспекте случились два дня спустя), «уровень протестных настроений» составил 29,1 процентного пункта. То есть был чуть ниже среднегодового. То есть абсолютно ничего нового не предвещал. Все было если и не совсем спокойно, то стабильно.

И это еще не самое интересное. Научная пытливость заставляет ученых измерять протестную активность еще и отдельно по каждому региону. Чтобы заказчику наперед знать, где бабахнет. И время от времени такие замеры на увеличенных выборках тоже производятся. Тут задается только один вопрос, но зато главный: допускает ли гражданин для себя возможность принять участие в акциях протеста?

Так вот. Знайте и запоминайте. Самые беспротестные места в России — это Томская область и Санкт-Петербург (соответственно 9% и 11% утвердительных ответов на упомянутый вопрос при среднероссийском уровне 22%). Москва тоже не обещает хлопот (17% и место в первой десятке самых спокойных регионов). А обещают хлопоты: Амурская область, Алтайский край и Республика Коми (37—38% утвердительных ответов насчет готовности к протестам). От них, видимо, и ждали каких-то неприятностей. А они случились совсем в других местах. Народ просто соврал опросной службе, а через нее и начальству, нагло присвоив себе тем самым монопольное право властей на политическую ложь.

И даже это не все. Ведь у публики еще и выспрашивали, из-за чего конкретно она способна выйти на улицы. Оказалось, что, во-первых, люди заверяют, будто готовы пойти протестовать против бедности (низких зарплат, пенсий и т. п.) — 19% ответов. Во-вторых, против роста цен (8%). В-третьих, против плохой работы и дороговизны ЖКХ (6%). И далее по нисходящей еще несколько позиций, которые легко угадать.

Зато те поводы и лозунги, под которыми действительно состоялись беспорядки, вообще не выявлены как отдельный пункт и сложены ФОМом в раздел «другое» (где в общей сложности перемешано 2% разномастных ответов). В этом «другом» оказались и шествия «против фашистов», и акции «за уменьшение числа мигрантов в Москве»; и выступления «против сокращения гражданских свобод», и мероприятия под лозунгом «защитить Россию, русских».

Судя по доле таких ответов, националистические акции должны быть среди возможных публичных протестов даже не на третьих, а на каких-нибудь десятых ролях. Однако разъяренные толпы вышли именно на них, а вовсе не на обещанные митинги по поводу зарплат.

О чем это говорит? О том, что заранее вычислить крупные беспорядки, не говоря уже об их лозунгах, путем предварительного опрашивания публики, а не собирается ли она бузить, невозможно в принципе. Власти закрыли общество, мечтая придать ему абсолютную управляемость, а на самом деле закрыли его и для себя тоже.

А закрытое общество, в котором нет механизмов гражданского участия, где не предусмотрено открытых обсуждений при принятии решений и поэтому нет ни выпускных клапанов, ни тормозов, с легкостью переходит от мертвой пассивности в состояние агрессивного революционного возбуждения. В таких ситуациях ни верхи, ни низы никогда не могут знать, в какой день и под каким предлогом активисты начнут буйствовать, а настроения, которые вчера были на заднем плане, мгновенно охватят широкие слои.

Нынешняя волна беспорядков может схлынуть, но системный кризис входит в новую фазу. Когда косметика уже бесполезна. Если не начать перемонтаж системы, новая волна беспорядков, и куда более масштабных, войдет в действительность — и опять без стука в дверь и предварительного оповещения опросных служб.