Сеть ненасилия

Текст: Борис Фаликов

Протест граждан, основанный на ненасильственных действиях, может оказаться гораздо более эффективным политическим инструментом, чем считают сильные мира сего.

Социальная сеть Facebook оказалась в центре событий, связанных с российскими выборами. Именно в ней появлялись видео с многочисленными нарушениями, которые немедленно обрастали гроздями возмущенных комментариев.Покуда государственные телеканалы показывали обычную парадную чушь, пользователи Facebook свидетельствовали о том, что происходило вначале на избирательных участках, а затем и на московских улицах.Неудивительно, что именно в этой сети возникла кампания в поддержку митинга «За честные выборы», которая в считанные дни собрала десятки тысяч потенциальных участников. Фактически вокруг FB сплотилось общественное движение, где доминирует образованная городская молодежь, недовольная положением дел в стране. Но вот что любопытно. Содружество пользователей FB постоянно настаивает на исключительно мирных средствах выражения протеста. Царящий в нем дух ненасилия невольно приводит на память сатьяграху (упорство в истине) Махатмы Ганди и кампанию гражданского неповиновения Мартина Лютера Кинга. С той разницей, что классики призывали мирно попирать закон ради высшей справедливости, а в России его с той же целью мирно обороняют. Учения Ганди и Кинга имели в своей основе религиозный импульс. Что же двигает столичной молодежью, которая к религии относится в лучшем случае безразлично?

Хорошо известно, что подтолкнуло гарвардского студента Марка Цукерберга к созданию его виртуального детища, которое за несколько лет завоевало миллионы адептов. Это потребность в дружбе, дефицит которой особенно остро испытывает атомизированное современное общество. В закрытые гарвардские клубы закомплексованного компьютерного вундеркинда не брали, вот он и создал свой, открытый для всех.Можно сколько угодно рассуждать о том, что виртуальная дружба – не чета настоящей, и даже о том, что она мешает социализации. Мол, тем, кто прирос к компьютерному экрану, некогда отрываться от него на нормальную жизнь. Но факт остается фактом. Отношения в FB завязываются легко и, как правило, не носят конфронтационный характер.Скажем, его главный соперник «Живой журнал» переполнен агрессией, и споры в нем нередко отдают площадной бранью. У детища Цукерберга совсем иной характер. Этому способствует и волшебное слово like, которое в русской версии перевели «мне нравится». Временами оно создает этические сложности. К примеру, как писать «мне нравится» про сообщение о том, что на одном избирательном участке женщину-наблюдателя ретивые избиркомовцы пинали ногами. Но такую гнусную новость можно «прокомментировать» или ею «поделиться». Имеются и такие опции. Между тем дружелюбный like безусловно царит в Facebook и определяет взаимоотношения в нем.

Абсолютизация дружбы, по всей видимости, и наделяет пользователей FB тем энтузиазмом, который Ганди и Кинг черпали из индуизма и христианства. Протестное движение, возникшее на такой основе, не только объединяет сторонников, но вселяет в них надежду, что и противника не стоит рассматривать как непримиримого врага. Главное — не отвечать на его агрессию, ведь тогда со временем он может превратиться в друга (отсюда призывы не хамить на митинге полицейским, а то и дарить им цветы). Ну а вовсе непримиримые растеряют былое влияние, и им ничего не останется, как уйти на покой.

Почему FB с его культом дружелюбия и открытости стал самой удачной площадкой протестного движения в России? Наверное, потому, что протест этот направлен, прежде всего, против обмана и лицемерия.Власть ведет себя как жулик, которого поймали за руку, но который на голубом глазу утверждает, что ничего чужого не брал, а обворованного в глаза не видел. Такое циничное вранье вызывает моральное негодование. В подобной ситуации даже люди неверующие начинают призывать в свидетели высшие силы.Но российские религии, стремясь сохранить добрые отношения с властью, хранят гробовое молчание и не дают моральному негодованию никакого выхода. Неудивительно, что социальная сеть с отчетливыми этическими установками канализирует его как нельзя лучше.

Между тем природа этого негодования совершенно непонятна руководству страны. Оно и само не прочь порассуждать о морали, но лишь тогда, когда это не угрожает ее интересам. А если угрожает, то какая же тут мораль! Нет, это вражеская диверсия, направленная на свержение существующего строя. Привыкнув глядеть на свой народ как на объект манипуляций, власть никак не может поверить, что бессловесная тварь вдруг заговорила, силясь вернуть себе чувство собственного достоинства. Нет, ее устами вещает враг. Однако FB обнаруживает стойкий иммунитет к пропаганде подобных идей. Проклятия в адрес «злобных пиндосов» иногда чудом попадают на его страницы, но смотрятся там как чужеродные вкрапления. С ними никто не спорит, на них просто не обращают внимания.Возникает впечатление, что российская власть живет в параллельном мире, который никак не соприкасается с миром содружества FB. Поэтому она придерживается выжидательной тактики, изо всех сил утешая себя локальными масштабами протеста. Огромная Россия за нас, а столичная публика перебесится и разбредется по модным клубам.Все это уже было. Обкуренные хиппи совали цветочки в дула солдатских ружей. Где теперь эти непротивленцы? В мире ничего не изменилось, в нем по-прежнему правит голая сила. В. В. Путин как-то обронил с фирменным фельдфебельским юморком – умер Ганди, и поговорить не с кем. Вот и теперь он уверен, что столичные хипстеры пошумят-пошумят и утихнут. И заокеанским кукловодам во главе с госпожой Клинтон не удастся осуществить их коварный замысел.

Однако гражданское неповиновение, основанное на ненасильственных действиях, может оказаться гораздо более эффективным политическим инструментом, чем считают сильные мира сего. Его питает энергия морального негодования, а она имеет свойство распространяться поверх социальных и даже мировоззренческих барьеров. Митинг на Болотной площади показал, как она выплеснулась за пределы Facebook и разлилась по улицам Москвы. Виртуальная реальность соединилась с жизнью. Но это может оказаться совсем не та жизнь, какой она видится из-за стен Кремля.