Испытание верностью

Текст: Елена Огородова

Среди кинологов и бывших сотрудников милиции Анатолий Щёкотов личность известная, если не сказать легендарная.

Он пришел на службу с «гражданки» зрелым человеком и сумел так наладить работу кинологического питомника, что тот стал известен далеко за пределами родного города. Три года назад бывший руководитель отошел от дел, но в душе остался верен выбранной профессии навсегда.

ПРЕДАННОСТЬ
Возвращение к прошлому — нелегкое испытание. После того как Анатолий Щекотов закрыл за собой дверь питомника, уйдя на заслуженный отдых, он не был там целый год. Но однажды все-таки сдался и приехал «в гости» по приглашению своего преемника Андрея Шляпина.

Пять-шесть немецких овчарок бегали на огороженной площадке для выгула. По инструкции в это время к ним никто не дол¬жен заходить, потому что собаки могут наброситься на человека и покусать. Но бывший руководитель, хорошо знавший всех своих питомцев, что называется «в лицо», просто не мог с ними не поздороваться. Он открыл дверь и вошел. Собаки прыгнули к нему и... стали ластиться. Каждая старалась лизнуть его — то в нос, то в щеки. Собачья нежность и преданность пронзительной болью отозвалась в сердце, на глаза стали наворачиваться слезы, которые тут же слизывал шершавый язык бывшего питомца. Щекотов вышел с площадки.

Больше в питомник он не возвращался, даже когда Шляпин привез туда элитных щенков. Дело всей его жизни (без преувеличения) крепко стояло на ногах, и слишком больно было чувствовать себя в стороне от него.

ЭКЗАМЕН НА СОБАКУ
14-летним подростком Анатолий пришел в клуб служебного собаководства при ДОСААФ. Он уже тогда мечтал иметь свое¬го собственного питомца и готовился к этому шагу очень ответственно. Его удивляет, почему теперь владельцы собак, прежде чем завести питомца, не проходят никакого обучения по его дрессировке, лечению, не изучают особенности выбранной породы.

— В Советском Союзе такие требования были, и очень жесткие, — вспоминает опытный кинолог. — Чтобы взять собаку, мне в 14 лет пришлось сдавать кинологию по билетам. На экзамене присутствовали такие люди, как председатель ДОСААФ, ветврач, председатель клуба служебного собаководства, инструктор по дрессировке. Перед экзаменом все проходили довольно серьезную подготовку — лекции, практические занятия. Только после успешной сдачи экзамена желающих ставили в очередь для приобретения щенка, потом присылали открытку-приглашение, и можно было ехать в Пермь за собакой. Так я брал свою первую немецкую овчарку. Правда, через пять месяцев она у меня умерла. Ветеринария тогда была слабо развита. После этого я снова взял щенка, вырастил, участвовал в выставках, сдал дрессуру.

У ИСТОКОВ
Когда во вневедомственной охране появился питомник для служебных собак, то руководство долго искало человека, который бы мог на должном уровне организовать его работу. Выбор пал на Анатолия Щекотова. В то время в клубе служебного собаководства он выполнял обязанности заместителя председателя, а работал на третьем калийном в цехе КИПиА. Узнав о зарплате, Анатолий только улыбнулся и сказал: «Мне и на заводе хорошо». Но спустя год он дал свое согласие.

— Когда я пришел, — рассказывает бывший руководитель, — там был только один «живой» кино¬лог, который что-то знал и умел. Были вожатые служебных собак, которые поили их, кормили, ухаживали за ними, убирали вольеры. В штате было 100 собак, из них очень много караульных, потому что мы охраняли практически весь город, начиная от мелькомбината до Абрамовской горки, включая молокозавод, овощные базы, свинарники, мясокомбинат. Проблем навалилось очень много — то цепь порвалась и собака запуталась, то вожатый загулял и собаку некому кормить, а она цепная и никто другой к ней не подходит. Приходилось все делать самому. Домой приходил весь искусанный, жена только успевала залечивать раны.

Поначалу текучка действительно заедала — надо было и корма «доставать», и объекты охранять, и преступления раскрывать. Успевать надо было везде. Анатолий Щекотов поставил перед собой триединую задачу: подо¬брать команду профессионалов, создать материально-техническую базу питомника и построить со¬временную дрессировочную площадку.

ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ
Анатолий Николаевич Щекотов о закрытии питомника:
— Да, питомник «съедал» много денег. Но думаю, что с его закрытием поторопились.
Можно было попробовать минимизировать затраты — поставить энергосберегающие лампы, заменить электрические плиты на газовые. Дело ведь не только в деньгах, но и в подготовке самих кинологов. У нас была единая учебная группа.

Один раз в неделю проводились совместные занятия кино¬логов вневедомственной охраны, ППС, ИВС, ОМОН. Сей¬час они, скорее всего, варятся, что называется, в собственном соку, а это неправильно. Слышал, что в полиции построили вольеры для своих собак. Как можно содержать служебных собак в городе, где постоянный шум и гам, я вообще не понимаю. Собака, отслужив 12 часов, должна спать в тишине и покое. База питомника и дрессплощадка так и стоят целыми, а мы тут вольеры строим.

ЖЁСТКИЙ ТРЕНИНГ
Площадка для дрессуры была возведена с нуля и потом признана одной из лучших в крае. Щекотов всегда считал, что собака должна быть готова к службе не только морально и психологически, но прежде всего физически, потому что условия ее работы могут быть разными.

Как-то один из кинологов по¬жаловался, что его питомец не смог взять барьер в полтора метра. После этого неделю все со¬баки отрабатывали эту высоту и на контрольном занятии показа¬ли хорошие результаты. Другой кинолог обнаружил, что его пес боится заходить ночью в подвал. «Как так? — возмущался Щекотов. — Мы — ночная милиция и не можем в подвал зайти? Все, начинаем ночные занятия для всех». Был момент, когда кино¬логи увидели, что собаки боятся плавать — и опять тренировки с самого начала. Но, как ни старайся, все предусмотреть было невозможно.

— Однажды один из кинологов (Малинин) получил пулевое ранение, — с грустью рассказывает Анатолий. — Был рейд. Смена Малинина заканчивалась, и он уже сдал свое табельное оружие, но вместе со всеми по¬бежал задерживать преступника. Поскольку был спортсменом, то легко стал первым среди догоняющих. У преступника оказался с собой наган, и он стал отстреливаться. Малинин почувствовал сильный удар, но сумел догнать злодея, навалился на него и по¬терял сознание. В это время под¬бежали остальные и задержали нарушителя. Кинолога увезли в больницу, а мне пришлось идти к его жене и объясняться, почему ее муж получил ранение. Естественно, первый ее вопрос был про собаку. Так получилось, что ее муж не взял в этот день с собой своего ротвейлера (который легко бы справился с вооруженным противником), а я недосмотрел.

С помощью служебных собак ежегодно задерживали порядка двух тысяч правонарушителей и раскрывали десятки преступлений. За хорошие результаты работы и к 90-летнию кинологической службы (в 1999 году) Анатолию Щекотову приказом министра МВД было присвоено звание майора сверх штата.

ЭЛЕМЕНТАРНО!
В период становления и развития кинологической службы отсутствие высшего образования у ее руководителя не было препятствием в работе, тем более что оно сторицей возмещалось его богатым опытом общения с собаками и хорошим знанием их психологии. Этому способствовали работа в ДОСААФ и срочная служба в армии. В подразделении, где проходил службу Анатолий, были кинологи. Они часто использовали его в качестве фигуранта, на которого натравливали собак, развивая у них злобу, обучали собаку брать след.

— Я часто выигрывал пари у этих кинологов, — улыбается Анатолий. — Элементарно от¬ходил от них на 100 метров и предлагал пускать собаку по команде «Фас!» Если собака меня кусала, я им покупал килограмм конфет, если нет — то они мне. Как правило, собака подбегала, но метрах в пяти уже забывала про меня. Я ведь перед тем, как заключить пари, уже знал, на что она способна. Иногда бросал в ее сторону веточку, и ее интерес ко мне пропадал. Она бежала за веткой, и пари я вы¬игрывал. Кстати, в своей работе я эти вещи тоже просчитывал. У меня не было собак, которые реагировали бы на брошенную кем-то ветку или фуфайку. Учил, чтобы они не замечали ни взрывпакетов, ни стрельбу из оружия.

В ШАХМАТЫ С РОТВЕЙЛЕРОМ
— Какую породу собак вы предпочитаете? — поинтересовалась я у мэтра кинологии.
— Для работы — немецкую овчарку, для себя лично — ротвейлера. Немецкую овчарку уважаю за ее универсальность. Ее можно обучить всему. Она сейчас до такой степени задрессирована (и это все передается в генах), что может работать, как робот. Я дома держал и немецкую овчар¬ку, и кавказскую. Сейчас держу уже второго ротвейлера. Жена удивляется, говорит, что я влюблен в эту породу. Содержать его тяжело, у собак этой породы очень высокий интеллект, выше, чем у немецкой овчарки. У овчарки хорошо вырабатываются условные рефлексы, а ротвейлер еще подумает, надо ему это или нет. Я всегда говорил, что с этой собакой я «играю в шахматы», хотя сам с этой игрой не знаком. Мне нравится гулять с ротвейлером и предвидеть каждый его следующий шаг. Во время прогулок я даже телефон с собой не беру, чтобы нас никто и ничто не отвлекало. Зато он понимает меня с полуслова и полувзгляда. Где бы он ни бегал, мне достаточно щелкнуть языком, и собака окажется рядом. К сожалению, сейчас в городе я редко вижу со¬бак крупных пород — доберманов, догов, ротвейлеров. Люди чаще берут небольших декоративных — йоркширских терьеров, мопсов, такс, пекинесов. Видимо, действительно хорошо стали жить. И не потому, что эти собаки стоят дорого, а потому, что людям хочется взять собаку для души, а не для своей защиты.