Скорый детский доктор

Текст: Елена Огородова

Он не считает себя особенным человеком, ссылаясь на то, что многие его коллеги по педиатрии отдали своей любимой работе большее количество прожитых лет. Врач «скорой помощи» Калинин из той категории людей, у которых верность долгу сродни хроническому заболеванию: даже когда самим тяжело, даже когда отсутствуют необходимые препараты и нет должной поддержки со стороны государства, они делают все, чтобы сохранить здоровье, а иногда и жизнь самым беззащитным и дорогим нам существам - детям.

ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
Мы встретились на станции «скорой помощи». Валерий Дмитриевич сам назначил удобное для него время. Как оказалось, это был его обеденный перерыв.

— Мы работаем дежурными сутками с 8 утра одного дня и до 8 утра другого, — объяснил он график своей работы. — В течение этих 24 часов у нас есть законный 30-минутный обеденный перерыв. (В этот момент я испытала муки угрызения совести за то, что оставила доктора без положенного ему обеда).

— Да вы не переживайте, — попытался успокоить он меня. — У нас ведь как в той поговорке — то пусто, то густо. Когда вызовов немного, успеваешь перекусить. Сегодня обычный день. Было несколько вызовов, один из них к тяжелому ребенку, которого увезли в отделение реанимации с бронхообструкцией, с одышкой. У малыша был затянувшийся приступ, причиной которого стала аллергия на кошачью шерсть. Мы оказали помощь на догоспитальном этапе, чтобы во время транспортировки не ухудшилось его состояние.

АЙБОЛИТ!
Валерий Дмитриевич признается, что в педиатрию попал в общем-то случайно — поступал на лечебный факультет, но не прошел по конкурсу. Предложили педиатрический — согласился. Еще учась в институте, четыре года подрабатывал медбратом в детской инфекционной больнице. Считает, что здесь, на «скорой», результат своей работы виден быстрее, именно это в конечном итоге и стало определяющим в выборе места профессиональной деятельности. В 1982 году окончил институт и сам попросился в Березники именно на «скорую помощь».

— Так и работаю здесь с самого своего первого трудового дня. Вот уже тридцать лет. Не я один такой, некоторые коллеги по педиатрии здесь, на «скорой», отработали еще больше. Мне нравится моя работа, и за все эти годы я ни разу не пожалел о том, что стал детским доктором.

Мой собеседник выглядит намного моложе своих лет. «Наверное потому, что работает с детьми», — решаю я. Приятная речь, улыбка, таящаяся в уголках губ, и бесконечно добрый взгляд, располагающий к себе. У меня было такое ощущение, как будто мы с ним раньше уже встречались. Проснулись какие-то неуловимо далекие воспоминания и ассоциации, и вдруг осенило, что человек, сидящий напротив — это же копия доктора Айболита из моего детства! Те же строгие и вместе с тем добрые глаза, неторопливая и взвешенная речь, и та же готовность по первому зову прийти на помощь. Правда, Айболит лечил заболевших зверюшек, а мой собеседник — детей. Но с такой же теплотой и любовью к своему делу! В отличие от своего литературного собрата, современный доктор ходит не в белом халате, а в специальной форме со светоотражающими полосками и надписью на спине «скорая помощь».

У КРОВАТИ БОЛЬНОГО РЕБЁНКА
— Давайте уточним, с какого возраста дети становятся вашими пациентами?
— С ноля, вернее с четырех-пяти дней отроду. Когда мы везем новорожденных из роддома до отделения патологии, то на этом отрезке пути ответственность за здоровье малыша лежит на мне.

— Расскажите, как в первый раз приехали на вызов, было ли вам самому страшно?
— Я свой первый вызов запомнил на всю жизнь. Это было отравление. Малыш, из-за недогляда родителей открыл упаковку с порошком марганца и съел его. Пришлось промывать ему желудок, оказывать медикаментозную помощь. Это довольно серьезное отравление, его последствия могут сказаться на желудочно-кишечном тракте, вплоть до появления небольших язв.

— Вы тридцать лет приходите людям на помощь, наверное, за это время вас уже многие узнают в лицо?
— С того момента, когда я начинал, уже выросло целое поколение. Сейчас езжу на вызовы к тем мамам и папам, которых лечил еще детьми. Бывает, что и узнают. Правда, больше бабушки, чем родители. «Ой, вы к нам приезжали, когда еще дочка была маленькая». Вспоминают, благодарят. Вот недавно был случай — одна бабушка вспомнила, как я делал ее ребенку укол внутривенно, а она мешалась, все ходила вокруг да около. Я ей тогда сказал: «Что вы так переживаете, видите, я сам не меньше вашего переживаю за малыша».СПРАВКАВалерий Дмитриевич Калинин - врач-педиатр МБУЗ «Березниковская городская станция скорой медицинской помощи». Возраст - 53 года. Медицинский стаж - 30 лет. С первого трудового дня и по сей день трудится на родном предприятии. Образование - факультет педиатрии Пермского государственного медицинского института.— Надо быть еще и психологом, чтобы завоевать доверие не только маленького пациента, но и его родителей.
— В первую очередь надо найти контакт с малышом, чтобы он не боялся. Ведь к нему в дом приходит чужой дядька, садится напротив него — у ребенка страх или испуг. Когда еще мы приезжали в белых халатах, дети нас очень боялись. Сейчас на костюмы реагируют как-то проще. Сначала начинаешь разговаривать: «Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Ходишь ли ты в садик? Кто у тебя друзья, какие там игрушки?» Если есть животные, то начинаешь с них. «Как зовут киску? Ты ее любишь? Она тебя не кусает?» То есть делаешь все, чтобы отвлечь внимание ребенка от себя. Попутно разговариваешь с мамой о том, что случилось. Мама, видя такое отношение к ребенку, сама успокаивается.

— Насколько сложными бывают вызовы?
— Трудно так сразу сориентироваться, простой или сложный вызов к больному ребенку даже с банальным поводом — повышенная температура. Температура — это же не заболевание, а симптом, признак того, что какое-то заболевание развивается. Во что может вылиться на первый взгляд обычная простуда? Через два часа может появиться сыпь или проявиться менингококковое заболевание — одно из самых тяжелейших. Все решается на месте, у кровати больного ребенка.

— С чем все же приходится сталкиваться чаще?
— Больше вызовов бывает на простудные заболевания и травмы, связанные с ненадлежащим хранением бытовой химии, лекарственных препаратов. То есть отравления. Многие заболевания можно отнести к сезонным — весной и осенью это ожоги, зимой — простудные заболевания.

— Всегда ли вы испытываете удовлетворение от своей работы?
— Если получается облегчить состояние — конечно, да. Но бывало и такое, когда детишки умирали или помощь приходила слишком поздно. К сожалению, такое бывает, когда ребенок, попавший в трудную ситуацию, сводит счеты с жизнью. В таких случаях, если реанимация неэффективна, о каком удовлетворении можно вести речь... Да, мы оказываем реанимационную помощь. В тяжелых случаях, когда не справляемся сами, вызываем на подмогу взрослую спецбригаду...

— Всегда ли прислушиваются родители к вашим рекомендациям и советам, в частности, когда речь заходит о госпитализации ребенка?
— Конечно, когда был молодой, то иногда чувствовал недоверие со стороны мам и пап, иногда даже доходило до конфликтов. Сейчас, наверное, в силу моего возраста никаких проблем с этим нет. Если есть такая необходимость для ребенка, то родителей особенно убеждать не приходится.

— Что важнее для врача — опыт или знания?
— И то, и другое должно быть. Но где же взять опыта молодому специалисту? Остается одно — молодому врачу надо доверять.

ДЕД ВАЛЕРА
У Валерия Калинина все основные события в жизни так или иначе связаны со станцией «скорой помощи». Именно здесь он встретился со своей будущей женой. Она подрабатывала на «скорой», когда проходила практику в медучилище. Медицину с той поры женщина не бросила, сейчас работает в первой городской поликлинике. Вместе с женой Валерий Дмитриевич вырастил дочку и сына. Дети уже взрослые, окончили институты, правда, по стопам родителей не пошли.

— Я уже дедушка, — с особой гордостью говорит глава семьи. Нашему внуку Артемке уже три с половиной года. В будни я обычно забираю его из садика, а по выходным мы ходим с ним на детские сказки в театр или в зоопарк, любим смотреть на разных зверушек или просто гуляем по улице. Летом пропадаем в саду. Он называет меня «дед Валера», и когда у него спрашивают, где дедушка работает, он отвечает: «Мы с дедом работаем на «скорой помощи». (Смеется). Ну, наверное, из него вырастет мой преемник.

— Как вы отнеслись к тому, что вас выдвинули кандидатом на вручение почетного нагрудного знака «За профессионализм и милосердие»?
— Конечно, в глубине души мне приятно, что коллеги выбрали меня, но в то же время как-то не очень удобно себя чувствую — ведь не я же один хорошо работаю.