Треть триллиона на карман

Текст: Николай Чеховский

Ежегодно в России по коррупционным схемам проводится порядка 300 млрд долларов. Такую цифру озвучил на встрече с журналистами глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. По его оценке, 90% этой суммы связано с расходованием бюджетных денег. То есть, связано с госзакупками, распределением бюджетов, управлением фондами государственной, региональной и муниципальной собственности. «Это деньги, вращающиеся в добыче природных ресурсов, и задействованные в деятельности сотрудников правоохранительной системы, таможенной службы».

Таким образом, на так называемую низовую или бытовую коррупцию эксперт отводит всего 10% получаемых российскими коррупционерами сумм. Сюда относится огромное число взяток небольшого размера.

Всего Кирилл Кабанов описал два типа чиновников-взяточников в России: силовиков, определяющих должностные назначения и влияющих на финансовые решения, а также руководителей, имеющих административный ресурс в госаппарате и возможность влиять на распределение бюджета и управление собственностью.

- Разгул коррупции, невозможность обуздать ее, сегодня являются главной претензией общества к власти, - отмечает ведущий научный сотрудник Института комплексных социальных исследований (ИКСИ) РАН, руководитель аналитического отдела Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Леонтий Бызов. - Если с 2000 по 2010 годы население выделяло эту проблему как очень важную, но не самую главную, то в последние год-два общество в целом стало особенно нетерпимым по отношению к этому явлению.

В основе взаимоотношений власти и общества в предыдущее десятилетие, продолжает эксперт, находился принцип невмешательства. Это был негативный консенсус под лозунгом «Делай, что хочешь, только не мешай мне жить!». Такие сигналы власть давала обществу, таково было отношение населения к государству.

Однако с 2011 года тема коррупции стала главным раздражителем для страны, она отодвинула в массовом сознании на задний план даже такие по-прежнему очень значимые темы как личная безопасность и уровень жизни.

- Видимо, новый акцент на приоритетах является свидетельством того, что масштабы коррупции резко возросли…
- Да, коррупция растет. Она стала системной. Без нее не обходится ни один крупный проект. Пример строительства олимпийских объектов показал, что даже личное внимание главы государства к этим проблемам не спасает от масштабного разворовывания, превышения изначальной сметы в несколько раз.

Кроме того, обостренное отношение к этой проблеме в последнее время связано с тем, что коррупционная нагрузка на бизнес стала совершенно неподъемной. И это, кстати, заметно снижает конкурентоспособность наших предприятий.

Между тем, власть, по сути, расписывается в своей неспособности навести порядок. Не успеют убрать одних коррупционеров, тут же приходит еще больше новых. И рецептов от этого недуга нет. Часть общества считает, что необходимо проявить политическую волю и силовыми методами победить болезнь. Однако более искушенные в реалиях работы нашей экономической модели граждане сильно сомневаются в эффективности подобных методов в сегодняшних условиях.

Четко ясно одно – любое уменьшение коррупции возможно только при значительном уменьшении роли и доли государства в экономике.

- Каково лицо российского коррупционера?
- В основном это бизнесмены и чиновники, связанные друг с другом. Если на Западе средний класс образован состоятельными буржуа, рантье, а также квалифицированными специалистами, то в России ядро и основу среднего класса сегодня составляют госчиновники. И это закономерно, ведь в рамках нашей монополистической системы развивать любой экономический проект, независимо от его масштаба, можно только под крышей влиятельного чиновника.

Сегодня почти весь депутатский корпус имеет собственный бизнес, недвижимость, чаще за границей, как правило, записанный на родственников. Тотальное доминирование чиновников привело к выделению их в некий особый привилегированный клан. Как следствие, у нас сложился феодальный капитализм или номенклатурный капитализм, когда процветание связано не с собственными усилиями, а со степенью приближенности к власти. Сегодняшним госуправленцам, по сути, дают на кормление целые сферы деятельности. Десять лет назад эту нишу занимали назначенные олигархи.

- Каковы причины столь масштабного разгула коррупции в стране?
- Первая и главная причина состоит в том, что для России характерна низкая роль институтов общества и государства. В ходе усиленного разрушения государственных институтов в 1990-е годы произошла самоорганизация общества на принципах неформального права, закон же оказался отодвинут в сторонку. Это родимое пятно нашего социально-экономического устройства. И морально-культурные установки тут играют далеко не главенствующую роль. Ведь что такое, по сути, откаты? Это старый принцип: ты – мне, я – тебе. Это неформальный принцип личной заинтересованности, вне которого ничего сегодня не делается. Эта система частного интереса уже полностью пронизала управление экономикой и жизнью общества.

- Любопытно, что приведенная схема распределения «левых доходов» полностью соответствует и официальным, белым доходам. 90% достается верхним самым богатым 10% населения, и в то же время оставшимся 90% общества перепадает 10% дохода. В последнюю группу входят врачи, учителя, мелкие чиновники и незначительные руководители, - комментирует директор Института проблем глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий. - В сумме получается нормальное отражение социального распределения реальных доходов.

- Не кажется ли вам оценка в 300 миллиардов долларов коррупционных выплат в год слишком огромной, реально ли, что такие средства могут сегодня теневым образом перетекать в частные карманы?
- Я думаю, эта цифра вполне реальна, если учитывать в ней не только откаты и различные серые таможенные схемы, но и неучтенные налоги. Ведь бывает и так, что сами органы, призванные собирать в бюджет различные платежи и сборы, помогают уклониться от этих платежей. По стране ходит огромное количество неоприходованных бумажных долларов. Правда, следует учитывать, что эти деньги сильно обесценились за последние 4-5 лет. Тем не менее, кризис 2008-09 годов значительно усилил размах коррупции в нашей стране.

- Почему?
- Вот вы представьте, что все знают, что 20% ресурсов на строительстве какого-либо объекта, условно скажем, моста, будет украдено. Это уж такой порядок, устоявшийся тариф. И тогда к смете изначально добавляют эти 20%, чтобы за оставшиеся 100% мост построили, как надо. Кризис заметно сократил расходы бюджета. Поэтому выделять стали только 100% - ровно на строительство. Но воровать-то меньше не стали. Как показывает опыт, чем меньше денег – тем больше воруют.

- По сути, физиологическая реакция. Чем меньше еды, тем толще человек – организм жиры на черные времена запасает. Но эта реакция действует через голову.
- В общем, да. И тогда у нас остается 80% от сметы моста, а то и меньше. Такую стройку вести смысла нет.

Возникает две возможности. Первая: выпросить еще денег из бюджета, пустив часть опять на откаты. Тогда в итоге мост будет построен за 180-200% от реальной сметы. Эта схема могла быть применима для олимпийских объектов. Вторая: вообще ничего не строить, а с горем в сердце растащить и остаток сметы. Такая схема характерна для глухих провинциальных городков. Как видите, это системные вещи, которые не связаны с конкретными схемами воровства и распила.

Приведу еще один пример. Есть две европейские страны, это республики с буржуазной демократией и полным соблюдением прав собственности и прав граждан. Одну из них называют Финляндией, и там почти вообще не воруют. А другую называют Италией – и там воруют, все, кому не лень. При этом в Италии более 50 лет успешно борются с коррупцией, сажают в тюрьмы – куда эффективнее, чем коррупционеров в сегодняшней России, - но уровень коррупции за все эти десятилетия остается ровно таким же.

Потому что есть факторы, не связанные с конкретными лицами и конкретными схемами: структура общества, экономический и моральный климат. Если в нашем обществе не произойдут социально-экономические изменения, то вся борьба с коррупцией будет иметь нулевой эффект.

- Какими должны быть, на ваш взгляд, эти изменения?
- Большая часть заказываемых за счет госбюджета работ должна вестись через госсектор, государственные организации, работающие на господряде. Потому что все виды частно-государственного партнерства – это всего лишь увод денег из бюджета даже не в частный сектор, а в частные карманы. Только поэтому уже надо национализировать все госкорпорации.

Таким образом, оплата общественной задачи не может вестись на условиях получения прибыли. Такие работы должны окупаться, но не генерировать доходы. Тогда в таких проектах будет и нечего украсть. И должен быть контроль над работами и тем, кто там работает. Тогда воровство на государственных стройках станет единичным.