Пропив глобус, Географ предложил любовь

Вчера сходила на спецпоказ фильма «Географ глобус пропил». Я оттолкнусь от обсуждения, которое было после показа. В ходе него прозвучала не раз мысль-бирка, печать: «Главный герой – неудачник». 20-30-летние люди возмущались: «Зачем нашей молодежи нужна ТАКАЯ реальность!», «Хабенский играет одну и ту же роль – роль вечно мающегося человека».

Я слушала и думала о том, что роман Алексея Иванова и в большей степени фильм Александра Велединского (которого я давно люблю за фильм «Живой») рассчитан уже не на этих людей. Почему я говорю «уже».

Роман, равно как и фильм, на мой взгляд, пытаются вернуть нас к тому, что называется «древним хаосом». К состоянию и взгляду на мир, уже часто недоступному взрослому современному человеку. Человеку, голова и душа которого замусорены правилами, социальными зацепками (а хочется добавить – ходулями): деньги, карьера, благополучие, здоровый образ жизни и пр. Его, человека, нельзя в этом обвинять и упрекать – такие ценности навязывает ему общество. Оно говорит: «Заимей все это - и ты успешен, и ты состоятелен. Тобой все восхитятся! Ты успокоишься (хочется добавить – упокоишься) – и будешь счастлив!»

И ему, человеку, действительно, кажется, что вот это – счастье и есть. И если кто-то там на экране глушит всю дорогу горькую и все эти установки посылает к чертям – он явно неудачен, неуспешен, хаотичен. Не счастлив.

Существование Вити, Витуса ставит под сомнение принятые обществом нормы, его, безликого общества, представления о прекрасном. И это раздражает, конечно. Ибо лишает опоры. А на что тогда опереться? Что предлагает герой Иванова и Велединского?

А предлагает он довольно древнюю, забытую и уже далеко не всем до конца понятную – любовь. Да, такую, которая «долго терпит, не превозносится». Ничего не требует взамен, не хочет быть никому страданием. Святая и потому непонятная, непереводимая на современный язык любовь. Любовь, плотского чувства практически лишенная, потому что ей не надо ничего «для себя» (сцена самоистязания, самобичевания в старой башне).

Очень немодно. В мире, где марка машины говорит о человеке больше, чем его глаза. Где живое чувство задвигается подальше, как ненужный хлам, мешающий жить спокойно и привычно. Где все стремятся к физической красоте и здоровью, забывая о душе и забивая на ее потребности.

Чудные, многое объясняющие образы: человека (географа), засыпающего на катамаране и уплывающего на нем к черту на рога - вниз по течению (путешествие по жизни с опущенными веслами), смятого письма-признания – кораблика, терпящего крушение при столкновении с льдиной в форме человеческого профиля (в жизни человечества явно настал «ледниковый период», в котором таким «динозаврам», как герой Константина Хабенского, может не найтись места).

Почему Алексей Иванов сталкивает правду Витуса с правдами, главным образом, подростков, а не взрослых? Дети ближе к праистоку - к непосредственному, природному проживанию чувств. Они нуждаются в опорах (не в социальных ходулях, которые мы, взрослые, себе приобретаем со временем, а в теплом плече, в человеке, который протянет им руку и откроет им правду о себе самих), но не имеют пока их, потому что заброшены родителями, обществом, учителями. Никому не нужны, и потому озлоблены (отдельная большая моя благодарность режиссеру за Градуса – Градусова: парень – абсолютно настоящий, я с такими знакома)).

Этих, в хорошем смысле недочеловеков, учитель географии берет в поход, на сплав по реке Чусовой. Вырывает из общества, в котором все от них чего-то хотят, что-то требуют, чему-то учат, и оставляет один на один с собой, с природой, с необходимостью преодоления себя, страхов, одиночества. Он дарит им свободу – главное, чего они лишены и вкуса чего не знают.

Поначалу ученики не понимают и отрицают своего Учителя. Так же, как не понимают и отрицают его многие взрослые зрители там, на суше, на «покинутом континенте». Но невмешательство географа в их жизнь, его кажущийся пофигизм, уходы в астрал посредством алкоголя помогают им определиться, найти свое место в «шлюпке», ощутить настоящее ненадуманное счастье.

Впрочем, и взрослые (жена, друг Букин) тянутся к этому иррациональному счастью. И жена возвращается к герою, потому что "любая любовь рассасывается". Что же остается? Любовь. Вечная первобытная, свободы не лишающая, а ее дающая.