Кредитное беззаконие

Текст: Олег Гладунов

В Госдуме застрял уже третий по счету законопроект, защищающий заемщиков от произвола банкиров.

Идея президента Владимира Путина об ограничении ростовщических ставок по кредитам неожиданно исчезла из поправок к закону о потребительском кредитовании. Суть этих поправок была в том, что Центробанк получал право рассчитывать средние ставки по кредитам для населения и устанавливать предельно возможные отклонения от них до 30%, а все что выше - наказуемо. Они появились в результате поручения президента Путина проработать вопрос о «целесообразности введения прямого административного регулирования процентных ставок по необеспеченным потребительским кредитам и займам». Поручение было дано по итогам встречи Путина с главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной летом нынешнего года, а причиной его стала растущая закредитованность населения страны и рост просроченных долгов.

Ограничение ставок было прописано в последней версии законопроекта, который должен был быть принят до 15 декабря, но оказалось, что уже согласованные ЦБ и Минфином поправки попросту не были внесены. Как лаконично заявила «Интерфаксу» председатель комитета по финансовому рынку Госдумы Наталья Бурыкина: «Коллеги сняли свою поправку». «Исходный законопроект не наш, депутаты и сенаторы эти предложения не поддержали, и правительство не стало их вносить», - добавил замминистра финансов Алексей Моисеев, а в Центробанка просто не стали комментировать ситуацию.

Как рассказал «Коммерсанту» источник, знакомый с развитием ситуации, изменения произошли за последнюю неделю - все это время представители ЦБ сидели в Госдуме и переписывали поправки. По словам источника, здесь сыграло роль банковское лобби в Госдуме, так как эти предложения по ограничению ставок могли ударить по банковскому кредитованию, оставив за бортом большое число игроков. Выходит, банковское лобби оказалось сильнее влияния президента Путина?

Между тем, это уже третий по счету законопроект, призванный оградить заемщиков от произвола банкиров, который застрял в Госдуме за последние месяцы. Первым и вторым были законопроекты о банкротстве граждан и о финансовом омбудсмене, внесенные к обсуждению в осеннюю сессию, о судьбе которых ничего не известно.

Так что же произошло с поправками, призванными ограничить аппетиты банкиров, и насколько они реально могли это сделать? Об этом мы побеседовали с финансовым омбудсменом России Павлом Медведевым.
- Что произошло с поправками об ограничении процентов по кредитам, можно только домысливать. Да это и неважно, потому что регулирование процентной ставки ни к чему хорошему не приведет. Такое ограничение уже вводилось первым председателем Банка России Георгием Матюхиным в начале 90-х годов, и ничего не дало. Некоторые страны, Франция и Польша например, из популистских соображений тоже пытались устанавливать у себя ограничения ставок по кредитам, но «вилка» была настолько велика, что это не оказывало никакого влияния на реальный рынок. И предлагаемое в российском законопроекте отклонение в 30% от средней ставки по рынку, которое хотели установить депутаты, не позволяло бы банкирам поднимать ставки выше 50% годовых, а 50% – разве это нормально? Поэтому абсолютно правильно, что эти популистские поправки убрали, и банковское лобби тут вовсе не причем.

- Как утверждают в Центробанке, доля доходов, которую россияне тратят на выплаты по кредитам, неуклонно растет, а вместе с ней растет и просрочка. С этим ведь как-то надо бороться?
- Конечно надо, и Центральный банк, надо отдать ему должное, борется с этим значительно умнее, чем депутаты. В середине нынешнего года ЦБ ввел такое правило, что если процентная ставка, по которой банк выдает кредиты населению, слишком высокая, то ему приходится создавать под эти кредиты дополнительные резервы. И если проценты по кредитам банка запредельно высоки, то ему нужно зарезервировать под них все 100% от выданных денег. То есть, эти деньги банку придется вытащить из своего капитала, и они будут лежать без работы в резерве, не принося прибыли, пока клиент не вернет кредит. Кроме того, выдавая дорогие кредиты населению, банк может невольно нарушить нормативы резервирования ЦБ, и тогда он рискует потерять лицензию на работу на рынке. После введения такого правила в середине года темпы роста кредитования банками населения заметно снизились.

- Этот закон был бы бесполезен, наверное, еще и потому, что самые главные ростовщики в России – микрофинансовые организации, выдающие займы населению под сотни процентов годовых, под него все равно не попадали?
- Вот именно, потому что они не работают по лицензии ЦБ и выдают не кредиты, а займы на основании Гражданского кодекса, а не закона о потребительском кредитовании. Это крайнее безобразие, которое у нас будет продолжаться. Этим мы обязаны нашим депутатам Госдумы, которые некоторые банковские операции законодательно отнесли к разряду небанковских. Будучи депутатом, я пытался препятствовать этому, вносил поправки в законопроекты, но их не принимали. Одна надежда на то, что сейчас в Центральном банке, который стал мегарегулятором всего финансового рынка, а не только банковской сферы, этим вопросом занялся зампред ЦБ Сергей Швецов. Теперь Центральному банку подчиняются и микрофинансовые организации, и так как Швецов очень грамотный специалист, то я надеюсь, что он наведет порядок в этих так называемых «займах».

- А закон о банкротстве граждан, о котором так много говорили, ведь действительно нужен. Почему его принятие затормозили в Госдуме?
- Этот закон нам просто необходим, особенно в ситуации, когда растет число просроченных кредитов, и я совершенно не понимаю, почему его принятие откладывается. По-моему, это самоубийственное решение. Могу сказать, что сейчас у меня, как у финансового омбудсмена, резко изменилась в худшую сторону структура обращений граждан. И все больше граждан обращается с претензиями уже не на сами банки, а на суды, принявшие разорительные для заемщиков решения. Потому что банки подсуетились и успели подать в суд на неплательщиков по кредитам, попавших в трудную ситуацию, до того, как они обратились за помощью к омбудсмену. А в этом случае помочь заемщику практически невозможно. Кроме того, сейчас участились случаи, когда обращаются граждане с несколькими кредитам, числом до десяти, и помочь им тоже невозможно. Такие случаи – верный признак сильного ухудшения материального положения бедных людей в России, которые пытаются справиться со своими проблемами за счет новых кредитов, но еще больше тонут в долгах.

- Что происходит с законом о финансовом омбудсмене, который даст вам возможность работать на юридическом основании, а не «на договорной основе» с банкирами, как сейчас?
- Принятие этого закона тоже затормозилось, вместе с законом о банкротстве. Но сейчас он попал в круг интересов Центрального банка - в руки того же Швецова, и я очень надеюсь, что он все-таки будет принят. У нас была переписка с Швецовым, в ходе которой он просил меня оценить, во сколько обойдется «запуск» официальной должности финансового омбудсмена. Это говорит о том, что решение на завершающей стадии обсуждения. Правда, мне пока не удается увязать принятие закона о финансовом омбудсмене с законом о банкротстве граждан, чтобы их приняли одновременно – никто не возражает, но пока и не соглашается. А это очень важно, потому что позволит решить одновременно проблему мелких долгов по кредитам, которыми будет заниматься омбудсмен, и крупных, которые попадут под юрисдикцию закона о банкротстве.

- Сейчас участились случаи, когда с пластиковых счетов россиян мошенники снимают деньги. К вам обращаются такие люди?
- Пока подобных обращений немного в общей массе, но их число очень быстро растет. Еще в январе на такие случаи приходилось всего 3% от общего количества обращений, а сейчас их уже больше 7%. И это естественно – когда жизнь в стране становится хуже, количество жуликов резко увеличивается. Но самое плохое, что с 1 января 2014 года вступает в силу 9 статья закона о национальной платежной системе, которая усугубит эту ситуацию. Так как там прописано, что владелец карточки должен подать заявление в банк о пропаже средств не позже, чем через день после того, как банк направил ему сообщение о снятии средств. Причем в законе не говорится о том, каким образом банк должен сообщить об этом клиенту, и о том, когда он получил это сообщение банка. Но если вы опоздаете, то банк вам скажет, что не несет никакой ответственности – читайте закон.

- В чем причина роста таких случаев, мошенники стали технически продвинутыми?
- Конечно, техническое оснащение мошенников растет. Но параллельно уровень ответственности правоохранительных органов падает, а заинтересованность судов разобраться в таких делах оставляет желать лучшего. И все это вместе приводит к тому, что мы наблюдаем. Приведу вам только один вопиющий пример. Жительница Санкт-Петербурга прибежала в банк через 20 минут, после того как получила на сотовый телефон извещение о снятии крупной суммы денег со своего счета, причем – в банкомате Лондона. Она написала заявление, в котором указала, что никак не могла находиться в это время в Лондоне, что у нее даже нет загранпаспорта. Но банк подал в суд, и суд принял решение: если был введен номерной код, значит деньги получила она сама. Вот такая история, которая была бы смешной, если бы не было так грустно.

- И что остается делать в такой ситуации, забирать свои деньги со счетов в банке и класть под матрас?
- Сейчас при моем участии подготовлены улучшения в 9 статью закона о национальной платежной системе, которые хоть как то смягчат последствия, но должен сказать, что они очень поверхностные. К ним нужно разработать дополнительный набор правил по обращению с инструментами, позволяющими управлять банковскими счетами на расстоянии. Для этого нужно собрать специалистов Visa и Master Card, а также других платежных систем. И все это надо делать как можно быстрее, иначе количество афер с пластиковыми счетами, и число пострадавших граждан будут только расти.