Вызов длиною в жизнь

На днях меня увезла «скорая». На дежурство. Решила посмотреть на её работу своими глазами. Поездить по вызовам, поговорить с медиками. В общем, узнать и понять тех, кого мы ждём порой просто как… Бога.

ПЕРЕВОЗКА
Новая смена заступает в 8 утра. И не успеваю я переодеться в спецодежду, без которой мне не разрешили присоединиться к работникам «скорой», как уже по громкой связи называют номер бригады. А в окошке диспетчерской, где принимаются и обрабатываются все вызовы, появляется напечатанный лист с заявкой. –

Перевозка, – отвечает на мой вопрос появившаяся у окошка буквально секунд за 20 названная бригада. И мы отправляемся к машине, которая уже ждёт нас у входа. Только садимся, как все надевают перчатки, протягивают их и мне. Мы едем в медсанчасть «Уралкалия». На приёме врачу не понравилось, как работает сердечко у одного из пациентов, они сняли кардиограмму и вызвали «скорую». Причём выехала специальная бригада, состоящая из врача и двух фельдшеров. Все тяжёлые случаи и кардиология – это их прерогатива.

И пусть на этом вызове всё было быстро и спокойно (несколько вопросов пациенту, несколько вопросов врачу, просмотр кардиограммы), но сердце есть сердце, с ним не шутят. Мы перевезли мужчину во вторую городскую больницу, врач передал его вместе с документами в приёмный покой, в своей карточке отписал время передачи и доложил по рации, что бригада свободна.

Вообще, слово «перевозка» я слышала за дежурство довольно часто. Больных перевозили из медсанчасти в больницу или из одной больницы в другую. Везли сидя, лёжа или на носилках.

НАДО ДОВЕЗТИ
Вот и на очередном вызове надо было отвезти женщину из дома в больницу. Наша бригада подъезжает к частному дому. Никто не встречает, тишина. Врачи аккуратно заглядывают за калитку – нет ли собак. Стучимся в дом – открывают.

– Здравствуйте, вы почему нас не встречаете?
– Так мы собаку закрывали.

Проходим в дом, женщина лежит на кровати, на голове шрам после недавней операции. Рот полуоткрыт, испуганный взгляд. Врач подходит и задаёт дежурные вопросы, что беспокоит, где и как болит.

– Она не разговаривает, – объясняет дочь, – и показать тоже не может. Врач измеряет давление, смотрит карточку и направление, задаёт вопросы.
– Повезём в больницу, у вас есть кому нести носилки?

Этот вопрос мне пришлось слышать потом на многих вызовах. А что делать? Хорошо, если в бригаде есть мужчина, но бывает как сегодня – в команде две хрупкие девушки да я – журналистка.

– А кто ещё понесёт? – спрашивает глава семейства.
– Водитель поможет.

– Да чего нести, она сама дойдёт, я помогу, – говорит муж, и они вместе с дочерью начинают одевать, мы выходим из комнаты. Но минуты через три дочка выбегает, отец на неё кричит, дочь тут же возвращается с ампулами.

– Что случилось?
– У неё приступ, судороги.

Врачи проверяют состояние, наполняют шприц лекарством.

– Часто у неё такое бывает?
– Постоянно.

– Ну сколько раз в день?
Дочь и сын говорят разное, перебивают друг друга, пытаясь в это время успокоить больную. А врачи, также занимаясь женщиной, пытаются выяснить необходимые для них вопросы.

– Она обычно после приступа у вас засыпает?
И опять нет внятного ответа, но женщина засыпает сама, и решено укол пока не ставить, а всё-таки нести носилки и переносить.

Пока больную осторожно укладывают на носилки, муж гладит и успокаивает спящую жену и жалуется врачам, что после операции стало ещё хуже. К эмоциям в «скорой» привыкли. Этого в их работе хватает.

БАБУШКИ И ДЕДУШКИ
Они вызывают «скорую» довольно часто. Вот и сейчас приехали к бабушке лет за 80. Собиралась приготовить себе чай, как в глазах потемнело, в ушах зашумело, и дочка только и успела подхватить под руки и посадить на табурет. Расспросы, измерение давления, снятие кардиограммы и предложение обследоваться в больнице.

Ещё одна бабушка. Снова высокое давление, жалобы похожие. В этот раз бабушку оставляют дома.

Бригады на вызовы выезжают разные, но общаются с уже немолодым поколением одинаково: строго, но с пониманием. Стараются задавать вопросы именно пациенту, а не родственникам, успокаивают и поддерживают.

Ещё один вызов «подозрение на пневмонию». Приезжаем на адрес, заходим в квартиру, в комнате на полу лежит немолодой мужчина, облокотившись спиной на диван, раздетый, в одних трусах, тяжело дышит.

– Что случилось? Почему он так лежит, давно?
– Да ночью ещё так слез, – поясняют родственники врачам.
– Давайте его поднимем, посадим.

Втроём еле пересаживают на кресло, больной стонет и тяжело дышит. Давление очень низкое, ноги ужасно отёкшие. Врач слушает и делает предположение, что это не похоже на воспаление лёгких, у мужчины, скорее, проблемы с сердцем. Снова вызывают специализированную бригаду, а пока ставят капельницу, изучают и выспрашивают у родственников, что как и когда.

– А это что за шрам? Делали операцию? Шунтирование? – спрашивают врачи. – Так почему вы нам сразу не сказали, когда мы спрашивали?

Подъезжает вторая «скорая», снова осмотр, надо докапать больному лекарство и подготовить к перевозке. Только место назначения меняется, потому что изменился предполагаемый диагноз.

ТРАВМЫ НА РАБОТЕ
Приезжаем на очередной вызов – плохо молодому человеку, он хромает. На работе уронил что-то тяжёлое себе на ногу, отработал до конца смены, пришёл домой и решил вызвать «скорую». Нога опухла, болит. Врачи только посмотрели, наложили тугую повязку и отвезли в травмпункт. Конечно, травмы бывают разные: и тяжёлые, и лёгкие. И надо понимать, что, когда ты сам можешь добраться до травмпункта, всё-таки не стоит тревожить скорую помощь, ведь в это время кому-то она нужнее.

Снова травма, вызов в роддом. Выезжает специализированная бригада, с сиреной. У перекрёстка Пятилетки-Ленина меня просят держаться и объясняют, что это самое опасное место, здесь водители часто забывают пропускать спешащую машину «неотложки». Кружим вокруг роддома, выискивая пострадавших, наконец нам машут руками и ведут внутрь здания. Там идёт ремонт, у одного из рабочих вроде бы случился приступ эпилепсии и он упал со стремянки. Проходим по пыльным коридорам в маленькую комнатку, полную рабочими. Все столпились около пострадавшего, который сидит на ведре и смотрит непонимающим взглядом. Голова и нос в крови. Всех попросили выйти, кроме очевидца.

Выпытать, что случилось, получается с трудом.

– Раньше такое было?
– Нет.

– Пил сегодня?
– Нет.

– А вчера?
– Тоже не пил.

На вопросы отвечает друг-коллега, но видно, что как-то путается в показаниях.

– Это после многодневных запоев, когда резко перестают пить, может возникнуть судорожный припадок, а у вас с чего?
– Ну может, краски надышался, тут ведь и красили.

И только пострадавший непреклонен:
– У меня всё нормально. В больницу не надо, я буду дальше работать.

Однако мы всё же увозим его в больницу.

ПИТЬ ИЛИ ЛЕЧИТЬСЯ
Лица в алкогольном опьянении – очень частые пациенты скорой помощи. Когда им «хорошо» и когда им плохо, они звонят врачам.

Приезжаем на адрес: немолодой мужчина, снова в одних трусах, лежит на кровати, стонет.

– Он уже месяц пьёт. Я на два дня уезжала, закрыла его в квартире без денег, так соседи всё равно передавали спиртное ему через окошко, – жалуются родственники.
– Поедем в больничку? – спрашивает доктор. – Мы ведь вас тут не сможем вылечить.

Но мужчина в больницу не хочет, а врачи могут забрать только с его согласия, конечно, если больного уже не посетила «белая горячка», тогда уже специальная психиатрическая бригада может увезти независимо от желания. А так и врачи, и родственники пытались уговаривать, но всё бесполезно. Поставили лишь укол с витаминами.

– Ну вот, девушка милая, как мне после вашего укольчика стало хорошо, спасибо вам большое, спасибо.

Очередной вызов в 12 ночи. Вызывал нетрезвый мужской голос, жаловался, что его девушке очень плохо, болит живот. Приехали в общежитие. Еле достучались. Мужчина совсем пьян, женщина тоже нетрезвая. Никакой живот у неё не болит. Болят ноги. Зачем вызвали «скорую», сама женщина объяснить не может, а мужчина только и кричит, что она очень больна, у неё всё болит и её срочно надо в больницу.

И таких вызовов огромное количество.

– Мы не можем отказать в вызове, – рассказывают женщины, принимающие звонки, – а понять, действительно ли требуется помощь или им просто скучно, мы тоже не можем. У нас даже есть постоянные клиенты, которые как напьются, начинают вызывать «скорую». А если откажешь им, а у них что-то серьёзное случится – мы же и будем виноваты. Вот и приходится ребятам приезжать, выслушивать пьяный мат и уезжать обратно. А ещё есть люди, которые увидели из окошка, что кто-то валяется на улице или проходили мимо, вызвали «скорую» и решили, что на этом их долг выполнен. Когда приезжает бригада, оказывается, что человек и не нуждается в помощи или его и вовсе нет. Если уже видите, что кто-то валяется, так уделите несколько минут, подойдите, посмотрите – в сознании ли, плохо ли ему, спросите, что болит. Может, он просто отдыхает.

Вот так и пролетел день одним махом. Вызовы были разные: и бесполезные, и действительно такие, где требовалась неотложная помощь. Было два ножевых ранения, фиксировали смерть. Было такое время, когда машины просто не успевали доехать обратно, после одного вызова сразу уезжали на второй, третий и четвёртый. У многих бригад так и остался заваренный, но остывший кофе. «Вообще, наша работа – это вызов длиною в жизнь», – сказали мне после смены. Да. Точнее не скажешь.