Свобода и колбаса в обмен на Крым

Текст: Газета.RU

Российский общественный договор в упрощенной формулировке «свобода в обмен на колбасу» был фактически расторгнут в 2011 году, когда люди вышли на Болотную. В обиде на «креативный класс» власть подготовила новое соглашение с той значительной частью общества, которая готова поступиться и свободами, и даже колбасой ради «исторической справедливости».

Пока крымчане праздновали результаты референдума и присоединение к России, люди, знакомые с российскими выборными и политическими реалиями, скептически замечали, что жители Крыма еще не поняли, что этот референдум может быть последним в их жизни, а «народный мэр Севастополя» — последним избранным мэром. Сегодня глава конституционной комиссии Крыма уже говорит, что референдум по поводу крымской конституции не нужен, потому что обсуждение основного закона народом — это «псевдодемократия, это такой совок».

Справедливый скепсис, впрочем, был бессмысленным лишь в одном изначальном предположении, что якобы крымчане голосовали за какое-то право на самоопределение и право вообще.Крым просто хотел в Россию. Крым хотел туда, где, как ему рассказали, высокие пенсии, зарплаты врачам и учителям и стабильная власть, в отличие от постоянных киевских дрязг.Крым сегодня находится где-то в российских девяностых не только по репертуару в кабаках и включению воды два раза в день — сейчас крымчане на пороге подписания того, что в середине нулевых в России назвали «общественным договором». Того, что лет пять назад интеллектуальные околокремлевские круги (да и президент Дмитрий Медведев позже) описывали словами «колбаса в обмен на свободу»: мол, общество было готово отказаться от некоторых гражданских прав и свобод в обмен на стабильность, экономический рост, зарплаты и пенсии.

Прямо как крымчане сейчас — они все прекрасно знают про Россию с ее антисиротскими законами, регулированием интернета и Дмитрием Киселевым, но готовы все это принять в обмен на зарплаты и стабильную власть.

Тот российский общественный договор был фактически расторгнут в 2011 году. Когда вдруг оказалось, что свобода и выборы — это для многих такая же неотъемлемая часть потребления, как колбаса. Когда сотни тысяч людей и им сочувствующие сказали, что больше не готовы есть колбасу без свободы. Потому столько обиды у правящей элиты и осталось на «креативный класс»: мы их выкормили, вычистили, а они нам «фигвамы» рисуют и демократии требуют. Потому и будет столь нежно любим и лелеян долгое время полуостров — как младший ребенок, который снесет суровое воспитание в обмен на родительскую опеку и карманные деньги.Крым смотрит на наши переживания по поводу падения рубля, китаизации интернета, закрытия НКО и запретов на инакомыслие, как ребенок из коммуналки — западный ситком, где его сытый ровесник отстаивает право на замок на двери личной комнаты.Как нельзя кстати Крым заполнил и вакуум нового — только формулируемого сейчас — договора между властью и российским обществом. Если вы думали, что колбаса неотделима от свободы, то отказывайтесь и от того, и от другого: теперь нам предлагают договор «колбаса и свобода в обмен на историческую справедливость». И если вспомнить, общество подталкивали к нему последние пару лет.

Скандалы с соцопросами про блокаду, с обсуждением корректных исторических сравнений и параллелей, мультимедийные скрепы в Манеже — все это понемногу должно было разжигать в россиянах чувство должной «исторической справедливости», фейерверком которого стало возвращение Крыма.

Теперь россияне готовы смириться с уходом пенсионных накоплений на благо Крыма. Почти готовы отказаться от электронных платежей или заграничных поездок — это ведь в глазах нации «победителей» санкции побежденного озлобленного Запада. 57% россиян, согласно данным ВЦИОМа, считают, что экономические санкции не столь значимы, чтобы отказываться из-за них от Крыма. Россияне готовы пожертвовать и свободами: 72%, по данным ФОМ, считают, что допустимо умалчивать общественно значимую информацию в «государственных интересах», еще 54% допускают искажение информации в тех же целях.

И вопрос сегодня даже не в том, почему нельзя получить и первое, и второе, и третье одновременно, а в том, какой дефицит — колбасы или свободы — раньше приведет к расторжению этого нового соглашения.