Моё право на здоровье

Журналист «Березниковского рабочего» прошёл диспансеризацию – и реализовал своё право на здоровье, и получил массу впечатлений, о чём и поведал в этой публикации.

16 апреля. 9:30. Взяла карточку в регистратуре (очереди в это время нет, два человека – не считается), поднялась на второй этаж городской поликлиники №2 в кабинет №6. Заняла очередь – передо мной 8 человек. От нечего делать принялась листать карточку и… чуть не свалилась со стула! Я ещё ни разу не приходила в эту поликлинику, только пара месяцев, как встала на учёт, а в карточке отмечены несколько посещений за февраль нынешнего года! Офтальмолог определил моё зрение как «единицу», хотя с 3 класса зрение моё неуклонно падает, и сейчас я ношу очки «на минус», и немалый. Вот запись от терапевта: «Жалобы на боли в сердце…» Кидаюсь звонить в редакцию: сенсация! Подделка документов!

16 апреля, 9:30. Хладнокровный редактор советует внимательно посмотреть, мою ли карточку мне выдали. Смотрю и чуть не падаю второй раз. Карточка не моя, но у дамы, чей документ мне выдан, имя и фамилия полностью совпадают с моими, живёт она в том же доме, даже в том же подъезде, что и я, даже цифры в номере её квартиры те же, только в другом порядке! И год рождения такой же! Бывают же совпадения. Немудрено, что регистратор, кинув лишь беглый взгляд на карточку, перепутала документы.

Иду в регистратуру, охаем и удивляемся вместе с регистратором. Получаю свой белоснежный документ, возвращаюсь.

Мирно проходит полчаса. За это время через кабинет прошли двое. Затем начали приходить «повторники» – пациенты, которые сдали все назначенные им анализы и хотят получить направление к терапевту. Движение очереди, и без того медленное, останавливается. Потом к врачу из кабинета №16 приходит медработник из другого кабинета, очередного пациента просят подождать в коридоре. Проходит 15 минут. О, наговорились! Очередь облегчённо вздыхает, но тут приходят пятеро «повторников». Снова пауза. «Первичники» начинают громко возмущаться: мол, люди, имейте совесть, давайте хоть через одного заходить в кабинет.

На шум выходит врач из кабинета №16 и велит замолчать, а то «вообще до вечера тут сидеть будете». На предложение повесить в коридоре приказ: «Всем молчать!» отвечает по-хамски: «На лоб себе повесь!». Очередь притихает – против хама нет приёма.

В очереди встречаются знакомые, узнаю, что результаты анализов надо скопировать, а то их потом уберут в архив и не добудешь. Ещё говорят, что терапевту, который нас по диспансеризации осмотрит, надо «вычислить» у нас онкологию, диабет, гипертонию. Всё остальное, что могут показать сданные анализы, может заинтересовать только самого пациента и его лечащего терапевта. А не будет копий, что покажешь доктору? Запоминаю подслушанный разговор.

11:00. Вхожу в кабинет. Хамства как не бывало. Ставшая очень вежливой медик быстро заполняет кучу бумажек, я в это время отвечаю на вопросы анкеты. Мне толково разъясняют, куда, во сколько и с каким настроением я должна прийти и где что сдать. Для каждого возраста свой набор обследований, всё индивидуально, потому и долго. Беру стопку бумаг, иду на флюорографию.

11:25. Оказывается, я делала флюорографию в феврале (а может, это была моя тёзка, чью карточку мне уже пытались вручить?). Не заморачиваюсь честностью поставленной печати. А флюорографию я точно делала в прошлом году, патологии не было.

11:35. Занимаю очередь на ЭКГ, присаживаюсь на диванчик возле кабинета №91 и чуть не падаю – он неустойчив, качается и проваливается от любого прикосновения. Лучше постою. И здесь врач на 15 минут уходит по делу. И вот дошла моя очередь, приглашают двоих. Вместе со мной заходит девушка, которая в очереди в 16-й кабинет была за мной. Пока я заполняла анкету, моталась по этажам поликлиники, пила газировку в буфете, она успела пройти пять кабинетов.

Врач сделал мне снимок, взялся за документы девушки, и оказалось, что кардиограмму она уже сделала в другом кабинете. Забавно. В карточке написаны кабинеты ЭКГ на выбор, а девушка пошла в оба. Посмеялись.

12:10. Пойду-ка я поработаю, у меня ещё два интервью, и одно из них через 15 минут. Жаль, а то я успела бы ещё и давление измерить. Лягу спать пораньше, завтра рано анализы сдавать. Эх, не позавтракаю…

23:10. Чёрт, баночку для анализов купить забыла! Ладно, сдам послезавтра! Зато позавтракаю.

14 мая. 7:30. Затянулась моя диспансеризация, «послезавтра» не получилось. Ну да ладно. Сегодня сдаю анализы мочи и крови, прохожу маммографию, измеряю давление, в том числе глазное.

Заняла очередь на сдачу крови. Толпа кипит и волнуется. Душно, народу очень много, кто-то не выдерживает и начинает орать – запутались в очереди и найти концы не могут. Приличный с виду мужчина кроет матом всех подряд, грозит уйти домой (как будто это кого-то пугает). А очередь запутывается оттого, что люди её занимают и уходят в другой корпус относить баночки с анализами. Я так же сделала, только поговорила с женщинами, стоящими передо мной и после меня, запомнить ведь их надо. Заодно выяснила, в чём причина толпы: проходят медосмотр будущие работники оздоровительных лагерей.

7:55. Сбегала в «семиэтажку», отнесла свою баночку. Народу в поликлинике у кабинета №3 стало ещё больше. Мужчина, грозившийся уйти, стоит как ни в чём не бывало, только всё ещё ворчит.

8:00. Начался забор крови. Звучит-то как: забор крови. Напрашивается продолжение: стена мозгов, крыльцо лимфы, штабеля эритроцитов…

8:25. Моя очередь. Кровь берут из вены. Девушки действуют ловко и споро. Разрешают себя фотографировать, кокетливо поправляют шапочки, позируют. Это, правда, не мешает им взять кровь ещё у двух пациенток.

8:35. Кабинет №87 на четвёртом этаже. Маммография. Очереди нет, коридор пуст, но в кабинете пациентка. Жду минут 10. Захожу. Два работника кабинета подсчитывают пациентов, прошедших за прошлый месяц, – не сходится баланс. Пересчитывают снова и снова: по частям всё получатся, а общее количество никак не сходится. Жду ещё минут пять. После третьей неудачной попытки дамы решают заняться мной, всё равно ничего не получается.

Раздеваюсь. Маммография, пожалуй, самая страшная процедура. Не потому, что аппарат чувствительно прижимает грудь, и не потому, что надо прислониться к холодному пластику. Само понимание, что у тебя пытаются выявить новообразование (все думают – рак), внушает трепет.

Снимают обе груди в одном положении, потом в другом. Процедура занимает минут 10. Разговорилась с врачом. Она рассказывает, что процедуру почему-то все не любят, а ведь она позволяет выявить проблему на ранней стадии, когда всё ещё можно вылечить.

– Видимо, психология у нас такая: лучше не знать, – говорит врач. Она не называет своего имени, не разрешает её фотографировать. О, таинственная! Ладно, маммограф щёлкаю. Не все его видели, может, будет интересно?

Одеваюсь, жду ещё минут 5-7, чтобы врач оценил, получились ли снимки, а то вдруг переснимать придётся. Не пришлось. За ответом просят прийти через неделю. Иду мерить давление и в смотровой – ещё одна нелюбимая женщинами процедура.

9:00. Смотровой не работает, вот незадача. Ну и пусть, мне ведь за ответом только через неделю, схожу в другой раз.

Занимаю очередь в кабинет №9 – измерять давление. 10 минут ожидания, кровяное давление измерено, но сломался аппаратик, который измеряет глазное давление. Ну ладно, всё равно сюда ещё раз приходить.

8 июля. 8:30. Наконец-то нашла время снова прийти в поликлинику, этак я только к декабрю всё закончу. А редактор уже закипает: обещала ещё в мае написать о диспансеризации, а уже июль!

Смотровой. Очередь человек пять, но сидим долго. За это время успеваю вспомнить, что не закончила измерять давление: глазное-то не проверили. В кабинете №9, рядом со смотровым, никого. Зашла, измерила. Заняло две минуты. Через полчаса захожу в смотровой. Сестра, которая берёт мазок, словоохотлива, доброжелательна. Процедура, которая в ранней юности оставляла мерзостный осадок из-за злобной тётки, смотревшей меня в женской консультации, проходит вполне терпимо. Ответ снова через неделю. Ох уж это «через неделю»! Чувствует моя душа, что пройдёт ещё немало времени, пока я доберусь до терапевта, чтобы получить свой паспорт здоровья.

18 июля. 8:00. Так и вышло, не смогла через неделю. Если бы была порасторопнее и не сидела в первый день около кабинета №16 два часа, в тот же день всё успела бы. Вот и осуждай людей, что занимают очередь в 6 утра!

Снова пресловутый кабинет №16, с которого всё начиналось. Коридор пуст! Не верю своим глазам, читаю надпись на кабинете. Нет, всё правильно: приём с 8 часов. Эх, знай я в первый день, что принимают в нём с 8 часов! Робко стучу в кабинет, всё ещё подозревая подвох: может, именно сегодня приёма почему-то нет и об этом знают все, кроме меня?

Нет, из-за двери голос: «Заходите!».

Врач всё та же. Сокрушается, что я долго прохожу осмотр.

– Для вас это ерунда, – говорит она, – а для нас ничего хорошего. Нас ругают. Видите, сколько папок лежит? Это карточки людей, которые начали диспансеризацию проходить и не идут больше. Мы и звоним им, и приглашаем, а не идут! А ведь вы могли всё это за один день пройти!

В ответ мычу что-то о загруженности. Врач качает головой...

За время монолога она скопировала все мои анализы и заключения: маммографию, кардиограмму и т. д. (вспоминаю рассказ знакомой, которая советовала самой все копии сделать).

Беру изрядно распухшую папку, иду к терапевту – заканчивать первый этап диспансеризации, который должен для меня завершиться выдачей паспорта здоровья. Приём в порядке очереди.

8:11. Кабинет №73, где принимает специально выделенный для диспансеризации терапевт, закрыт. Очередь из двух человек: бабулька с палочкой и я. Из-за двери доносится оживлённый разговор, смех. Через пару минут дверь выпускает черноволосую красавицу в белом халате и снова запирается на ключ. А мне ещё на работу, статью про диспансеризацию сдавать – редактор уже рвёт и мечет. Красавица возвращается. В проёме двери успеваю заметить дымящуюся чашку чая, начинаю громко возмущаться: мол, приём с 8 часов, а времени уже 8:15, почему врач не принимает?

– Приём с половины девятого, – свысока кидает мне белокурая терапевт.
– Но на кабинете написано с 8 часов!
– Что вы возмущаетесь! – Тут она замечает у меня в руках карточку диспансеризации. – А, у вас диспансеризация, что ж вы сразу не сказали? (А я про себя думаю: «В проём закрытой двери надо было кричать?»). – Проходите! А вы, женщина, подождите, приём с полдевятого!

Прохожу в тесноватый кабинет. Чашка чая исчезла со стола, оставив мокрый кружок на потрескавшейся полировке. В этот кружок попадают мои снимки с маммографа, полис ОМС, которые врач откладывает за ненадобностью.

Врач оказывается вполне милой женщиной, говорит, что мне надо было сразу про диспансеризацию сказать. Она никогда не отказывается принять таких пациентов, ей самой интересно поскорее «закрыть» все карточки.

За щебетанием она измеряет мне давление ещё раз, осматривает меня с головы до ног: отёков нет. Несколько слов о моём общем состоянии, совет сходить к участковому и по поводу болящих суставов, и всё – эпопея завершена.

Паспорт здоровья у меня на руках. Терапевтически здорова!