Пасечник на работе и дома

Её улыбка действует как обезболивающее, а слёзы легко вызываются трогательным воспоминанием. Она умеет всё: поставить укол, испечь умопомрачительный кыстыбый, сплести вазу из газеты, унять расшалившихся маленьких пациентов, «выбить» в аптеке нужное лекарство, вырастить комнатный цветок… Флюса Пасечник – обычная медсестра отделения детской хирургии.

Когда я пришла в отделение детской хирурги на встречу с ней, она наводила порядок в сестринской. Там недавно постелили новый линолеум, и медсёстры в свободную минутку создают себе уют.

– Вот она, наша красавица, – пожилая санитарочка указала рукой на невысокую женщину.

Женщина эта обернулась и улыбнулась: «Я сейчас!».

И до того доброй и приятной была её улыбка, что я подумала: «И правда, красавица!». И халат белый ей к лицу, как было бы к лицу расшитое башкирское платье и нагрудник из кораллов и монет и кашмау – покрытый серебром головной убор – так ярко и явно её национальное.

– Да, я в Башкирии родилась и выросла, в городе Нефтекамск, – голос у неё мягкий, успокаивающий.

– Сколько себя помню, всегда хотела стать медсестрой. Я в детстве всех лечила: ребят, котят, птиц. И за справедливость всегда горой стояла. Кого обидят, бывало, придёт ко мне, а я обидчику наподдаю. Робин Гуд в юбке! – она усмехается. – Маме часто жаловались, что я мальчишек луплю. А я ведь только за справедливость! А уже перед самым окончанием школы мне вдруг захотелось цветоводом работать. Но медицина победила, а цветы остались домашним увлечением.

Город Нефтекамск – самый северный город Башкирии, в 140 километрах от него с города Чайковский начинается Пермский край. В Чайковском медицинском училище и училась Флюса. После его окончания – в 1988 году – получила распределение в Усолье. За четыре года работы в Усолье создала Флюса семью и рассталась с мечтой вернуться на родину: муж Сергей не отпустил. – А у меня до сих пор тяга есть, каждый год на родину хочу. Это как эмиграция, наверное. Уже большую часть жизни в Березниках прожила, а всё равно в Башкирию хочется. Как приеду к родне… – глаза Флюсы наполняются слезой, она машет рукой со сложенным бинтом, который использует вместо платка. – Не обращайте внимания, я очень эмоциональная, у меня слёзки на колёсках! Отработав в Усолье, молодая женщина устроилась в отделение травматологии Первой городской больницы в Березниках и 23 года выхаживала взрослых пациентов.

– А через 23 года я поняла, что вижу на улицах одних пьяниц и наркоманов да постоянно на глаза попадаются дорожные аварии. «Ну, – думаю, – опять девчонки из операционной не выходят!». И решила: пора что-то менять, – рассказывает Пасечник. – К тому времени я уже пять лет подрабатывала в отделении детской хирургии и решила уйти из травмы именно сюда. Здесь в эмоциональном плане гораздо чище. Зато я теперь вижу мамочек с пивом, детишек без присмотра и все качели-карусели сразу в глаза бросаются. Заменила!

С детьми ей работать нравится, умеет она их рассмешить или пожурить, чтобы не баловались, а вот с родителями бывает сложнее. Взять, например, бахилы. «Обуть» их, когда идёшь проведать своего малыша, нетрудно, но многие родители этого делать не хотят, не хотят понимать, что на том же полу, по которому они сейчас пройдут в уличной обуви, играют маленькие пациенты. Или курящие родители, которые лежат в отделении вместе со своими детьми: покурит какая-нибудь мамочка в туалете в форточку, оставит её открытой, а дети потом простужаются.

– Говорить с родителями сложно, все считают, что мы им должны, обязаны. Нередко нам грубят. Если с врачами себе позволяют невежливо разговаривать, то про тактичность с медсёстрами вообще никто не вспоминает, – вздыхает Флюса.

Я снова меняю тему:
– А домашние вас часто видят? Хватает времени быть мамой, хозяйкой?

– Я работу люблю, не надо намекать, что она неблагодарная! – отбивает Флюса. – На дом, конечно, времени остаётся мало. Но я стараюсь своих домашних чем-то порадовать, вот национальные блюда им готовлю – объедение. Муж не рад, что у меня работа больше времени занимает, чем дом, но у него коммунистическое воспитание: надо, значит, надо! Меня заинтриговало сообщение про вкусные национальные блюда, и я набилась в гости к Флюсе, да ещё и попросила что-нибудь приготовить. Если бы я и забыла номер квартиры Флюсы Пасечник, нашла бы её по запаху. От нужной двери пахло… утром в бабушкином доме: выпечка, пюре, молоко.

– Это называется кыстыбый, кыстыбышки, – рассказывает Флюса, густо намазывая горячую пресную лепёшку нежнейшим пюре, складывая лепёшку пополам и щедро поливая растопленным сливочным маслом. – Вот и последняя. Сейчас оставим их на пять минут, чтобы пропитались, и будем чай пить.

На кухне она такая же, как в больнице, и в то же время другая. Никуда не делись добрый прищур, ловкость рук, спокойный ровный голос, хозяйская хватка, но добавилась какая-то домашность. Видимо, снялось постоянное ожидание, что в любую минуту куда-то к пациенту позовут, что-то понадобится срочно делать. Потому и позы свободнее, и движения шире, и смех громче.

Пока кыстыбышки настаивались, мы успели поговорить о детях – родных и пациентах. Впрочем, 15-летний сын Флюсы бывал и её пациентом: однажды в школе воткнул в ногу остро отточенный карандаш.

– Представляете, каково это: увидеть на носилках в отделении собственного ребёнка? Я чуть с ума не сошла, но всё обошлось, – вспоминает мама-медсестра, – а вот девочка к нам поступила с проткнутым карандашом плечом, так ей зашивать пришлось сосуды. У нас часто срабатывает закон пары. Что за закон? Если попал ребёнок с какой-то травмой, обязательно попадёт второй с такой же. Нынче девочка лежала – уксусом отравилась, не успели её выписать – вторая легла.

И так постоянно: то пойдут с ногами, проткнутыми гвоздём, то с руками, сломанными на качели... А вот и чайник вскипел!

Большой – в семье Флюсы постоянно кто-то гостит – эмалированный чайник выпустил длинную струю пара. Через минуту мы уже пробовали блюдо башкирской кухни и запивали его горячим чёрным чаем с молоком. И то и другое я пробовала впервые. Оказалось, вкуснятина! Фотографироваться Флюса не хотела, но сработало всё то же «коммунистическое воспитание»: надо, значит, надо! Поскромничала, да и согласилась, как в воду нырнула, только попросила подождать – платье переоденет.

И что бы кто ни говорил про медицину, человеческий фактор в ней всегда будет ничуть не менее важным, чем техническое обеспечение. И пока в каждом отделении будет хотя бы по одной такой вот Флюсе Пасечник – обычной настоящей постовой медицинской сестре, не всё в медицине будет плохо. А может, даже всё будет хорошо.