Есть ли жизнь на Луне

Текст: Ян Арт

В российский банкинг когда-то было дорого войти. Еще дороже – выйти. Такова специфика банковского, и в целом финансового, бизнеса, – он не дискретный. Тут трудно подвести баланс квартала или года, свести дебет с кредитом – закрыть, если дальше не хочется. Плюс – российская специфика. Слишком хитрые игры и переплетения устроило большинство собственников российских банков. Настолько хитрые, что часто и впору повторять гражданина Саахова: «Мне теперь из этого дома есть только два пути: или я ее веду в загс, либо она меня ведет к прокурору».

Банкиры вынуждены искать варианты будущего, поскольку найти вход в этом бизнесе зачастую намного проще, чем выход.

Сегодня все чаще звучит вопрос, есть ли будущее у российского банкинга?

Если говорить, потому что «так положено», то, конечно, есть. Если уж заместитель премьер-министра России говорит, что страна скоро будет колонизировать Луну и осваивать Марс, то уж с банкингом она способна разобраться. Мы же понимаем.

Другое дело, что в космос Россия вышла в 1961 году, а вот туалетную бумагу начала выпускать только в 1969-м. Что, несомненно, делало всех засранцев политически подкованными ребятами, но вызывало сомнение в умении решать малые задачи.

А, судя по всему, будущее российского банкинга сегодня лежит в решении именно малых задач.

По большому не получится. Отток капитала из страны глобален, и вряд ли можно в здравом уме предполагать, что эта ситуация изменится принципиально. Доходы российского бюджета сокращаются, и едва ли стоит ожидать, что казенный кошт станет источником масштабного банковского фондирования. Кредитный бум завершился, едва ли можно рассчитывать на продолжение потребительского. Скорее всего, это будет означать, что перераспределять деньги с большой маржой, изредка подкручивая вентиль риск-менеджмента, банкам уже не удастся. И будущее придется искать в многоходовках малых дел.

Несомненный плюс для такого поиска – за время «жирного рынка» российские банки заметно окрепли как капиталами, так и клиентской базой. И хотя недостаточная капитализация отечественного банкинга остается притчей во языцех, разница между тем, что было в 2006–2007 годах, и тем, что есть сегодня, – небо и земля. Еще более это сказывается в части клиентской базы. Сегодня многие российские банки уже способны, хотя бы теоретически, обеспечить свой бизнес не погоней за долей, не по принципу «крути педали, а то упадешь», а работая с уже имеющейся базой. Прагматичные эксперты оценивают потенциал роста отдачи от имеющихся клиентов в 1,5–2 раза – при том, что их не надо заманивать широким бреднем дорогостоящих рекламных и маркетинговых кампаний. И если напряженность на рынке платежных систем разрешится без развода России с международными системами, то клиенты, несмотря на все проблемы, вряд ли отвернутся от банков. Благо налицо еще один плюс последнего десятилетия: инфраструктура безналичных платежей в России выросла в разы и сегодня, действительно, стала нормальным элементом повседневной финансовой жизни. Осталось совместить бизнес на рынке платежей с более внятной выгодой для клиента, чем смешные кобренды. И заняться ДБО, которое куда больше работает на имеющихся клиентов, чем на новых, и куда более выгодно банкам, чем победные реляции об офисах новых «форматов».

Еще одно «малое дело», имеющее будущее, – развитие комиссионного бизнеса. От него отмахивались как от несущественного на пике кредитного бума, вспомнили в 2009 году, но вновь отложили на второй план, благо с 2011 года кредитный бум в уменьшенном масштабе, но все же повторился. Нынешняя ситуация – второй толчок в сторону РКО и комиссии.

Третье «малое дело» – сообща лоббировать устройство всевозможных подпорок фондирования. Надеюсь, что не сочтут за пропаганду банковских ассоциаций, но сегодня многие их инициативы – это шанс на создание пусть не самых масштабных, но все же ручейков ликвидности. Равно как и другие инициативы – шанс на решение пусть не самой первостепенной, но проблемы снятия хотя бы некоторых бюрократических пут с банкинга.

Так что будущее у российского банкинга есть. Собственно говоря, у него вовсе не с будущим – у него с настоящим так себе. Нам бы только день простоять, да ночь продержаться…