Шанс рубля и Эльвиры Набиуллиной

Мне глубоко неприятна «банковская чистка», которую называют «оздоровлением». Мне не симпатична нынешняя надзорная политика Центробанка. И нет никаких причин испытывать личную симпатию к Эльвире Набиуллиной, с которой попросту незнаком. Но та безумная травля Центробанка, которая идет с думских трибун, популистских телешоу и страниц СМИ, вызывает рвотный рефлекс.

Рубль снижается по отношению к доллару. Именно снижается, а не падает. Падает – это было в 1998 году. В 1992-м. Для любого полноценного человека, пережившего тогдашнюю ситуацию, нынешняя девальвация – не вселенский потоп, а всего лишь дождик.

И ни один нормальный экономист при девальвации валюты на 10–15–20% не станет заходиться в истерике как гимназистка, заблудившаяся в мужской бане.

В чем трагедия? Почему орем? По какой причине считаем, что Центробанк или лично Набиуллина в чем-то там «виноваты»?

Девальвация – это экономический процесс. И кто сказал, что он априори негативен?

Если хоть на минуту вынуть голову из… валютной истерии и посмотреть на ситуацию. Что происходит на самом деле? Возможно, историческое событие. Маленькая хрупкая женщина, сменившая на посту руководителя Госбанка череду серьезных брутальных мужчин, стала тем человеком, который наконец-то не побоялся убрать костыли из-под вечно хромающего рубля и отпустить его в свободное плавание. Рубль впервые со времен реформ графа Витте получил исторический шанс – стать свободно конвертируемой валютой.

Помню, как году в 2008-м я вместе с Гарегином Тосуняном на каком-то телешоу, посвященном тогдашнему обращению Исландии за кредитом к России, отстаивали позицию «надо дать». Напротив сидел какой-то товарищ, то ли аналитик, то ли журналист, в жлобской манере отстаивающий позицию «Отказать». В жлобской – не потому, что занимал иную позицию. А потому что называл миллиарды «ярдами», а миллионы – «лямами». Как все жлобы от финансов и политики в нашей стране.

Что-то там судили-рядили. Наша позиция сводилась к простому: «Да разве дело в этих 4 млрд.?» У России появился исторический шанс обрести нового ДРУГА. Россия может действовать так, чтобы обретать друзей. И историческое свидетельство тому навсегда запечатлено в центре Парижа – мост Александра III.

Рубль может стать свободно конвертируемой валютой. Слабой, спотыкающейся, зависящей от нефти, но – полноценной. И плюсы, которые может дать российской экономике и российскому обществу этот шанс в будущем, несравнимы с потерями сегодняшнего дня. Правда, эти плюсы в долгой перспективе касаются наших детей и внуков. А мы хотим – здесь и сейчас. Каким детям – себе. Мы заходимся в истерике, сокращая всего лишь на 10-20% свои потребительские возможности. Это что – позиция экономиста? Серьезного политика? Просто взрослого здравомыслящего человека?

Нет, это реакция избалованного тинейджера. Даже не популиста, гонящегося за голосами избирателей. Поскольку и самый дешевый популист уже мог бы не истерить: в ЭТОТ парламент де-факто уже давно назначают, а не избирают.

Впрочем, плюсы девальвации рубля касаются не только отдаленного будущего и выглядят не только картинками некоего абстрактного «прекрасного далеко». Плюсы есть вполне конкретные и осязаемые. И они отлично известны.

Во-первых, валютная выручка государства – основной допинг бюджета – ныне меняется на большее количество рублей. Это значит, что запас прочности бюджета вырос, что вероятность исполнения его обязательств стала выше. Что лучше – сводить концы с концами при слабом рубле или оказаться в дефолте – с сильным? Ответ очевиден.

Во-вторых, перестают таять валютные резервы страны в тщетных попытках искусственно поддерживать рубль на потеху демагогам-политиканам и неэффективным работникам. Эти резервы – тоже шанс. На реформы, на инвестиции. А не на попытку вечно плыть против ветра.

Помнится, несколько лет назад в Думе додумались поставить вопрос о сокращении затрат на неизлечимо больных россиян – мол, все равно бесполезно. Это было чудовищно, поскольку речь шла о людях. Но кому-то чудовищным представляется прекратить поддерживать неизлечимо больной рубль. Потому что на том уровне, на котором он был, – он был больным. А теперь – выздоравливает. Соответствует очередному циклу сырьевых цен. Приходит в адекватное состояние.

Да, еще кто-то совсем недавно кричал об актуальности масштабного импортозамещения? Отлично, вот появился жесткий фактор, подталкивающий этот процесс. Это – плохо? Тогда уж скажите честно, что все крики об импортозамещении – демагогическая пропаганда.

Вообще, удивительно, как истерично бросаются сегодня на Центробанк именно те, кто совсем недавно провозгласил себя «истинными патриотами страны». Кто кричал, что страна обойдется без импортных сыров и яблок. Кто говорил, что «обойдется без поездок». Кто бил себя в грудь со словами о готовности прожить трудный период ради Крыма, ради России, ради великого будущего. Именно им теперь так нужен дешевый доллар на покупку сыров? Именно они никак не видят возможности пережить «страшное» снижение своих доходов и потребительских возможностей на 10–20%?

Болтуны. Трусы. Нацепить георгиевские ленточки и малевать «спасибо деду за победу» – и тут же визжать от житейской необходимости немного умерить свои аппетиты. Это не патриоты России. Это патриоты собственных желудков. И вряд ли пресловутые «деды» были бы горды такими «внуками».
Страна, не способная переживать трудные периоды, общество, не способное корректировать свое потребление, обречены. И никакие инъекции не помогут – ни территориальные, ни валютные.

Случившееся с рублем – не вина Центробанка. Скорее, его заслуга. Несчастливое стечение обстоятельств – отпустить рубль на отрицательном тренде цен на нефть. В иной ситуации – возможно, все бы аплодировали и в небо чепчики бросали. Но, так или иначе, это надо было делать. Набиуллина сделала. Сделала с гайдаровской стойкостью – без оглядки на истерики и крики «долой».

Кажется, пора менять свое мнение о женщинах за рулем.