Военная операция в Сирии: историю пишет победитель

Текст: Станислав Тарасов

Взрыв российского Airbus A321 над Синаем и теракты в Париже свидетельствуют о том, что «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ – организация, запрещенная на территории России) стала менять тактику действий, пытаясь открыть новые фронты в других регионах мира. По словам главы контртеррористического центра США Николаса Расмуссена, ИГИЛ возглавило глобальное экстремистское движение.

Когда появилась информация о том, что несколько террористических группировок в Афганистане и Пакистане присягнули на верность ИГИЛ, а в начале октября глава Таджикистана Эмомали Рахмон на встрече с президентом России Владимиром Путиным сообщил, что «на протяженности более 60% таджикско-афганской границы ведутся боевые действия», предложив обсудить обстановку в зоне ответственности Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), когда последовали удары по Тунису, Ираку, Ливану, Турции – это было демонстрацией возможностей джихадистов реализовывать концепцию «плавающих» очагов напряженности.

Вашингтон заявляет, что уровень террористической угрозы ныне сравним с сентябрем 2001 года, когда «Аль-Каида» нанесла удар по Нью-Йорку. После этого, как известно, США собрали и возглавили коалицию международных сил, целью которой стало свержение режима талибов в Афганистане, на чьей территории, по их мнению, базировалась «Аль-Каида». Там под американским контролем в центре и на местах были сформированы органы власти из политически лояльных чиновников, которые стали проводить реформы, вплоть до принятия новой конституции Афганистана, что состоялось в начале 2004 года. Что же в итоге?

Сбылся прогноз американской исследовательской группы по Афганистану (ASG), предупреждавшей, что «стратегия администрации Обамы по стабилизации Афганистана потерпит неудачу из-за отсутствия намеченных конечных целей, а военная эскалация в стране еще более усугубила возможности решения острейших проблем этого государства». То же самое происходило и происходит в Ираке, куда в 2003 году вторглись войска США и их союзников.

Президент США Барак Обама неоднократно заявлял, что сражается в Афганистане, чтобы не допустить превращения этой страны в убежище для «Аль-Каиды», откуда она могла бы наносить удары и убивать американцев. Однако эксперты ASG утверждают, что Вашингтон столкнулся там с «Талибаном» вместо «Аль-Каиды», которая при сохранении своего определенного влияния отошла на второй план в Афганистане и быстро перебралась в Ирак в 2003 году.

И вновь метаморфоза. Как утверждает Foreign Affairs, «Аль-Каида», обозначившая себя на первых порах в Ираке в качестве главной угрозы, уступила место другой группировке – ИГИЛ, что «вынудило США перенастроить антитеррористический аппарат на иракском и сирийском направлениях на новую цель», тогда как «Аль-Каида» ушла в Северную Африку и Йемен. А на афганский конфликт влияние оказывали и оказывают соседние страны, которые преследуют свои интересы – Иран, Индия, Пакистан, Китай, Саудовская Аравия и другие.

В свою очередь на Ирак давят Саудовская Аравия, Катар, Иран и Турция, что создает постепенно расширяющуюся систему сообщающихся сосудов, которыми пользуются джихадисты, маневрируя в масштабе всего Ближнем Востоке, и не только там. Сегодня ИГИЛ контролирует значительные территории сразу двух стран – Ирака и Сирии, но при необходимости боевики могут растворяться, перемещаться в другую страну, которые по разным причинам вовлечена уже в международную коалицию, что не имеет аналогов в современной истории.

Отметим в этой связи еще один важный момент. «Террористические сети, подобные «Аль-Каиде», в целом насчитывают лишь десятки или сотни членов, совершают теракты против гражданского населения, но не удерживают территории под своим контролем и не могут напрямую противостоять вооруженным силам, – констатирует Foreign Affairs. – А в рядах ИГИЛ находится примерно 30 тысяч бойцов, оно контролирует земли в Ираке и Сирии, обладает серьезными военными возможностями, контролирует линии связи, руководит инфраструктурой, само себя финансирует и участвует в сложных военных операциях. ИГИЛ – ни что иное, как псевдогосударство, с армией и обычными вооружениями.

Вот почему стратегии борьбы с повстанцами и тактика антитеррористической деятельности, которые позволили существенно снизить угрозу, исходящую от «Аль-Каиды», вряд ли сработают против ИГИЛ». Предложенная схема делает более вероятным версию о том, что взрыв российского Airbus A321 над Синаем и теракты в Париже совершены «Аль-Каидой», но бьет французская и российская авиация в Сирии по позициям ИГИЛ. Далее, как пишет упомянутое американское издание, «в Сирии Соединенные Штаты, проводя антитеррористические операции, сделали приоритетом бомбежки союзников «Аль-Каиды», что дало ИГИЛ определенные преимущества», настаивая при этом на том, что первоначальным актом наметившегося венского процесса по политико-дипломатическому урегулированию должно стать отстранение от власти сирийского президента Башара Асада, тогда как «в Ираке Вашингтон стремится помочь центральному правительству в Багдаде восстановить утраченную легитимность, объединить страну и укрепить вооруженные силы, чтобы нанести решительное поражение ИГИЛ».

По мнению американских экспертов, «хотя ИГИЛ возникла как реакция на вторжение Соединенных Штатов в Ирак, такие разные подходы разрабатывались Белым Домом для противостояния совершенно другим угрозам».

Так обозначена еще одна острая интрига. Вашингтон в Багдаде сделал ставку на шиитское правительство, которое пользуется поддержкой со стороны Ирана. В отношении Дамаска Вашингтон настаивает на отстранении президента Асада, с которым олицетворяется алавитское правление и которое также пользуется поддержкой Тегерана.

Против этого выступают суннитские арабы, и не случайно ИГИЛ стремится к контролю над территорией и созданию «чистого» суннитского исламского государства под управлением шариата в его наиболее фанатичной трактовке. То есть, в Багдаде и в Кабуле Вашингтон и Тегеран выступают фактически как союзники, а в Дамаске – как противники, что можно считать уникальным явлением в истории ближневосточной дипломатии, хотя лишает американцев доверия со стороны их суннитских союзников.

При этом, давая согласие на участие Ирана в венском процессе по сирийскому урегулированию, США, конечно, понимали, что это осложнит процесс согласования интересов стран региона. Тем не менее американская дипломатия полагает, что следует реалистичным курсом, который ориентирован на поиск долгосрочных решений.

Хотя внешне предлагаемый инструментарий по сирийскому урегулированию имеет типичный характер, не прерывающий конфликтную цепь, которая становится более насыщенной, но затрудняющей вычисление конкретного варианта развития политической ситуации, как в регионе в целом, так и в Сирии в отдельности, поскольку существуют пока скрытые генерирующие факторы, связанные с послевоенным устройством государства, а точнее с наличием или отсутствием возможностей восстановить его в прежних границах.

Бросить все силы на борьбу с терроризмом, но избежать «крупномасштабного вовлечения войск». Таков главный посыл Обамы, высказанный им в интервью по завершении саммита «большой двадцатки» в Турции.

«Это не потому, что наша армия не может занять Мосул, Ракку или Рамади и временно очистить их, но это стало бы повторением того, что мы уже видели раньше, – заявил американский президент. – Если само местное население не будет стремиться к инклюзивному правлению и оказывать сопротивление радикальным идеям, террористы появятся снова, если, конечно, мы не собираемся ввести в этих странах постоянную оккупацию».

В то же время госсекретарь США Джон Керри заявил, что если Запад «заключит сделку», по условиям которой «Асад сможет остаться намного дольше», то война не прекратится, что сирийский президент, мол, «стал магнитом, притягивающим иностранных боевиков», которые присоединяются к ИГИЛ. Но США не предложили никаких существенных изменений в своей политике. Так замыкается американский порочный ближневосточный круг, только на сей раз вокруг Сирии. Если «Аль-Каиду» и ИГИЛ выдавят из Сирии и Ирака, то они быстро объявятся где-то рядом, пользуясь в своих интересах противоречивыми интересами и задачи всех вовлеченных в мистерию игроков.

Два месяца Москва стремилась убедить арабские и западные страны присоединиться к альянсу против «Исламского государства». Ее предложение было отвергнуто. Теперь же французский президент Франсуа Олланд продвигает идею большого альянса, что может переформатировать не только переговорное пространство, но и выявить новые, помимо ИГИЛ, цели борьбы.

Россия и Иран настаивают на условиях, в соответствии с которыми Асад останется у власти еще на полтора года или дольше, пока будет готовиться новая конституция и выборы, что невозможно осуществить в условиях ведущейся в Сирии войны, в которой кто-то должен победить. Москва и Тегеран – главные союзники сирийского правительства, они непосредственно поддерживают правительственную армию на поле боя. Россия и Иран считают, что поддержка и укрепление легитимных структур власти в Сирии может обеспечить единство страны.

При этом президент России на саммите G20 сделал серьезное предупреждение: «Я приводил примеры, связанные с нашими данными о финансировании физическими лицами различных подразделений ИГИЛ в разных странах. Финансирование, как мы установили, идет из 40 стран, причем в том числе – из стран «двадцатки».

Вашингтон отдает себе отчет, что в Сирии слишком мало умеренных оппозиционных группировок, чтобы с их помощью нанести решающий удар по армии Асада и радикальным исламистам. Все осознают, как пишет один из экспертов, что «одними только бомбовыми ударами по ИГИЛ в Сирии с высоты 10 километров добиться победы будет очень сложно».

Но все также понимают, что, как известно, победитель и напишет потом историю.