Ныроб - ничейная земля

Текст: Павел Селуков

В декабре 2015 года в Пермскую гражданскую палату обратились несколько жителей Ныроба за юридической консультацией в связи с их участием в государственной программе переселения из труднодоступных населённых пунктов Пермского края. По мере выяснения обстоятельств, в которые попали обратившиеся, стала вырисовываться во многом непонятная, но, как минимум, тревожная ситуация в самом Ныробе. Чтобы лучше разобраться в происходящем, Пермская гражданская палата инициировала журналистское расследование социально-экономической и гуманитарной ситуации в Ныробском городском поселении. За расследование взялся независимый журналист Павел Селуков.

Пейзаж за окном, подчиняясь географии, неумолимо обрастал снегом. Сосны сдвигались опричными рядами, с каждым километром подымаясь все выше, то ли спасаясь от белого плена, то ли просто выказывая могучую стать. Где-то там, за снежным океаном, меня поджидал Ныроб.

В Смутные времена он был нанесен на историческое полотно кровавыми стежками – дядя первого самодержца из рода Романовых отбывал свою недолгую ссылку в этих местах. Сохранилась даже яма, где венценосный родственник принял смерть. Проклинаемые кандалы, натиравшие его запястья, вскоре превратились в главную Ныробскую святыню. Что символично, ведь в этой северной земле преобладают храмы и лагеря. Никольская и Богоявленская церкви, возведенные еще в XVIII веке, возвышаются над промерзшей почвой, а по соседству, в нескольких километрах, точно также господствуют лагерные вышки. Днем пылают купола, ночью – огни прожекторов. И поселок лежит под ними.

До прибытия оставалось около получаса, когда впереди, полыхнув угольями глаз, дорогу пересек волк. Он был крупным, полярным, и двигался с той хищной грацией, что отличает матерых бойцов от брехливых псов. Этот взгляд, взрезающий тьму, рассказал мне о жизни больше, чем я хотел бы знать.

Ныроб надвигался.

Добравшись до единственной гостиницы, попутчики предупредили меня о чреватости ночных гуляний. Освещения крайне мало, сказали они, и волки приходят в поселок на поиски съестного. Надо ли говорить, что без особой нужды я не покидал номер.

По словам председателя местной городской думы Елены Собяниной, жильё имеет статус ветхого, но пригодного для эксплуатации. С этим определением не согласны переселенцы: трудно считать пригодным жильё без пола, сантехники и с обвалившимся потолком.

Вот что обещали переселенцам власти: «Переселение начнется в 2014 году. Переехать поближе к краевому центру смогут жители из труднодоступных и отдаленных населенных пунктов, а также из поселков, где живут сотрудники краевого управления ФСИН. Ежегодно с декабря по февраль министерство территориального развития края будет проводить отбор муниципальных районов и городских округов на предоставление субсидий на строительство или приобретение жилых помещений. В региональном бюджете на 2014–2016 годы на эти цели предусмотрено 37 миллионов рублей. Переселение будет проводиться в том случае, если соответствующее решение будет принято на сходе граждан, пояснили в пресс-службе администрации губернатора. Муниципалитеты должны обеспечить 10-процентное софинансирование, 90 процентов составит субсидия из краевого бюджета».

Так о переселении писали в СМИ ровно 2 года назад. Сейчас, когда за окном январь 2016-го, мы можем взглянуть на то, как осуществляется программа переселения на самом деле.

Вот как всё выглядит для жителей Ныроба и окрестных деревень. Переселенцы из Булдырьи были просто поставлены перед фактом. Закрылась почта, стали сматывать провода, сказали, что дорогу больше чистить не будут. Пришлось переселяться в Ныроб. Местная администрация выдала ключи от ветхого, но якобы пригодного для эксплуатации жилья. И переселенцы отправились на новые квартиры.

Оглядев дома, селяне пришли в ужас. Где-то отсутствовал пол, где-то – стена, в иных квартирах провалился потолок. В администрации разгневанным людям объяснили, что в поселке иного жилья нет и не будет. После чего переселенцы вселились в то, что было. Некоторые семьи сделали ремонт за свой счет, взяв кредиты в среднем по 100–150 тысяч рублей. Те, у кого денег не нашлось, живут как есть, выкручиваются подручными средствами.

Но косметический ремонт не способен решить проблему гнилого, полуразвалившегося здания. Кто-то и вовсе махнул рукой на предоставленное «жильё» и обустраивается где-то в других местах за свой счёт (может быть, на это власти и рассчитывали, занявшись «переселением»?).

Сложившаяся ситуация порождает вопросы. Разрабатывая и утверждая программу переселения из труднодоступных населенных пунктов, авторы так и предполагали заселять людей в аварийное, непригодное для жизни жильё? И если нет, то куда потрачены бюджетные деньги, выделенные на эту программу? И что за комиссия признала руины пригодными для эксплуатации? И кто вернёт людям деньги, потраченные ими на «самореализацию» государственной программы?

Получается, что людей не только согнали с обжитых мест и лишили крепких, ладных домов, – их еще и поселили в сгнивщие бараки, которые могут обрушиться в любой момент. При этом им отказали в постановке в очередь на получение жилья, то есть отказали в самой возможности получить безопасную квартиру.

Местные жители считают, что проблему можно решить довольно просто: в Ныробе есть благоустроенное безопасное жилье – и эти квартиры пустуют. Но ныробская администрация почему-то «законсервировала» этот муниципальный фонд. «Переселенческая программа» пущена в Ныробе на самотёк. И дело времени, когда один из этих домов превратится в братскую могилу.

Большинство ныробчан – лагерная охрана и бывшие арестанты. И если за «колючкой» одни сторожили других, то здесь все объединены общей целью – как-то прожить. Нагромождение бытовых трудностей впечатляет. Лютый мороз, добыча дров, дикий страх потерять работу, заметённые дороги и рыскающие поблизости волки не оставляют места экзистенциальным тревогам. И потому люди показались мне удивительно цельными, без мудреной рефлексии.

Но чуть позже я осознал, что плата за эту монолитность – чудовищное сужение внутреннего мира, который непрестанно съеживается под давлением житейских неурядиц, превращая человека в «остров». Старожилы так и говорят: «Уехал на Большую землю», – отводя своему поселению роль островка, а всему остальному – материка. И кто-то находит в этом своеобразную прелесть, возможность спрятаться от большого и страшного мира за толщей снега и вековыми соснами.

Когда ужас становится данностью, в нем тоже может засквозить очарование. Тем более, величественная, «осанистая» природа к тому располагает. Обособленность и местный колорит, географическая труднодоступность порождают кристаллизацию «одномерного» человека, не полагающего себя за пределы утилитарного мира, когда все мысли и чаяния вкоренены только в обыденность.

В голову приходят слова Карлайла: « Несчастье человека, – говорит он, – происходит от его величия; от того, что в нем есть Бесконечное, от того, что ему не удается окончательно похоронить себя в конечном». В Ныробе, несмотря на создание всех условий для «похорон», человеку это тоже не удается. Попытки разорвать отупляющую действительность выливаются в пьянство и домашнее насилие. Активные граждане сетуют на отсутствие социальной гостиницы, где могли бы спасаться от побоев мужей затравленные жены и останавливаться люди, приехавшие на свидание к заключенным.

С 1 мая 2015 года в Ныробе нет ни одной управляющей компании. Точнее, единственная управляющая организация Ныроба МБУ «Ныробтепло», ранее обслуживающая местное ЖКХ, не прошло лицензирования. При возникновении такой авральной ситуации ответственность возлагается на местную администрацию (в Ныробе нет ТСЖ, нет и домов, перешедших на непосредственное управление). Она должна организовать конкурс и выбрать управляющую компанию.

Но до тех пор, пока компания не выбрана, обязанность содержать коммунальное хозяйство ложится на поселковых управленцев. В Ныробе чиновники делегировали эту заботу тому же муниципальному «Ныробтепло», которое не имеет права получать плату за обслуживание коммунальных систем от жителей квартир, ведь лицензии у них по-прежнему нет (об этом коммунальщиков предупредила прокуратура).

От администрации финансирование тоже не поступает. А без денег невозможно блюсти домовые коммуникации. Работникам «Ныробтепло» зарплата не выплачивается тоже с мая 2015 года. В результате внутридомовые сети пришли в упадок. Оплачивая за отопление напрямую ресурсоснабжающей организации, граждане не могут им пользоваться. От подвальных счетчиков до квартир трубы текут, а канализационные стояки забиты. Горячая вода не доходит до адресатов. Возникает странная ситуация – люди готовы платить за нормальное содержание труб и подачу тепла, только платить некому.

Анархия продолжается 10 месяцев. На посту директора «Ныробтепло» за это время побывало 6 человек. Как оказалось, если директор начинал предъявлять претензии в связи с отсутствием поддержки со стороны администрации, его просто увольняли и назначали нового. На справедливые возмущения по поводу так и не назначенного конкурса чиновники реагируют молчанием. В итоге – в Южной части поселка замерзает 4 дома, на Севере – в два раза больше, в относительном благополучии оказались только жители нескольких домов, расположенных в непосредственной близости от котельной. В сухом остатке – развал всего ныробского ЖКХ. Даже лопнувшие канализационные трубы чинить некому. Их содержимое «путешествует» по заснеженным улицам, образуя зловонные ручьи и заводи. По сути, поселок перешёл на средневековую систему «открытой канализации».

Измученные ныробчане обивают пороги. В администрации, демонстрируя потрясающее равнодушие, их отправляют к директору МБУ «Ныробтепло», тот отсылает обратно в администрацию. Но перекладывание ответственности не способно очистить стояк или залатать трубу. Сдабриваемое инертностью администрации, ощущение тупика нарастает, и не ясно, где искать спасения замерзающим людям.

Многие проблемы можно решить приложением политической воли, применять которую – их задача. Вместо этого наблюдается равнодушие к поселковым делам и даже складывается ощущение, что чиновниками Ныроб воспринимается лишь в контексте собственного обогащения, с последующим отбытием в иные палестины. Чувство неприкаянности и упадка, тотальной бесхозности висит в воздухе, рассеиваясь только вблизи церквей.

Но благодаря настойчивости главы Чердынского района Андрея Ламанова, который непреклонно ратовал за кандидатуру Пахомовой, последняя была утверждена временно исполняющей обязанности главы Администрации. За три дня до заседания Думы, 30 октября, ныробские депутаты из числа единороссов вместе с Андреем Ламановым собирались в местной школе, где провели внеочередное собрание. Цель собрания – обсудить назначение врио и грядущий конкурс.

Граждане, узнав о карьерном взлете бывшего депутата и о явном намерении районных властей пересадить её из временного кресла в постоянное, собрали 321 автограф под письмом губернатору Пермского края, в котором изложена единственная просьба – не допустить Елену Пахомову до управления Ныробом. Жители, видевшие плоды ее депутатства и председательства в Думе, резонно полагали, что раз она ничего полезного не делала там, вряд ли сделает здесь (в лице Пахомовой ныробчане отказались избрать в Думу не просто депутата, а депутата, который был председателем Думы – большая редкость в современной России). К тому же граждане знали, что она долгое время работала у местного бизнесмена Владимира Варламова, доброго друга Андрея Ламанова, и, скорее, будет защищать интересы этого тандема, нежели простого населения.

Как бы то ни было, подписи не помогли. Вскоре определили дату проведения конкурса на замещение заманчивой должности. Конкурсная комиссия, состоящая из представителей Чердынской администрации и ныробских депутатов, возглавляемая все тем же Ламановым, собралась 9 декабря 2015 года. На пост главы претендовало шестеро кандидатов. Троих отсеяли в первом туре. Второй тур решили провести 22 декабря. Накануне, без видимых оснований, дату изменили на 21-е. За бортом остался еще один кандидат. Заключительный тур, в котором предстояло схлестнуться Игорю Полетаеву и Елене Пахомовой, назначили на 25 декабря. Но, как и предыдущий, он не состоялся вовремя - без каких-либо объяснений его перенесли на 28-е число. В 12:30 по полудню для участия в конкурсе прибыл Игорь Полетаев и два члена комиссии из депутатов. Ни Ламанов, ни Пахомова вблизи городской думы замечены не были. После телефонных переговоров заседание отложили на 15:00. Полетаев, обескураженный постановкой дела, дождался положенного часа. Но никто не объявился. И он, утомленный свистопляской переносов, уехал домой. О том, что собрание состоится в 16:00, его предупредить «забыли». В итоге главой Администрации Ныроба стала всё-таки Елена Пахомова.

Глядя на эту баллотировку по-ныробски, у стороннего наблюдателя могут возникнуть вопросы. Например, чем так важна Елена Пахомова? Без высшего образования, без опыта муниципальной службы, потерпевшая фиаско на выборах в городскую думу – не самый убедительный набор достижений для политика и управленца. Почему же именно на ней остановила свой выбор многоуважаемая комиссия? Возможно потому, что этот кандидат обладает качеством, с лихвой перевешивающим все недостатки, - лояльностью. И не абы кому, а главе Чердынского района Андрею Ламанову. Стоит также упомянуть, что, помимо вверенного муниципалитета, у главы Чедынского района имеется доходное предприятие – ООО «Лесоматериалы». Чьи делянки находятся как раз на территории Ныробского поселения. По документам учредителем компании является некий гражданин Мельнеченко, а директорствует - Татьяна Ламанова, супруга районного управленца.

Ещё будучи председателем Ныробской городской думы, Елена Пахомова передала полномочия по уборке местных дорог на районный уровень, в Чердынь, то есть в ведение того же Андрея Ламанова. С полномочиями ушли из Ныроба и предназначавшиеся для уборки снега небольшие бюджетные деньги. Что же происходит с дорогами сегодня? Трасса на Валай содержится на средства федерального бюджета и чистится регулярно, тогда как до поселков путей нет. Хотя их уборка предусмотрена муниципальным бюджетом. Остается неясным, каким образом осваиваются средства, предназначенные на обслуживание межпоселковых дорог. Нужно также добавить, что среди лесорубов циркулируют слухи о поборах за пользование Валайской трассой. Оброк, якобы, собирается с лесозаготовительных компаний, чьи бригады трудятся вдоль этой дороги. И стоит за этим, по мнению рабочих, Андрей Ламанов. Разумеется, деньги вымогаются самым неофициальным образом. То ли это гнусные инсинуации, то ли бюджетный вариант бизнеса. О том же, чтобы проехать в поселки, речи быть не может.

Верхняя Колва, Петрецово, Русиново, Гадья, Булдырья отрезаны от мира. Конечно, многие жители воспользовались программой переселения и перебрались в Ныроб, но и на обжитой земле людей осталось немало. В совокупности на данный момент там проживает примерно 100 человек. Ни «скорая», ни пожарные доступа к ним не имеют. Дети вынуждены учиться в Чердынском интернате и там же жить. До зимнего сезона 2015-2016 года эти дороги хоть как-то очищались. Этой зимой, при Елене Пахомовой, они не чистятся совсем.

В конце января 2016 года жителю поселка Булдырья Кычанову Сергею Павловичу сделалось плохо. Острая почечная недостаточность. Скорая помощь не смогла к нему проехать. И Сергея Павловича повезли в санях, прилаженных к бурану. Везли около четырех часов. По тряскому пути и холоду. На следующий день он умер. В соликамской больнице. После чего озабоченные сотрудники МЧС пригнали трактор, который «продрал» дорогу до Булдырьи. Другие же поселки так и стоят заметёнными. Возникает вопрос, кто должен умереть, чтобы почистили дороги и до них? Повторюсь, на бумаге уборка предусмотрена бюджетом и осуществляться должна, на деле – сотня людей отрезана от цивилизации. И ситуация никак и никем не решается.

Подводя черту под грустным повествованием, вынужден констатировать факт: при новом главе в Ныробе мало что изменилось. Жители домов с центральным отоплением продолжают замерзать, содержимое отхожих труб все также «резвится» по улицам, переселенцы по-прежнему живут в аварийных бараках. И только заметённые дороги выступают явным нововведением. Если же учесть круговую поруку местных чиновников и налаженную систему «свой-чужой», положительных перемен ждать не приходится.

Под рассветную перекличку церквей и лагерных вышек я покинул северный край. Горький осадок, фотографии и диктофонные записи уезжали со мной. С каждым новым километром сугробы уменьшались, деревья теряли стать. Мои мысли, блуждая в кронах, неуклонно плели паутину сравнений, накрепко связывая маленький Ныроб и большую Россию…