Взаимные небольшие радости

Глядя на выступления не только журналистов, но и знатных ньюсмейкеров касательно нынешнего фондового кризиса, трудно отделаться от странной мысленной аналогии. Допустим, на дворе осень 1931 г., т. е. время, когда депрессия успела пересечь океан и лютует в Старом Свете не хуже, чем в Новом. Притом что по обе стороны океана сейчас еще, благодарение Богу, не 1931 г. и аналогия условна, все же трудно представить, как тогда, три четверти с лишним века назад, немалая часть американской прессы и администрации горячо рассуждает на тему ужасов кризиса, поразившего немецкую экономику и показавшего все несовершенство Веймарской Республики, а германские канцлер, президент и депутаты рейхстага, напротив, много рассуждают о том, в какую пропасть катится Америка, от которой к тому же вся беда и пришла. Если кому не нравится упоминание Германии — пусть подставит Францию и порочную Третью Республику, дела это не изменит.

Самое интересное, что в такой гипотетической ситуации все были бы правы. И те, кто говорил бы, что началось за океаном, а уже потом шарахнуло по нам, и те, кто указывал бы на то, что слабости немецкого (французского etc.) хозяйства и политического устройства не могли не внести свою лепту в разворачивание кризиса в этих странах.

Историки, однако, не зафиксировали столь увлекательной перепалки. Притом что маленькую радость «У соседа корова сдохла, пустячок, а приятно» особенно удобно удовлетворять во время массовой эпизоотии. Причем удовлетворять взаимно, поскольку при скотьем море коровы дохнут у всех, следственно, все и радуются за соседей.

То есть взаимная радость была и тогда. В СССР живописали ужасы мирового кризиса, а на Западе — ужасы великого перелома. Но тут дело было несколько в ином. Противоборствующие социально-экономические системы взаимно указывали, к каким бедствиям приводит другое, то, которое не у нас, общественное устройство. Одни обличали ужасы коммунизма, другие — ужасы капитализма.

При этом сказать, что в 1931 г. устройство Франции или Германии было принципиально иным, нежели в США (социалистическим, что ли?), было бы затруднительно. Вероятно, от этого вымышленной полемики и не наблюдалось. Но сегодня хозяйство России в принципе сходно с устройством других стран с рыночной экономикой. При всех, разумеется, перекосах, наличия которых никто и не отрицает. Тем более что без перекосов никто не живет и в смысле способности порождать кризис еще Бог весть, какие перекосы опаснее. Надувание финансового пузыря до невероятия тоже ведь не назовешь примером гармоничного и безопасного развития.

Совершенно не обязательно быть горячим апологетом экономической политики последних лет, а равно и всей российской политики, чтобы все-таки попросить тех, кто усматривает в биржевых страстях руку Немезиды, карающей за умученного Саакашвили, не оскорблять разум слушающих с таким особенным цинизмом. Допустим, что Саакашвили победным маршем вошел бы в Цхинвал и Сухум, а Д. А. Медведев прислал бы ему по этому поводу поздравительную телеграмму с пожеланием дальнейших успехов. Следует ли из этого, что в таком случае американские инвестбанки не посыпались бы, грозя сдуванием всего мирового финансового пузыря? Или хотя и посыпались бы, но в случае дружелюбивого отношения России к Саакашвилиным победам это сдувание было бы для России громом не из тучи, а из навозной кучи? Вероятно, утверждая, что «российские рынки поплатились за неразумное решение Москвы о вторжении в Грузию», следовало бы объяснить, как рынки избежали бы расплаты в случае, когда Москва принимала бы разумные, с точки зрения госдепа США, решения. А также почему за все расплатились и украинские рынки, хотя решения Киева, с точки зрения госдепа, вполне разумные.В общем виде ответ на вопрос, отчего вдруг всех затрясло, довольно очевиден. «Не может дюжина червей бесконечно изгрызать одно и то же яблоко», тогда как алхимия финансов последнего десятилетия (если не больше) строилась как раз на том, что может, и бесконечно. О неизбежности похмелья не говорил только ленивый. Равно как только совсем уж неистовый не говорил, что если бы Сияющий Город на Холме просто взял и ушел бы под воду, эту беду еще можно было бы перенести, но воронка от этого «Титаника» будет такой, что никому мало не покажется. То, что США можно любить или ненавидеть, но от ихней тряски болезненно станет всем, было общим мнением. Теперь это мнение материализуется. Всем болезненно, хотя формы недуга у разных стран различны, потому что у них экономики различны. Местоположение очага инфекции всем известно, из чего никак не следует, что страдающие от заразы ЕС, Россия, Китай, Украина etc. имели идеальное внутреннее устройство. Неисправностей хватало у всех, но первоисточник, повторимся, известен. Если бы Россия была закрытой страной с автаркическим хозяйством, довод «неча на финансовую алхимию пенять» был бы справедлив, но поскольку не китайскою стеною от людей отделены мы, то делать вид, что мировые процессы на нас никак не влияют, — на кого это рассчитано?

Прогрессивная общественность (в том числе экономическая), равно как и ее западные учителя, вдруг прониклась промыслительными настроениями. В середине XIV в. европейские правители вряд ли были много более добронравны, чем нынешние российские, а их подданные вряд ли вели особо здоровый образ жизни. Тем не менее объявлять Великую Чуму расплатой за неразумные решения некоего короля в отношении некоего герцога даже в нервной обстановке того времени не все были готовы.

То, что Черная Зараза бушевала столь сокрушительно, объясняли не столько недемократичностью того или иного державца, сколько умножением торговых сношений, расцветом городов — sui generis* предренессаннсной глобализацией. Что, само собой, не отменяло надобности в гигиене, санитарии и карантинных мероприятиях, при отсутствии которых счастливые подданные самого прогрессивного и демократичного герцога вымирали точно так же, как злосчастные подданные соседнего деспота.

Указания на то, что враждебный император (вар.: тиранящий нас злодей) — нехороший человек, оттого у него и чума бушует, очень интересны в пропагандном отношении, но имеют мало отношения хоть к эпидемиологии, хоть к антикризисным мероприятиям.

Текст: Максим Соколов [2], колумнист журнала «Эксперт»