Про веб-камеры в судах и другие законопроекты

Вице-премьер и министр финансов Кудрин влип в совершенно неприличный скандал. Он должен был появиться в Государственной думе в среду — в рамках так называемого правительственного часа, — чтобы рассказать парламентариям о действиях финансовых властей в нынешнее непростое время. Думцы ждали его с удвоенным нетерпением, поскольку двумя неделями раньше, 17 сентября, он уже подобной встречей манкировал. Но не дождались: им сказали, что Алексей Леонидович востребован для участия в совещании президиума правительства. Думцы поворчали и совсем было смирились, но донеслась до них весть, что ровно в тот час, когда Кудрина хотели видеть на думской трибуне, он предпочёл выступить на конференции, устроенной «Ведомостями». Депутаты в ярости — и их можно понять. Вице-премьер, не просто велевший солгать Думе, но не позаботившийся о том, о чём на его месте позаботился бы любой первоклассник (отпросившись с урока по болезни, не бегать с воплями под окном учительской), — это всё-таки чересчур.

По-хорошему, министр, давший поймать себя на такой жалкой игре, должен был бы уйти в отставку. (Кстати, это был бы для него не самый страшный вариант: недруги Кудрина хотели бы его отставки по существенно более инкриминирующим основаниям.) Но никакого ухода, конечно же, не будет. Потому что, по нынешним обычаям, ничего особенного не произошло. Кудрину не хочется приходить туда, где его могут неприятным голосом спросить про 100 миллиардов казённых долларов, вложенных в Фанни и Фредди, и ещё Бог весть про что, — он и не приходит. И не ждёт за это наказания, потому что так сегодня принято: публике (даже столь высокопоставленной, как депутаты ГД) не принято рассказывать подробности. Ей сообщают готовые решения — и хватит с неё. Пусть верит, что лучше этих решений она бы ни за что не выдумала.

Дело доходит до сущих анекдотов. Недавно я случайно узнал, что готовится ко второму чтению законопроект «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в РФ». Вот, думаю, как интересно; исходный законопроект я видел год назад — нашёл его крайне неудачным сочинением на остро актуальную тему и предрёк, что принят он не будет. Что же, думаю, в нём изменилось столь волшебно, что он ко второму чтению рекомендован? Кинулся искать — нигде нету. Ни текста нет, ни свидетельств о каких-либо его публичных обсуждениях нет. Разве что вроде бы в Общественной палате его обсуждали, но присоветовали-де лишь одно: посвятить закон не только судам общей юрисдикции, но и арбитражам. И только-то? И никаких других недочётов исправить не потребовали? Да вроде нет. Таким образом, законопроект об открытости судебной системы готовится в совершенно закрытом режиме.

По большому знакомству добыл я открыто-закрытый текст. Прочёл. Конечно, ляпов исходного варианта в нём более нет, но проектик остаётся слабеньким. Он смотрелся бы чудо как хорошо лет пятнадцать назад. Нет, и тогда к нему были бы вопросы. Например: как же получается, что суды у нас и по Конституции, и по всем процессуальным кодексам проходят в открытых для публики заседаниях, а по этому проекту «порядок пропуска граждан … в залы судебного заседания … устанавливается регламентами судов»? Но такого рода вопросы, в принципе, вполне могут быть сняты в ходе предстоящего второго чтения. Но во втором чтении нельзя снять привкус отсталости, которым пронизан весь законопроект. Взять интернет. Законопроект про него знает и даже посвящает ему целых три статьи; но из этих статей вполне очевидно, что сайт того или иного суда представляется авторам неким аналогом доски объявлений, висящей в судебном коридоре. У этой виртуальной доски они видят два огромных достоинства: она безразмерная, то есть на ней можно разместить тысячекратно больше, чем сегодня висит на фанерке, — и она видна отовсюду, то есть людям необязательно тащиться в здание суда и толкаться там с другими искателями знаний. Но больше ничего они от сети не хотят — и это очень скверно.

Принимая подобный закон на восьмом году XXI века, нужно требовать, чтобы во всех залах судебных заседаний висели вебкамеры; чтобы все открытые заседания транслировались в интернет, а все вообще заседания записывались на сервер суда, чтобы записи эти были доступны. Практики знают: как раз такая открытость стала бы существенным препятствием для порчи судов, для вынесения неправосудных решений — будь то по звонку из администрации или за взятку. Процесс «ломания закона через колено», зафиксированный в видеозаписи, в 70% случаев разоблачал бы себя сам. Но широких обсуждений не было, практики не получили возможности высказаться, проект вышел таким, каким вышел. Какие уж тут видеокамеры! В проекте косвенно повторена абсолютно устаревшая (да и изначально бессмысленная) норма процессуальных кодексов, требующая даже для аудиозаписи судебного заседания особого разрешения судьи… И всё это: и закрытость работы над законопроектом, и печальные следствия этой закрытости — не исключение, а правило.

Недавно было высказано опасение, что недостаточная публичность работы негативно скажется и на пакете «президентских» законопроектов по противодействию коррупции. На днях добыл я их наконец — в бумажном виде, что, как вы понимаете, существенно сужает возможность обсуждения их со знающими людьми. Пока я могу поделиться только своим первым впечатлением. И это первое впечатление — невесёлое.

Помимо отражающего наше присоединение к международным конвенциям «верхушечного» закона «О противодействии коррупции» (он и не должен был содержать ничего очень уж нетривиального — он и не содержит), бОльшая часть остальных новаций относится к одному сегменту антикоррупционной работы. Увеличивается число категорий лиц, которых обязывают декларировать доходы и имущество, и усложняются сами эти декларации. Более широкое обсуждение рабочих материалов, возможно, помешало бы авторам забыть, что это направление работы — сугубо вспомогательное. Фронт для этих работ — хватания за руку лиц, плохо прячущих наворованное, — широк, как Чёрное море, и без новых законов. Достаточно посмотреть на автостоянку рядом почти с любым присутственным местом.

Текст: Александр Привалов [2], научный редактор журнала «Эксперт»
Илл. из архива