Что может быть чище и светлее первой подростковой влюбленности? Но времена сексуальной вседозволенности и доступности могут превратить это чувство в нечто отвратительное...
Сюжет об учителе-педофиле, показанный по телевизору в пилотном выпуске передачи «Пятилетки, 13», заставил ужаснуться многих березниковских родителей.
На самом деле всё, что там показано, – НЕПРАВДА. Всё, кроме приговора: да, учитель информатики Дмитрий Оньков, был осужден по статье 134 УК РФ (сексуальные действия, совершенные в отношении несовершеннолетней) на три года лишения свободы. Но был осужден только на основании слов «потерпевшей».
Я думала, что так не бывает.
Бывает.
«Я ВЛЮБЛЮСЬ В НЕГО, ПОЖАЛУЙ...»
История началась еще осенью 2002 года, когда 25-летний Дмитрий Оньков только начал работать в школе. Ира (имя вымышленное) училась тогда в седьмом классе и бурно влюбилась в обаятельного молодого учителя. Двенадцатилетняя девчонка зачитывалась любовными романами и искала «объект приложения». Почти как в стихах Барто: «И Наташа на уроке оглядела всех ребят: "Юрка? Слишком толстощекий! Петя ростом маловат! Вот Алеша славный малый! Я влюблюсь в него, пожалуй".
«Поедания глазами» на уроках ей было мало. Она поджидала его у дверей класса, узнала его телефон и изводила звонками, всюду носила с собой его фотографию и писала записки с признаниями в любви. Даже врач отделения Детской больницы, куда попала Ира, пишет в карточке: «отказывается от лекарств, не спит ночами, думает о любви к учителю информатики». Безответная страсть бушевала в худеньком тельце и переливалась через край. От отчаяния Ира всем начала рассказывать, что «пристает» к ней, целует, гладит, сажает на колени. Эротические фантазии попали и на страницы дневника...
Весной 2003 года несколько парней из Ириного двора даже пришли в школу разобраться со «сластолюбивым» учителем. Только после этого инцидента собрали педсовет и вызвали в школу мать (отец Иры ушел из семьи). Посоветовали ей перевести дочь в другую школу. А молодому учителю, на всякий случай, дали рекомендации о соблюдении «личного пространства ребенка», проще говоря – не прикасаться к девочке, даже если надо что-то показать на экране компьютера, пред которым она сидит.
В другую школу Иру не перевели. Но она утихла, перестала преследовать молодого учителя и его жену. На полтора года.
СТРАШНЫЙ ПАПА
Ира закончила седьмой, потом восьмой класс... За это время было несколько периодов, когда Ира опять принималась названивать учителю, преследовать его, но это быстро «сходило на нет». Она записалась в кружок информатики, чтобы чаще его видеть, общаться. Но он часто отсутствовал – много болел, плюс учебные отпуска (Дмитрий как раз заканчивал институт)... Когда его не было, Ира тоже теряла интерес к учебе, брала справки от врача и в школу не ходила. Почти всю прошлую осень Дмитрия на работе не было: был в учебном отпуске, защищал диплом. А Ира за это время нахватала столько «двоек», что классный руководитель прибегла к последнему средству: вызвала в школу отца.
Папу Ира боялась. Учителя знали: стоит только пригрозить Ире сообщить об ее прогулах и «двойках» отцу, как та тут же подтягивалась в учебе. Этого обычно хватало: до февраля 2006 года отца, у которого давно уже была другая семья и другой ребенок, в школу не вызывали. А тут вызвали.
15 февраля папа навестил дочь. И, как он показал позже на суде, «после длительной беседы дочь сообщила ему, что учитель информатики школы Оньков два года назад склонил ее к совершению полового акта, и после этого неоднократно совершал с ней половые акты». И потому она боится идти в школу, и мысль об учебе ей в голову нейдёт.
Не менее пылкий, чем дочь, папа, выпытав у дочери адрес Онькова, кинулся к нему домой и жестоко того избил на глазах жены и малолетнего сына. Силы были неравны: болезненный, только что перенесший операцию в онкологическом отделении учитель и спортивный темпераментный отец Иры. На следующий день, 16 февраля, отец написал заявление в прокуратуру. В этот же день (всегда бы наша милиция так работала!) Оньков был арестован по обвинению в изнасиловании школьницы и заключен в СИЗО.
ОЧЕВИДЦЕВ НЕТ, ПОЭТОМУ ВИНОВЕН
На суде Ира торжествовала: наконец-то все верят ей, наконец-то её четырехлетние страдания окупятся!
В качестве доказательств обвинения на суде фигурировали: во-первых, рассказы Иры, как учитель приводил ее к себе в лаборантскую и там они целовались, обнимались и занимались сексом; во-вторых, показания её отца о том, что рассказала Ира; в-третьих, показания её старшей подружки о том, что рассказывала ей Ира; в-третьих, показания гинеколога, установившего для суда недевственность девушки, о том, что рассказала ей при этом Ира; а также факт, что при обыске в шкафу школьного кабинета обнаружена неиспользованная упаковка презерватива, и, наконец, дневник Иры в домашнем компьютере с рассказом о сексуальных отношениях с учителем информатики.
С этим дневником, правда, дело вообще сомнительное. Насколько мне известно, в судебных разбирательствах никакая экспертиза его – хотя бы стилистическая, психологическая – не проводилась. А написан он по-деловому скупо, только факты и числа, почти без описания каких-либо чувств и необычно грамотно для восьмиклассницы-«троечницы». Суду была представлена печатная версия набранного на компьютере текста. Кто его набирал?
В обвинительном заключении утверждается, что доказаны шесть эпизодов «действий сексуального характера» на протяжении полутора лет – с октября 2004 года по январь 2006-го. При этом конкретные даты, в которые совершались «эпизоды», Ира неоднократно меняла, когда оказывалось, что в эти числа либо учителя вообще не было в городе, либо рядом с ним постоянно находились другие люди. Например, в первоначальном заявлении указывалось, что Оньков «изнасиловал» ее 15 мая 2005 года. Однако он в это время был на сессии – в Перми. Поэтому Ира «вспомнила», что это было 27 мая, после экзамена по черчению, который проходил в кабинете информатики. Показания Дмитрия Онькова, что он в тот день даже не дождался конца экзамена, так как спешил на медкомиссию в больницу, где и провёл оставшуюся часть дня, в расчёт не приняты...
И так практически по каждому «эпизоду». Свидетельство электрика школы, который всю осень 2004 года ежедневно работал после занятий в кабинете информатики, устраняя замечания санитарных врачей и ни разу не видел там Иры во внеучебное время, не показалось суду серьезным. Слова Иры о том, что в это время они встречались там с учителем и занимались «иными действиями сексуального характера» показались более заслуживающими доверия. Суд отмел защитные показания матери и жены подсудимого, «потому что они находятся в родственных отношениях с подсудимым и своими показаниями желают помочь Онькову избежать ответственности». Мнения учителей школы тоже не были приняты во внимание, потому что они «защищают честь мундира».
– Неужели бы мы, работая бок о бок, ни разу за два года ничего бы подозрительного не заметили? – с обидой говорит одна из учителей школы. Но им не верят. Верят «жертве разврата», которая на суде в красках рассказывала, что она еженедельно (!) занималась «этим» с учителем в лаборантской.
ДЛЯ БЕЗВИННОГО И МЯГКИЙ ПРИГОВОР УЖАСЕН
Дмитрий Оньков вину свою не признал. Не могут примириться с необычно «мягким» приговором (три года колонии-поселения и 50 тысяч рублей за моральный ущерб) и все, кто знает Дмитрия Владимировича.
Жена Дмитрия ни секунды не сомневалась в том, что его оболгали. Хотя бы потому, что ни в одном из показаний Иры не было доказательств, что она видела наготу Димы. Все дело в том, что Дмитрий Оньков – очень больной человек. У него весь живот в шрамах от операций, а ноги он всегда бинтует, спасаясь от варикоза. Ира в своих эротических фантазиях вряд ли могла это представить. Зато она рассказывает, как «он раздел меня всю, взял меня на руки»... Смешно. Язвеннику Дима не то что поднять – даже на коленях кого-то держать трудно.
А учителя школы собрали деньги, чтобы нанять хорошего адвоката. Несправедливость жжёт сердце. Неужели сексуальные фантазии испорченной девчонки, подкинутая кем-то упаковка презервативов и сфальсифицированный дневник значат больше, чем доброе имя учителя?
Этот приговор – приговор нашему обществу. Где плохому верят охотнее, чем хорошему.
Но так жить нельзя.
Текст: Галина Гусева
Впервые опубликовано: “Новая газета-1” [3]