Прощай, Мария!

Это письмо с плачем по девушке Марии пришло в редакцию как раз в день, когда отмечали девять дней жертвам аварии на «Бератоне». Теперь скоро уже сороковины… Помянем минутой молчания погибших при взрыве на «Бератоне» 10 июля 20-летнюю Машу Тупицыну, 22-летнего Семёна Прокушкина, 56-летнюю Татьяну Михайловну Кучину…

«Пишу вам от тоски, от несправедливости жизни.
Вот взорвалась Маша, на проклятом заводе номер 237, последнее его название «Бератон». Погибла милая, ни в чём не виноватая, юная сварщица. Не на войне, не в борделе, не в подъезде от передоза. Училась деньги тяжёлым трудом зарабатывать. И вот – нате. Какой-то механик загнал девку на высоту, где должны работать асы сварки, со своим клеймом. Нет же, жребий пал на неопытную. Она девушка была смелая, но опыта не было. Да и вежливая к тому же. Пошла, нежная голубка, не испугалась, залезла, куда и не каждый парень пойдёт, побоится.

Прощай, Мария. Жалко, хоть волком вой. Почему ты?!

Давайте я попробую дать ей характеристику. Лично свой взгляд. Хоть и общались всего-то раза три. Она туда устраивалась, а я рассчитывался. И пока были в очереди, Маша спросила, что там да как за забором. Посмотрел я на симпатичную блондинку, про себя подумал: неужели они, девки белокурые, такие глупые? И чтоб время не терять, полушёпотом стал отговаривать. Мол, куда ты идёшь, красивая, там везде вонь, грязь, вся электрика на проволоке. Мария, одумайся, говорю. С твоими-то данными надо где-то в другом месте. Она же молвила в ответ: «Закончила училище по своей профессии, но везде если и нужен сварщик, то – минимум 4 разряда».

Вот жизнь! Неужели все учёными из мамы выпадают? Ведь опыт – сын ошибок трудных. Говорит, поработаю в этой «дыре», стаж накоплю. А там видно будет, где полегче, где зарплата поприличнее.

Второй раз встретились уже, когда она работала там. Как, говорю, по нраву? Ничего, говорит, работать можно. Правда, зарплата маловата, едва три штуки выходило, но зато «вредность» (кому она нужна, если даже столовая на заводе не работает?) Говорит: «Сижу пока у мамы «на хвосте», но это временно, скоро на ноги встану». Эх, мечты, мечты, как сны, только не все они исполняются. Такая Маша девушка была – не воображала, просто товарищ. Редкая по нынешним временам.

В третий, последний раз, успели только поздороваться, она разговаривала с каким-то парнем. Встретились глазами, я показал ей язык, чем очень развеселил. И всю дорогу, даже уже на заводе, за проходной, милая Мария смеялась – но, скорее всего, не я был виновник, а тот ангел, что нас как колоски созревшие без нашего на то разрешения срезает. Посмотрел на неё сверху как на цветок и избавил её от лишних мучений мгновенною смертью А на заводе в это время грянул взрыв, и от милой, красивой, доброй Марии осталось дымящееся бездыханное тело.

…Стоял я, оглохнув от взрыва, глядя на столб дыма, поднимающийся, как гриб, к серым тучам. И не знал, что уходишь ты навсегда, нежный друг. Облаком, сизым облаком улетела душа твоя к родному дому. Прощай, Мария. Люди через год тебя забудут, помнить будут только мама, пока жива, да я, дурак. Даже не знаю и не знал ни фамилии твоей, ни где живёшь. Теперь это уже не важно. Память сохраню.

А на заводе ищут виноватых. И всё свалят на тебя. Так хоть ты, редактор, объясни людям, кто и за что погиб, чтоб хоть не позорили щедрую добром душу…

Источник: Новая газета-1 [2]