Deja vue парламентское

Всё — для человека, все — во имя человека. Примерно так можно определить идеологию новаций в банковском законодательстве на ближайшую перспективу. С выборами не шутят.

На днях моей коллеге прислали кредитную карту банка «Русский стандарт». Само по себе событие заурядное: сейчас куда труднее найти москвичей, которым не прислали карту от «РС». Но взгляд зацепили перемены в традиционном блюде: теперь банк предлагает пластик без комиссии. Вот они — первые реальные плоды июльской «революции». Напомним, с 1 июля Центробанк обязал банки «открыть личико» — раскрывать размер эффективной процентной ставки (ЭПС), включая многочисленные комиссии.

И ВНОВЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ БОЙ?
Классик отметил, что суровость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. В деле с ЭПС все наоборот: суровость исполнения вовсе не подкреплялась законом. Закон «О потребительском кредите» так и не принят. Его главной фишкой и было обязательное раскрытие ЭПС, однако весь прошлый и треть нынешнего года законопроект по непонятным причинам застревал то в Минфине, то у экспертов, то невесть где. Наконец, «караул устал»: ЦБ решил вопрос об ЭПС своим рекомендательным письмом.

Впрочем, способность парламента откладывать некоторые законопроекты до морковкина заговенья тоже имеет свой лимит. Тем более что заговенье на пороге: открывающаяся через две недели сессия Госдумы — последняя в нынешнем составе. В декабре предстоят выборы, и, соответственно, нас ждет увлекательное шоу: три месяца работы парламента под девизом «Пора подумать о народе».

О народе подумали. На сессию собираются вынести… вопрос о ЭПС. «По-видимому, в сентябре будет одобрена паллиативная поправка в закон о банках и банковской деятельности, которая урегулирует только один, но принципиально важный вопрос — обяжет банки указывать эффективную процентную ставку», — заявил «Профилю» Павел Медведев, председатель думского подкомитета по банковскому законодательству. Ощущение deja vue? Ничего, оно будет основательно подкреплено: в третий раз требование раскрывать ЭПС вновь всплывет в законопроекте «О потребительском кредите», который Дума намерена рассмотреть тоже осенью.

И критиковать их за полугодовое опоздание я бы поостерегся. А то, неровен час, передумают. Банкиры, впрочем, особенно и не ругаются. «Требование раскрывать ЭПС дает клиентам возможность объективно оценивать предложения различных банков», — говорит Ричард Гаскин, президент ДжиИ Мани Банка. При этом, по его мнению, закон «О потребительском кредитовании» необходимо рассматривать в связке с законом «О личном банкротстве». «Это позволит защитить интересы и заемщика, и кредитора», — полагает Гаскин.

НЕ РОЙ ДРУГОМУ ЯМУ
Закон о личном банкротстве — ещё один проект, обсуждаемый в парламенте более года. Прошлой осенью банковские пиарщики подавали его как механизм защиты прав заемщиков. Реально механизмы банкротства заемщика, который не платит по ссудам, выгоднее самим банкам, нежели «потерпевшему». В нынешней ситуации у «потерпевшего» в случае кредитного форс-мажора практически нереально оттяпать имущество. Дача на тещу записана, в квартире прописано восемь детей, авто вообще жена покупала, а зарплата, изволите видеть по официальной ведомости, составляет 92 доллара и 8 центов… с половиной. А закон «О личном банкротстве» вводит в обиход механизм «алиментов для банков», с тем чтобы и должника по миру не пустить, и банк без сатисфакции не оставить. Причем для банкрота все расписано наилучшим образом: и режим барщины, и размер оброка…

Впрочем, от сравнения с «крепостным правом» сторонники закона морщатся. Например, Медведев категорически с этим не согласен, хотя и подтверждает: «В случае, если закон о «закрепощении» заемщика опередит закон о его защите, общественное мнение возмутится. И будет поздно объяснять согражданам, что закон о банкротстве физлиц не узурпирует, а защищает права граждан, причем самых несчастных — несостоятельных должников».

Медведев напоминает, что законопроект «вовсе не вводит институт банкротства гражданина — такой институт в нашем праве существует уже много лет. Закон заботится о том, чтобы, обращая взыскание на имущество должника, человека не лишили самого необходимого». Правда, непонятно: почему институт личного банкротства уже есть, а закона о личном банкротстве еще нет? Кажется, история с ЭПС положила начало славной традиции — принимать законы после их реального воплощения. Дёшево и сердито.

ИЗЛИШЕСТВА ВСЯКИЕ?
Зато некоторые думцы в штыки принимают законопроекты, которые не просто фиксируют то, что «в нашем праве существует уже много лет», а предлагают что-то новое. В частности, некоторые охотнорядцы пожимают плечами при упоминании законопроекта о стройсберкассах, предложенного думцем Оксаной Дмитриевой и спикером Совета Федерации Сергеем Мироновым. Его суть — введение в России института стройсберкасс — специальных банковских учреждений, которые принимают депозиты на приобретение жилья, пополняют их с помощью «премий» из казны, а затем снабжают клиента дешевым ипотечным кредитом на сумму, равную сумме накоплений. В результате появляется еще один путь приобретения недвижимости — наполовину с помощью накоплений, наполовину при поддержке ссуды. Предполагается, что этот вариант даст возможность приобретать жилье тем, кому классическая ипотека не по карману.

Однако у законопроекта много критиков. «Пока никому не удалось написать такой проект закона, из которого можно было бы понять, что в стройсберкассах есть нечто специфическое, «стройсберкассовское», чего нет в любом другом банке», — говорит Павел Медведев.

«Любая банковская кредитная организация вправе оказывать физлицам весь комплекс услуг, предусмотренный этим законопроектом, — добавляет Алексей Быков, директор юридического департамента финансовой корпорации «Открытие». — Принятие законопроекта в нынешней редакции, скорее всего, не приведет к существенному развитию ипотечных программ, равно как и к улучшению жилищных условий граждан. Для того чтобы осуществлять поддержку приобретения жилья, достаточно выработать более простые механизмы. Например, учредить дополнительные гарантии государства банкам для малоимущих граждан, которые хотят войти в ипотеку».

Разработчики законопроекта, в частности президент Международной академии ипотеки и недвижимости Иван Грачев, отмечают, что малоимущие граждане вообще никак не могут «войти в ипотеку» — с гарантиями государства или без оных. А закон нужен как раз для того, чтобы эти самые гарантии предоставить — только не гражданам, а специализированным финансовым учреждениям.
Суть законопроекта пока не ясна. Не исключена вероятность, что он пойдет под сукно — до лучших времен.

ПОД СУКНОМ
Список отложенных финансовых законопроектов пока выглядит не менее внушительно, чем список принятых. К примеру, в этом году у парламентариев так и не дошли руки до закона о коллекторском бизнесе. Коллекторы, открестившиеся от метода выбивания долгов с помощью бейсбольной биты, слезно просят законодателей дать им в руки нечто посущественнее, чем просто телефонное напоминание. Однако на этой сессии до «вышибал» руки парламентариев явно не дойдут.

Ещё одна некогда «горячая», а ныне несколько подзабытая тема — образовательное кредитование. Апологеты учебы в кредит полагают, что это магистральный путь развития российской высшей школы, который позволит впрячь в одну упряжку финансового коня и трепетную вузовскую лань. В противном случае либо высшая школа останется без денег, либо высшее образование останется без соискателей, поскольку доступно будет, как выражался некогда Михаил Задорнов, «узкому кругу ограниченных людей».

Вокруг темы образовательного кредитования последний год ломали копья, наконец один из наиболее авторитетных активистов образовательного кредитования — зампред банковского комитета Думы и президент Ассоциации региональных банков «Россия» (АРБР) Анатолий Аксаков — получил карт-бланш на эксперимент с госгарантиями в нескольких регионах. Если сам Аксаков, как и его «со товарищи», пройдет «очистительное горнило» выборов, можно ожидать, что в новой Думе президент АРБР вернется к теме специального закона о кредитах на учебу.

Коллега Аксакова по думскому комитету Медведев и здесь не видит «особой специфики», требующей принятия отдельного закона. Он считает, что нынешней законодательной базы достаточно для того, чтобы банки могли выдавать кредиты на образование. Однако существующие законы не вызывают у банков особого желания кредитовать учебу. Поскольку банкирам хочется гарантий. Именно о них, по мнению Аксакова, и стоит говорить в специальном законе.

Тема, судя по всему, становится все более актуальной. «В нашей базе скапливается все больше заявок на образовательный кредит, — отмечает Иван Машков, аккаунт-директор портала Pro-Credit.ru. — Между тем мы видим, что подобные ссуды есть в продуктовой линейке не более чем полудюжины банков, да и то их условия мало отличаются от условий обычных потребкредитов. Вчерашнему школьнику они едва ли посильны».

Попытка «пробить» закон об образовательных кредитах была предпринята два года назад, разработчиками проекта стали Российский союз промышленников и предпринимателей, Ассоциация российских банков (АРБ) и Высшая школа экономики. Тогда его «торпедировали», ныне проект пылится под сукном, однако банковское сообщество в лице двух ассоциаций — АРБ и АРБР — время от времени делает попытки реанимации.

А СУДЬИ КТО?
Еще одна «законодательная тема», к которой осенью могут попытаться вернуться думцы, — попытка реформирования банковского надзора. О копьях, которые ломают на сей счет, «Профиль» подробно писал (№23 2007). В настоящее время работает парламентско-правительственная комиссия. Банкиры в ожидании продукта, который она выдаст.

«Банковское сообщество в той или иной степени ощущает на себе усиление внимания со стороны Банка России, — замечает Юрий Голаев, шеф службы внутреннего контроля Юниаструм Банка. — Сторонники разделения банковского регулирования и надзора высказывают два главных момента: отсутствие прозрачности в принятии решений надзорным органом, а также использование Банком России так называемого содержательного подхода в форме мотивированных суждений при проведении инспекционных проверок. Сторонники существующей системы считают, что разделение надзора и регулирования — процесс сложный, затратный и длительный, это неизбежно приведет к развалу банковской системы. Видимо, истина где-то посередине, и здравый смысл есть как в словах сторонников, так и противников нынешней системы надзора. Любые изменения и нововведения, безусловно, требуют детальной проработки вопроса и подготовки оптимальных, взвешенных решений, учитывающих мнение всех участников рынка».

Помимо сторонников и противников надзорной системы есть еще и реалисты. Они подсказывают, что до выборов вопрос о реформе надзора едва ли продвинется. А там — либо падишах умрет, либо осел сдохнет — в парламенте может сложиться иной расклад, более лояльный для Центробанка. Впрочем, и сейчас среди думцев-«финансистов» есть активные сторонники статус-кво. К примеру, тот же Павел Медведев.

«Кардинальное реформирование надзора, безусловно, возможно, но крайне нежелательно» — так обозначил свою позицию Медведев. Он считает, что надзор в России «все в большей мере следует лучшим мировым образцам», и в качестве примера приводит систему страхования вкладов. Карта сильная, особенно в глазах публики, которая теперь более-менее уверена в сохранности своих депозитов и будет настороженно относиться к любым попыткам тронуть сложившуюся систему.

«В свое время из-за огромного потока жалоб на банки мне пришлось открыть специальную приемную, которую избиратели окрестили «приемной для обманутых вкладчиков, — вспоминает Медведев. — Еще недавно мне нелегко было в нее войти из-за осаждавшей толпы. Теперь обманутый вкладчик — редчайший гость». Правда, объективности ради парламентарий добавил, что ныне «интенсифицируется поток обманутых заемщиков». Поэтому Медведев полагает, что надзор следует только усиливать. В частности, поставив под контроль систему долевого строительства. «Мы не справимся с проблемой обманутых дольщиков, пока не поставим деньги, которыми они кредитуют строителя, под надзор, — отмечает Медведев. — А это возможно в том случае, если деньги граждан на приобретение квартир позволить собирать исключительно банкам, поскольку только они поднадзорны».

ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ?
Впрочем, не только глобальные вопросы типа быть или не быть недреманному оку ЦБ остаются в парламентских коридорах без ответа. Банковская «мелочовка» — технические вопросы — тоже с трудом торят себе дорогу.

В парламент так и не попали поправки к закону «Об ипотеке» и в Гражданский кодекс, призванные ввести в России систему внесудебного изъятия залога. Под вопросом остается госрегистрация залога транспортных средств и движимого имущества (как это делается с залогом недвижимости) и минимальный срок госрегистрации прав на жилье (сейчас бюрократическая волокита способна затянуть это действо на несколько месяцев). Ещё один вопрос, который, на взгляд банкиров, нуждается во внимании законодателей, — возможность банков покупать паи ПИФов. «Всё большее число физических и юридических лиц интересуется паями и активно, — отмечает Алексей Быков. — При этом нет положений, регулирующих, каким образом банки могут покупать паи, как это отражается на нормативах банков и как эти паи учитываются в бухгалтерии. Разработка такой нормативной базы существенно облегчила бы процессы, связанные с инвестированием банковских капиталов в акции участников реального производства».

Финансисты полагают, что подобные «технические» неурядицы осложняют текущий банковский бизнес. «Есть опасность, что в канун выборов наши думцы не будут заниматься вопросами, которые на неискушенный взгляд кажутся «чисто техническими», — отмечает Иван Захаров, гендиректор компании BSMC. — Между тем понятно, что именно эти вопросы во многом определяют «цену» банковского бизнеса в России. А издержки неуклюжего законодательства в конечном счете ложатся на плечи вкладчиков и заемщиков».

ОМБУДСМЕНЫ FOREVER!
Разумеется, то, каким образом любая банковская «мелочь» сказывается на населении, в парламенте понимают не хуже финансистов. «Взаимоотношения «банки—общество», безусловно, стали социальной категорией, — соглашается Павел Медведев. — Но в этих отношениях произошла тихая революция. При «старом режиме» гражданину была предоставлена возможность отнести деньги в банк, а при «новом» — еще и забрать их оттуда. Всем известно, как люди реагировали на исчезновение денег в банках, известно и то, как они отзываются на появлении надежной гавани для сбережений (несколько лет подряд увеличивают объем депозитов по меньшей мере на треть в год). Наличие реальных сбережений заметно уменьшает склонность к громким революциям».

Тем не менее никто не исключает все же, что, несмотря на столь умиротворяющий «пейзаж», соблазн прозвучать «погромче» может накануне выборов возобладать у некоторых парламентариев над здравым смыслом. Однако вероятность, что такой демарш что-то всерьез изменит в сфере банковского законодательства, близка к нулю.

«Во-первых, уже некогда, во-вторых, фракция «Единая Россия», без которой никакое решение принять невозможно, не проявляет склонности к конъюнктуре, во всяком случае, в экономическом законодательстве, — полагает Медведев. Свою работу в парламенте Медведев в интервью «Профилю» обозначил в духе римского сената: «Feci quod potui, faciant meliora potentes» (я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше).

А Анатолий Аксаков предложил еще одну инициативу, позволяющую «сделать лучше», — калькировать западный опыт и ввести в России институт омбудсмена — своего рода третейского судьи между банками и клиентами. По его мнению, омбудсмен может рассматривать жалобы граждан на нарушение их прав кредиторами или коллекторами и таким образом решать хотя бы часть многочисленных конфликтов, которые наблюдаются ныне на рынке. А пока функции омбудсмена начинают делить между собой прокуратура и ведомство Геннадия Онищенко. Намерения благие, но участникам банковского рынка ближе позиция, высказанная некогда героем кинокомедии «Приключения итальянцев в России»: «Не надо! Я сам!..»

Текст: Ян Арт, обозреватель журналов «Профиль» [3] и "BusinessWeek Россия" специально для «Иной газеты»
Иллюстрации: Сеть