У Сергея Макарова нет желания покидать химический бизнес

Председатель совета директоров ОАО «Азот» прокомментировал разговоры о возможной продаже этого березниковского предприятия

— Сергей Евгеньевич, действительно ли есть решение продать «Азот», как об этом говорит Владимир Нелюбин?
— Комментировать то, что говорит Владимир Александрович, я бы не стал. У него громадье планов в отношении Экопромбанка, которым он действительно занимается напрямую.

Я не принимал непосредственного участия в переговорах и не видел ни протокола о намерениях, ни других подписанных документов, свидетельствующих о продаже.

Кроме того, между акционерами есть договоренность не продавать свои пакеты акций «Азота» до годового собрания акционеров, которое намечено на март. Решение о продаже будет принято совместно после анализа рыночной ситуации. Если уходить с предприятия, то всем вместе, не дробить его.

— Существуют ли на «Азоте» какие-либо конфликты между акционерами?
— Все конфликты улажены. Теперь между нами полное взаимопонимание, отношения четко расписаны. Партнеры с Украины («Днепроазот» — ред.) подтянули на предприятие технические кадры.

Контроль над бизнес-процессами, логистикой и транспортом находится у меня. Финансами занимается представитель «Днепроазота», но это текущие дела.

С Дмитрием Мазепиным мы договорились, что не будем участвовать в его конфликте с Михаилом Голубевым (президент ЗАО «Агрохимическая корпорация «Азот» — ред.).

Сейчас с Мазепиным, который владеет заводом минеральных удобрений в Кирово-Чепецке, мы пытаемся выстроить совместную ценовую политику в ряде российских регионов.

— Есть ли у вас желание продать химический бизнес?
— Нет, у меня нет желания из него уходить. Я понимаю, чем занимаюсь, знаю рынок, его участников. Это — часть моей зрелой жизни.

— Возможно, есть причины, из-за которых другие акционеры готовы расстаться с акциями «Азота», например либерализация рынка газа или авария на Первом руднике «Уралкалия»?
— Говорить, что есть проблемы, из-за которых мы готовы продать «Азот», нельзя, все они решаемы. Действительно, до сих пор открыт вопрос, что будет с газовым рынком, вступит ли Россия во Всемирную торговую организацию. Это болезненная тема. Ежегодно «Азоту» необходимо 1,4 млрд куб. м газа, между тем предприятие обеспечено лимитным газом на 60%, остальной объем нам приходится покупать у альтернативных поставщиков.

Первый опыт торгов на электронной бирже ООО «Межрегионгаза» показал, что так газ покупать можно, вопрос — за какие деньги и насколько цена реальна для отрасли азотных удобрений. Сейчас мы приобрели сырье по цене за 1700 руб. за 1 тыс. кубометров, что на 37% дороже лимитного газа, а в целом по поставкам это дало увеличение стоимости газа на 15%. В условиях роста цен на газ выручка «Азота» будет уменьшаться с каждым годом.

Что касается аварии на руднике — «Азот» не находится в зоне выработки «Уралкалия», но комплекс аммиака 1А расположен в зоне их влияния. Изотерма хранилища аммиака стоит на целике и не должна обрушиться, но возможное место провала можно увидеть из окон главного корпуса. Что и говорить, «Азот» находится в зоне определенного риска.

— Тем не менее на «Азот» найдутся потенциальные покупатели. Кто ими может стать?
— Их немного. Интерес к химическим активам аналогичного профиля есть у предприятий, которые имеют ресурсы по переработке газа, например, «Газпрома» и близких к нему компаний. Также в качестве покупателя вполне реальны группа компаний «Ренова» и «Альфа-групп», которые аффилированы с нефтегазовой компанией ТНК-ВР. Но это не говорит о том, что газ на «Азот» будет подаваться не по рыночным ценам, потому что для таких компаний это дополнительный доход от переработки газа, который не может пойти на экспорт, и это им интересно.

Покупателями могут быть и спекулянты, но тогда о газовом рынке им должно быть известно больше, чем сейчас. В любом случае, сделка займет около полугода: необходимо провести технический и финансовый аудиты.

— А ваш партнер Дмитрий Мазепин насколько заинтересован в увеличении своей доли в «Азоте»?
— Недели две назад я встречался с Дмитрием Аркадьевичем, он сказал, что, если мы сделаем ему предложение о продаже, он готов его рассмотреть. Но это прозвучало вскользь, конкретного предложения от него не поступало. При этом я знаю, что он оценивает стоимость всего завода в $300 млн.

— Если продажа «Азота» состоится, куда вы вложите средства?
— Инвестировать реально некуда. Если будет принято решение об увеличении уставного капитала Экопромбанка на 1,2 млрд руб., то, чтобы сформировать этот актив, не нужно прощаться с заводом. Деньги у акционеров банка есть, и поэтому мы сами способны выкупить эту эмиссию и банк перейдет на новый, более качественный уровень.

Могу сказать, что у нас средств достаточно, чтобы разместить дополнительную эмиссию на сумму 2,2 млрд руб. Чтобы увеличить уставный капитал Экопромбанка, продавать «Азот» не нужно.

Я нахожусь в стороне от банковского бизнеса, но опасаюсь, что появление в Пермском крае западных банков негативно скажется на развитии Экопромбанка. Когда владеешь несколькими активами, но занимаешься только одним, понимаешь, что развивается и приносит прибыль не одна компания, а несколько, так что без хлеба не останешься. Поэтому отказываться от азотного бизнеса в пользу банковского мне бы не хотелось.

— Но у вас же остается «Сода-Хлорат»...
— На «Хлорате» я являюсь акционером всего полтора года, на «Азоте» – 11 лет. За это время решено множество проблем. Предприятие не всегда показывало отличные результаты, были времена, когда мы работали в убыток, накопили 1 млрд руб. Режим работы был таков, что когда я ночью прилетал из Москвы, а утром приходил на работу, то понимал, что нужно лететь обратно. Было по пять-шесть самолетов в неделю.

Работать на «Азоте» интереснее, чем на «Соде-Хлорат», которая в год выпускает 1,015 млн т продукции, это просто другой уровень бизнеса.

«Азот» — это сложный химический комплекс производства азотных удобрений. Пусть предприятие не является флагманом отрасли, но оно – серьезный игрок, имеет свою рыночную нишу: на российском рынке азотных удобрений нам принадлежит около 7%.

Реализуя 1 млн т карбамида, в Балтии мы считаемся самым крупным игроком этого региона. Также закрываем большую часть европейского рынка. «Азот» является стратегическим партнером таких предприятий, как группы BSF (Германия), North Hydro (Норвегия). В целом доля экспорта составляет 58,6% в общем объеме продаж.

— Какие у вас планы по развитию обоих химических активов?
— Когда покупали «Соду-Хлорат», было принято решение полностью модернизировать завод — оставить старую линию, но рядом построить новые мощности, современные, с емким энергопотреблением, выйти на рынок удобрений, открыв производство едкого калия, который является основным сырьем для калия сульфата, увеличить выпуск хлористого кальция. Но наши первоначальные планы поменялись в связи с событиями на «Уралкалии». Мы решили увеличить выпуск товарного хлора, будем отдавать его «Ависме» для производства титановой губки. Если договор будет подписан, то мы готовы построить еще одно аналогичное производство и через полтора года закрыть потребности титановой корпорации в хлоре на 100%. Сейчас мы можем обеспечить только половину – 12 тыс. т хлора в год. Остальное мы готовы закупать на рынке.

В первую очередь «Хлората» будет вложено 40 млн евро, во вторую – еще столько же.

«Азот» не требует таких инвестиций, он самодостаточен. В прошлом году на реконструкцию мощностей было направлено 600 млн руб., на этот год запланирована аналогичная цифра. В наших планах увеличить выработку аммиака на 60 тыс. т карбамида – на 40 тыс. т. Каждый шаг азотной промышленности связан с огромным объемом капитальных вложений – 100 млн евро. Вряд ли я сам решусь на столь масштабные инвестиции или найду инвестора.

— Насколько успешен поиск инвестора для Вишерской бумажной компании?
— Предприятие находится в критической ситуации. Когда покупали «Вишеру» и просчитывали бизнес-план 2005-2006 годов, мне и в страшном сне не снилось, что одна тонна мазута будет стоить 7 тыс. руб. А прошлогодняя зима выдалась холодной, мазут был востребован, и цены на него «улетели», стоимость пара, получаемого на котельной «Вишеры», стала поистине золотой. И в этой ситуации нам приходилось не только брать пар на собственные нужды, но и отапливать город. Планировали договориться с «ЛУКОЙЛом» и брать для котельной попутный газ, но месторождения в Красновишерском районе вводятся в эксплуатацию в 2008 году. У нас не было другого выхода, как остановить бумкомбинат. Что и было сделано в мае прошлого года. Сейчас закончили монтаж оборудования, которое будет работать на производственных отходах — щепе и опилках, сдаем котельную Гостехнадзору и начинаем делать бумагу.

Как вы знаете, мы вели переговоры о стратегическом партнерстве с лесопромышленной корпорацией «Илим Палп» (Санкт-Петербург). Но – «не срослось», потому что, и мы это понимаем, остановленное производство мало кому интересно. По этой же причине провалилась попытка договориться с ОАО «Соликамскбумпром». Однако, возможно, появятся западные инвесторы. Сейчас мы ведем переговоры с рядом компаний, чтобы разместить на красновишерской площадке бывшее в употреблении оборудование. Кроме того, в Правительстве Пермского края мне сообщили, что регион готов стать акционером, помочь в запуске бумкомбината, чтобы снять социальную напряженность. Но в письменной форме я эти предложения не видел.

Текст: Оксана Клиницкая
Источник: “Новый Компаньон”