Гражданин политик

Организованный гражданский контроль в Перми уже существует больше 10 лет. Суть сегодняшнего эксперимента в том, что группа старых, опытных гражданских организаций и уполномоченный по правам человека объединились для того, чтобы стимулировать и оказывать правовую, методическую и информационную поддержку новым инициативным группам гражданского контроля в любых сферах общественного интереса. Мы не принимаем от граждан заказы на контроль. Мы помогаем им самим контролировать. А благодаря распоряжению губернатора специальная рабочая группа, в которую входят напополам чиновники и гражданские активисты, будет помогать инициаторам контроля преодолевать незаконные препятствия, если таковые будут строить власти. Получится ли это – посмотрим.

– С какими из административных структур, общественных организаций чаще всего сотрудничаете?
- У нас Татьяна Ивановна Марголина была близким партнером, и когда она являлась заместителем губернатора, и сейчас, когда стала уполномоченным по правам человека. Мы многое в тандеме делаем – это уникальная для России ситуация, когда очень плотное партнерство и сотрудничество государственного чиновника и общественных организаций. С властью у нас по-человечески нормальные отношения: и с высшим краевым руководством – Олегом Чиркуновым, Валерием Сухих, и с городским – Игорем Шубиным, Аркадием Кацем. Другое дело, что иногда возникает куча проблем, и не всегда их удается решить. Но нет гражданской войны, есть минимальное доверие, которое должно быть. Все удивляются, когда видят, что десяток-полтора гражданских активистов города могут вполне нормально общаться с первыми лицами во власти. Это уже в культуре и гражданского актива, и нашего истеблишмента.

– А вы с кем-нибудь из чиновников дружите, например, с Татьяной Марголиной?
– Нет, конечно. Не дружу. И это хорошо, это правильно. Я считаю, что в дружбе начинается коррупция… любая. Даже такой термин в нашей среде появился – «коррупция симпатий». Это когда даже не за взятки выдаются преференции, а просто по знакомству, по дружбе. Коррупцией симпатий, например, можно назвать коррупцию благотворительных фондов, особенно российских и государственных, вроде Общественной палаты. Потому что суть ее – не в том, что взятки дают или вымогают, а в том, что деньги дают знакомым, близким организациям, руководителей которых знают лично.

Сегодня это особенно ярко – в грантах федеральной Общественной палаты: средства выделяются не тем, у кого лучше проекты, а тем, кто симпатичен властям, впрочем там и откаты – вещь обычная. К подобному приводят личные, доверительные отношения. Они по большому счету вредны, и, слава Богу, что у меня нет друзей среди чиновников и в благотворительных фондах. Хотя среди представителей фондов достаточно прочные деловые отношения со многими, но на день рождения друг к другу не ходим – это и есть путь к коррупции симпатий.

– Кстати, а кого можно увидеть на дне рождения Игоря Аверкиева?
– Никого… Просто у меня нет привычки справлять дни рождения. Так получилось с детства. Не потому, что у меня детство трудное было, скорее, наоборот. Может быть, потому что мой день рождения в августе, и в этом месяце мы постоянно с родителями были в отпуске на море – приглашать вдали от дома было некого. Да и что за повод для чествования – случайная дата в календаре.

– Игорь Валерьевич, с какими вопросами чаще всего люди обращаются в палату?
– В последнее время – в основном с проблемами, касающимися защиты разных «коммунальных» прав: уплотнительная застройка, экология, строительство, взаимоотношение ОТОСов с крупными фирмами и так далее. И по традиции приходят люди с вопросами по защите прав – мы их чаще переправляем либо в Правозащитный центр, либо в другие организации.

– Вы уже упомянули о цикле публичных лекций. Скажите, для чего они нужны?
– Целей несколько. Первая – дать людям возможность иметь как можно более разнообразный взгляд на жизнь. С другой стороны, в Перми очень много умных людей, которым есть что сказать, но у них нет площадки, где можно выступить. Продвижение достойных в интеллектуальном плане людей – еще одна из наших задач.

– О чем была первая лекция?
– О кризисе партийной парламентской демократии у нас в России и в целом в мире, о тупике парламентаризма как способа народовластия. Если с помощью выборов влиять на власть все сложнее, то как тогда влиять?

– И как?
– Речь идет об общественных гражданских организациях. Проблема-то решается очень легко. Люди в Европе раньше могли влиять на власть через парламент, потому что были массовые партии. То есть само влияние осуществлялось через партию: простой человек, как член партии, мог довести свою позицию до парламентария, так как была партийная дисциплина и обязательства. Но постепенно партии, а с ними и парламенты, перестали эффективно выполнять роль посредника между населением и властью. Почему? Долгий разговор. На Западе сейчас такими посредниками стали всевозможные общественные организации и СМИ, формулирующие важное для власти общественное мнение.

У нас этого ничего нет. СМИ занимаются не продвижением общественных интересов, а чем-то другим. Общественных организаций, способных представлять общественные интересы, почти нет, и у людей нет инструментов доведения своей позиции до власти. Массовые партии как реальные инструменты гражданского влияния – умерли, и у нас, и на Западе, по крайней мере, в их классическом виде. Формирование гражданского общества – это не теоретическая проблема, это, по сути, структурирование нации, естественный способ нормального взаимодействия населения и элиты. Если люди не будут объединяться в общественные организации, цивилизованно отстаивая через них свои интересы, продуктивного взаимодействия с элитами и государством так и не произойдет – а нация не может долго существовать в таком расколотом виде, серьезные социальные конфликты неизбежны.

– Почему вы обратились на подиумной дискуссии к анализу режима Путина?
– Это всех волнует, все чувствуют, что происходит что-то необычное: эти выборы… Останется Путин или нет, и к чему это приведет? Всех волнует, что происходит. А поскольку в массовых СМИ это не обсуждается, в газетах – минимум, поэтому есть необходимость проводить дискуссии.