В поисках лица Бога. А также Ноя, Адама и других

В сентябре наши читатели смогут оценить проект, о котором уже несколько лет спорит мировое культурное сообщество. Видеоинсталляция «Предстояние. Деисис» будет представлена в усольских «Палатах Строгановых». Вот уже четыре года этот синтетический арт-проект вызывает у критики и публики разноречивые отклики. Впервые представленный в Государственной Третьяковской галерее в 2004 году, на следующий год он был удостоен престижной немецкой премии Lead Awards. Его части демонстрировались на 1-й московской биеннале и других крупнейших российских выставках, в Швейцарии, Франции, США.

В проекте делается попытка дать масштабную трактовку Священной истории в лицах, беспрецедентную в контексте современного российского искусства. Виктор Бондаренко, автор первоначальной идеи проекта, в беседе на радио «Маяк 24» сказал: «Мы шли от доброго... Если бы мы допустили ошибку, я думаю, Церковь и общественность нас бы простили... Мы хотим дать образы, которые восприняла бы молодежь XXI века».

Ирина Капитанникова беседует с художником проекта Константином Худяковым и автором эссе Романом Багдасаровым.

– Как вы определяете технику, в которой вы работаете?
Константин Худяков: Каждый портрет Деисиса собран из отдельных элементов множества человеческих лиц. Условно это можно назвать «принципом фоторобота». Я фотографирую людей макрообъективом очень крупно, потом сканирую изображение. У меня огромный банк данных (около 80 тысяч фрагментов человеческих лиц), и я постоянно возвращаюсь к этой теме – продолжаю домысливать, доделывать, совершенствовать. Этот проект начинался с того, что был просмотрен и проанализирован весь иконописный и этнографический материал, за которым просматривается историческое обоснование.

Роман Багдасаров:Существует огромное количество трактовок образа Христа. Например, символические трактовки, которые и не претендуют на портретное сходство, а воплощают те или иные богословские концепции. Мы старались в каждом образе найти черты исторической достоверности. Для нас главным являлось то, что это были люди, имевшие реальное историческое существование. У человека есть мимика, физиогномика, физиологическое строение. Оно, естественно, было и у Христа, и у Богородицы, и у Адама и Евы, не говоря уже про Николая II и Серафима Саровского, от которых сохранились четкие прижизненные портреты или фотографии.

В случае с Ноем была сделана фундаментальная гипотеза, основанная на непротиворечивости исторических данных и библейского предания, что Ной в историческом контексте, скорее всего, шумерский правитель Утнапишти, жрец города Шурипакка. В этом случае мы считаем возможным ориентироваться на тот портретный, физиогномический, физиологический материал, который находим в слое раскопок того времени: на статуэтки шумерских жрецов, на их типаж, на черепа, которые находятся в захоронениях, и таким образом реконструируем Ноя. Тот же подход касается Адама и Евы, где мы исходим из версии, что события, описанные в книге Бытия как грехопадение, разыгрывались, согласно православному летоисчислению от Сотворения Мира, около 7500 лет назад. Я не настаиваю на этом предположении, но откажусь от него лишь после того, как узнаю о другой гипотезе, которая опирается на конкретный исторический материал.

С новозаветными персонажами легче. Существуют ранние (IIIIV вв.) изображения Петра и Павла, которые транслируют одни и те же черты, явно основанные на их прижизненных изображениях. Что касается образа Христа, мы принимаем идентичность Туринской плащаницы. Но мы изображаем не Христа последних минут земной жизни, а Христа в разные годы и с разными физиогномическими движениями лица. Разумеется, ни Константин Васильевич, ни я не претендуем на совершенство своих реконструкций даже с научной точки зрения, для этого потребовались бы дополнительно годы исследований и работа целой лаборатории. Однако с чего-то надо начинать… Мы решили на свой страх и риск найти наиболее непротиворечивую точку пересечения исторических данных с преданием священной истории. Но в то же время, мы рассматриваем проект как рабочий, совершенно не претендуя на истину в последней инстанции.

– В итоге, вы стремились создать некий фотографический образ?
Худяков:Да, хотя это не чисто научная реконструкция. Не меньшую роль здесь играют и художественные критерии. Икона здесь также является только материалом, который был исследован с технической точки зрения, а не канонической. Итальянцы изображали Петра и Павла на свой манер, наши – на свой. Моисей был то с бородой, то без бороды, то молодой, то старый. И каждый образ рождался у меня в голове в результате обработки материала, который мне давал Роман, наших бесчисленных бесед, прокрутки всех тех образов, которые уже были созданы. В итоге у меня, как у художника, по поводу каждого персонажа складывался примерный образ того, как он мог бы выглядеть. Перемещаясь в пространстве, находясь в метро, в магазинах, в лифте, я постоянно всматривался в лица людей и у кого-то вдруг находил тот фрагмент или ту искру, которые, как мне казалось, могли быть, например, у Павла, и пытался этого человека отснять. Я также старался учитывать и то, что у наших русских людей есть какие-то свои представления о Николае, свой образ Христа, Богоматери. Я не хотел брать известных актеров: это штампы, которые уже сложились. Поэтому велась съемка абсолютно обычных людей. Через мою мастерскую прошла масса людей от страховых агентов до уборщиц, и мне было интересно их мнение.Показ знаменитого арт-проекта «Предстояние. Деисис» состоится в рамках Всероссийской научно-практической конференции «Строгановские чтения. Камский путь». К выставке приурочен также круглый стол на тему «Друг перед другом: лицо человека и священные лики», который состоится в Палатах Строгановых. «Выбор Усолья и 450-летнего юбилея прихода Строгановых на Урал в этом плане закономерен, – убежден директор Усольского историко-архитектурного музея «Палаты Строгановых» Станислав Хоробрых. – С именем Строгановых связана не только история промышленного освоения Урала, но и важный вклад в историю русской живописи. Школа «Строгановского письма» известна среди русских иконописцев с XVI столетия, а в течение XVIIXIX веков происходила «конвертация» парсунных приемов портретного изображения в классический стиль. Надеемся, серьезный разговор о традициях и новаторстве в современной портретной живописи и религиозном искусстве соберет много заинтересованных специалистов».– Существует ли конфликт между религией и свободным творчеством?
Багдасаров:Мы изначально встали на неконфликтную позицию. Мы попытались, используя опыт сакрального искусства как технику, как изобразительный опыт, пойти дальше от той точки, до которой развилось церковное искусство к началу XX века. Мы не пытались делать дубли и цитаты. В постмодерне берется лубок и в нем изображается арест красными комиссарами митрополита Владимира Киевского. Берется стилистика 16 века, и в ней изображаются бесы-большевики. Церковное искусство превращается в самопародию, и самое жуткое, что многие верующие этого даже не чувствуют.

– Многие современные художники рассматривают религию и Церковь с позиции усмешки, издевки или я, к счастью, ошибаюсь?
Багдасаров: Это – скоморошеская позиция. Однако важно понять, что вставший в позицию скомороха обязан обладать очень высокой культурой и внутренней ответственностью. И к нему будет соответствующее отношение. Если ты юродствуешь, то уже не сможешь выступать как кто-то другой, ты всегда, всю жизнь будешь юродствовать. А если ты не сможешь подтвердить свое юродство святостью, то будешь обыкновенным нравственным уродом, который сам нуждается в терапии.

Худяков: По-моему, это реакция художника на то, что Церковь делает с теми, кто пытается что-то сделать. Такое творческое хулиганство — реакция на давление Церкви. С другой стороны, у всех на виду те священники, которые ведут себя неподобающим образом. Церковь не виновата, виноваты люди в ней, которые этим занимаются. Если взглянуть еще с одной стороны, то я вспоминаю своих родителей. Они люди очень хорошие, но коммунисты, комсомольцы, рубили и жгли иконы. Мой отец из церкви сделал школу. Он родил меня и еще семерых человек, он не был изувером. Когда они так поступали, считали это благом. Они были оболваненными большевиками детьми 17-18 лет. Сегодня мы, дети и внуки наших родителей, пытаемся вернуть утраченное.

А ЧТО ДУМАЕТ ЦЕРКОВЬ?
Уже по подбору ликов можно судить, что перед нами не заявка на «новый иконостас», но светское искусство. Как заметил диакон Андрей Кураев: «Церковные люди скажут, что они в своих молитвах не так переживают и не так представляют эти образы... Но здесь, я думаю, надо прояснить с самого начала: лики этого проекта и лики молитвы – это разные лики по своей сути».

Текст: березниковская независимая газета “Неделя.RU”
Фото: Неделя.RU