Что пресса, что армия – доверяют одинаково

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Рубрика предназначена исключительно для чтения журналистов и тех, кто по непонятным причинам мечтает заняться этим ремеслом. За чтение рубрики иными лицами редакция ответственности не несёт. Редакция может вступать в переписку с читателями. Мнение авторов материалов может совпадать с мнением редакции. Все совпадения являются неслучайными. Подбор материалов для рубрики производится лично Андреем Лучниковым.

Текст: Михаил Данилович, Марина Сизова
Иллюстрации: из архива «Иной газеты»

Вообще же, по мнению Максимовской, то, что в России «задушили» свободу слова в электронных СМИ, – миф. Проблема – в самих журналистах, которые не хотят искать правду:
– Когда Владимир Путин только начинал своё президентство, западные журналисты спросили его: мол, что ж такое происходит со свободой слова в России? Он сказал фразу, которая задела меня за живое. Я готова под ней подписаться. Путин заметил, что отношения прессы и власти – как отношения мужчины и женщины. Мужчина должен пытаться, а женщина – сопротивляться.
И правда, в любой стране власть пытается ограничить прессу, и это естественно. Но что делает наша журналистика? Разве сопротивляется? У нас самоцензуры больше, чем цензуры!

– Например?
– Например, когда одна нефтяная компания вела трубу через озеро Байкал, на российском телевидении было такое мнение: про это рассказывать нельзя. Мол, это касается интересов государства. Хотя, как выяснилось, никто не был против того, чтобы журналисты говорили об этом конфликте. Я позвонила в пресс-службу нефтяной компании – через пять минут перезванивает первый вице-президент. Говорит спасибо за то, что я позвонила (ему, мол, этот «пиар» не нужен), и что готов встретиться. Почти через неделю после выхода сюжета о Байкале в Иркутск приехал Путин, после чего трубу решили проложить в другом месте. Почему этого не смог сделать местный губернатор? Потому что ему не сказала об этом пресса!

– По этой причине, на ваш взгляд, на российском телевидении мало аналитических программ – из-за нежелания журналистов «копаться»?
– Не только. Зрители тоже устали разбираться, кто плохой, а кто хороший. Им надо чётко ответить на этот вопрос. В девяносто девятом году, когда НАТО бомбило Югославию, я работала на НТВ. Мы, как и другие каналы, говорили, что бомбить Европу – чудовищно. Но что такое был югославский режим Милошевича? Это этнические чистки, убийства и пытки. Поэтому мы старались показать все точки зрения – дать сложную картину мира. Чего другие каналы не делали. Но наши рейтинги тогда резко пошли вниз. Люди устали от хаоса революционных девяностых.

– Что вы думаете об обращении майора Дымовского к Владимиру Путину, которое взбудоражило Интернет?
– Сам Дымовский – спорная фигура. Наверное, его обращение – чей-то заказ. Ну не может майор милиции на свои деньги открыть сайт и организовать пресс-конференцию! С другой стороны, таких Дымовских в результате появилось очень много. Значит, проблема есть. Ведь что сейчас происходит? Меня как-то дочь спросила: мол, мама, сколько можно критиковать, ведь всё хорошо?! Мол, очередей в магазины, как раньше, нет. Да, но случись что – например, передвинет сосед-милиционер твой забор на даче – и куда идти? В суд? Газету? Вот и остаётся – к Путину, как это сделал Дымовский.

– Передачу «Неделя» называют самой смелой на российском телевидении.
– Да, нам разрешают больше, чем Первому каналу, например. Но у него и охват аудитории больше. Его смотрят люди – давайте говорить правду – попроще. У нас другая аудитория – образованная, которая всё равно ходит в Интернет. Которая всё равно читает журналы, газеты. Её не обманешь. Первый канал смотрят пресловутые «бабы Мани». С ними надо говорить на максимально простом языке. Но не надо опускать «бабу Маню» до состояния инфузории-туфельки! В конце концов, люди всё равно чувствуют, когда им врут.

– Есть мнение, что журналистам выгодно, чтобы существовали некоторые мифы. Например, что на Кавказе постоянно убивают. Есть миф – значит, прессе есть, о чём говорить. Есть, на чём делать капитал.
– Пока мы никакого капитала не сделали. Зато журналистов «Рен-ТВ» там били и угрожали им. Рустамбек Зязиков, которого критиковал ингушский оппозиционер Аушев, избил водителя нашей съёмочной группы. Угрожал нашему корреспонденту.
Съёмочная группа, кстати, ушла из местной гостиницы в сопровождении Аушева. Потом был настоящий боевик: противники стояли стенка на стенку. С одной стороны были люди Рустамбека Зязикова, с другой – Макшарипа Аушева. Одни на трёх микроавтобусах, другие – на джипах. А рядом – наш корреспондент…

– Некоторые считают, что при желании Кремль может закрыть все СМИ, и «Рен-ТВ» тоже. Пока же независимые радиостанции и каналы нужны лишь для того, чтобы в нужный момент сказать: свобода слова в России есть.
– Мне не важно, по какой причине оставили, например, меня. Но я буду работать до тех пор, пока буду видеть от этого пользу.

БЫЛ СЛУЧАЙ!
Марианна Максимовская: "Когда я работала на НТВ, там висел список слов, которые из этических соображений нельзя было употреблять в эфире. Например, «труп». Его заменителем было слово «тело». Возникали разные казусы. Тогда были войны в Чечне – слово «труп» в новостях было очень сложно обходить. Потому что это и было их содержанием. Корреспондент Ашот Насибов во время прямого включения из Ханкалы, рассказывая о том, что федералы «замочили» кого-то из боевиков, сказал: «Мы не можем, конечно, в это поверить, пока не увидим его труп, – потом Ашот, видимо опомнился и начал перебирать слова: – живой… трепещущий… тело…»

ЕСТЬ МНЕНИЕ!
Даниил Дондурей, социолог СМИ:
– Телевидение – настоящее общественное благо: его смотрят почти все и очень часто. Но это благо до сих пор никак не исследовано. А у телевидения, как и в экономике, бывают кризисы и т. д.

Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности:
– Если в девяностые годы пресса была на первых местах по уровню доверия россиян, то сегодня – на десятом. Рядом с армией. «Четвёртой власти» верят даже меньше, чем первым трём.

Ирина Петровская, телекритик:
– Идеологически всё российское телевидение – государственное. При этом всё оно – коммерческое. На государственных каналах рекламы порой больше, чем на частных. Исследования показывают, что к телевидению есть доверчивость (часто люди делают так, как оно говорит), но нет доверия. Впрочем, надежда умирает последней. Перед событиями 1968 года в Праге тоже казалось, что о «потеплении» нельзя и думать.

СПРАВКА «ПН»
Марианна Максимовская – ведущая программы «Неделя» с Марианной Максимовской», заместитель главного редактора телеканала «Рен-ТВ». Родилась в Москве 7 апреля 1970 года. В 1992 году окончила факультет журналистики МГУ. На четвёртом курсе, сразу после путча 31 августа 1991 года, студентка Марианна Максимовская пришла на работу в службу новостей Первого канала. В 1993 году стала корреспондентом НТВ. В 1997 году Марианна – ведущая программы «Сегодня». В 2001 году с большой частью журналистов компании НТВ она ушла на «ТВ-6».

КТО ХОЧЕТ, ТОТ СЛЫШИТ
Империя свободы без берегов или узкая щёлочка в информационном пространстве? «Пермские новости» спросили своих экспертов, есть ли у нас в стране свобода слова и существует ли цензура в СМИ.

Виктор Шмыров, директор музея «Пермь-36»:
– Сегодня мы практически вернулись к советским временам, когда была одна газета или одно радио, один канал ТВ, которые только одни могли себе позволить говорить свободно о значимых вещах. Вот и сегодня существуют только узкие щёлочки. Цензура существует: нет «Главлита», но его роль часто выполняет для тех же журналистов самоцензура, а любого редактора в случае чего могут «окрикнуть» «сверху». Но и сегодня, несмотря на несвободу слова, – умеющий слушать, да услышит. Впрочем, и в советское время кто хотел, тот слышал.

Галина Слаутина, депутат Пермской городской думы:
– Я бы сказала, что в нашей стране свобода слова – относительная. В 90-е всё же было попроще. Сегодня практически нет оппозиции, она куда-то вдруг исчезла, нет в СМИ свободы мысли, каких-то аналитических материалов. А ведь рот никто никому не заклеивает. Человек сам решает для себя – о чём можно говорить, а о чём нельзя.

Владимир Абашев, заведующий кафедрой журналистики ПГУ:
– Безусловно, свобода слова есть. Стоит посмотреть телевидение, или, к примеру, почитать местные газеты, чтобы это понять. К тому же есть Интернет – империя свободы без берегов. Вспомните майора Дымовского. Действия частного человека становятся политическим событием и получают общественный резонанс. Разве это не свобода?

Павел Печёнкин, арт-директор госкиноцентра «Пермкино»:
– Свобода – это, прежде всего, ответственность. А поскольку ответственных людей немного, то, соответственно, немного и людей свободных.
То, что мы возвращаемся к тоталитаризму, – это сказки. У нас, конечно, в стране – не совсем демократия, по крайней мере, не такая, как в Англии или в Америке. У нас просто другая, чем там, степень свободы.