Невиртуальный кризис искусства

Текст: Дмитрий Ценёв

Ретродесятилетие, кажется, закончилось окончательно, и, вспоминаемые лишь в новогодние будни, праздники изрядно поднадоевших телесалатов «О главном» полка́ми встали на по́лки. Что будет в новом десятилетии? Уготовало ли минувшее нам хоть какую-то перспективу?

Как ни верти, а, если в прошлом веке мировая культурная общественность упорно мусолила тему умирания театра, то минувшее десятилетие наталкивает на столь же мрачные мысли по поводу кинематографа.

Хочется надеяться, что время римейков всё-таки прошло. Ведь есть различие между оригинальным фильмом по оригинальному источнику и фильмом по фильму в качестве источника? Не утверждая в каждом из конкретных случаев, что удалось лучше, приходится просто констатировать: разница есть.
Благими намерениями дорога в одно место выложена, и не просто дорога, а добротный автобан: перекрашиванием чёрно-белых фильмов в современно-цветастые, пересъёмкой иностранных — со «своими» актёрами и в «своём» формате, съёмка телесериалов по мотивам и без оных, но на те же темы в качестве повода…

А ведь каждому творцу очень хочется выделиться: стать, минимум, заметным, максимум — классиком. Минимум, известным, максимум — великим. И главное, появился исключительно-неотразимый повод — поистине неограниченные возможности новых технологий… Теперь стал особым наслаждением новый зрительский вид диванного спорта: отличить на экране натуральную съёмку от 3D-графических заморочек. Жаль только, что так опрометчиво предоставившиеся кинематографу и его новым графистам возможности стали всего лишь поводом, а не средством, не инструментом для достижения чего-то большего… Пока не наиграются детки новыми плюшевыми мишками, дальше не пойдут.

А что, с музыкой, самым древним искусством, разве как-то иначе дела обстоят? Да нет же. Всё то же: и здесь новая — цифровая, с позволения сказать, реальность существования, предоставившая, на первый взгляд неограниченную свободу как профессионалам (счастье или беда?!), так и любителям (беда или счастье?!). На второй же, более внимательный и, скорее всего, более честный, взгляд, вряд ли эта… программно-обеспеченная… свобода таковой является, скорее наоборот — это ещё один из подвидов самой что ни на есть пошлой компьютерной зависимости.

Начиная с тех самых древне-ритмических времён стучания по камням и высушенным дыням, композиторы насочиняли, переставляя местами и всячески комбинируя в «пачки» (аккорды — проф. сленг) всё те же двенадцать отличающихся друг от друга по высоте звуков, столько, что теперь композиторами становятся уже те, кто берут лупы (петли — проф. сленг) чужих мелодий (порою количеством до всего лишь четырёх штучек), как то Моцарта, Бетховена, Бородина и мн. др., натягивают на старые ноты в секвенсорах новые семплы (куски, в данном случае — звуки, тембра), позаимствованные, кстати, у других новых, да и у старых — тоже, композиторов и исполнителей, зацикливают, расцвечивают эффектами и… кстати, вполне правозаконно выдают за своё… да-да, и никакого тебе плагиата, даже речи об этом нет… классиками становятся в мгновение ока.

И для музыки, кроме, пожалуй, вокальной, где требуется один лишь только голос, и художественного свиста, где нужны губы и зубы, всё-таки требуется какой-то технический минимум (та же марака — сушёная дыня, наполненная семечками), и для кино — тем более, да и театр не обойдётся без технического обеспечения даже в самых своих минималистических сущностях — но и кабуки.

А вот для литературы, например, изначально устной, как бы ничего не требуется, правда потом стали писать разными палочками… сперва просто палочками, потом — смоченными в разного рода пачкающих жидкостях, потом… а потом пришло время, когда заспорили, а не стоит ли переучиться человечеству писать сразу за печатной машинкой? И это было совсем недавно, кстати — в прошлом веке (в XX, напоминаю, если кто ещё не привык). Некоторые писатели и очень многие (наверное, подавляющее большинство) журналисты, экономя время, преуспели в этом. Но некоторые журналисты и очень многие писатели (наверное, большинство) так и не смогли отказаться от листа и стила (почти анаграмма, однако), и этому, как ни странно, есть причина. Почти метафизическая, потому как поверить в это, не употребив некоторых усилий разума и веры, невозможно, но вполне научная. Много сейчас в науке того, что точно знать нельзя, во что можно только поверить, плохо иль хорошо пройдя курс среднеобразовательной школы.

Считается, что одним из этапов эволюции некоего нашего обезьяноподобного предка, изрядно, почти фатально, повлиявшим на развитие не чего бы то случайного, а именно мозга, стал именно разворот большого пальца ладони навстречу четверым своим собратьям, и именно это ещё как-то удерживает, по мнению ретроградов-писателей человеческой расы, человеческую (во всяком случае, писательскую её часть, упрямо не желающую выпустить из пальцев авторучку) цивилизацию от полной деградации и возвращения на круги своя в лиановые джунгли. С этой точки зрения растиражированная интернетом и ставшая одним из его безусловных хитов забавно дорисованная картинка про эволюцию человека от скрюченной обезьяны до скрючившегося за компом человека становится, пожалуй, вполне реально надвигающейся перспективой, ведь число пишущих за клавиатурой компьютера, наверняка, уже давно подавляюще превысило количество пишущих стилом.

Ирония иронией, но технология, как ни верти, меняет не только условия жизни, темп её и стиль, но и сам тип мышления. И психологию, и философию, и даже физиологию. Так прошло ли ретродесятилетие, если мы все до сих пор не наигрались новыми игрушками… моему брату — пятьдесят два, и он фанат автосимуляторов, мне — сорок два, и я не прочь побродить и пострелять, спасая мир, в декорациях очередного постапокалиптического будущего… Так встали ли на полки праздники новогодних телесалатов?

Подготовило ли минувшее десятилетие хоть какую-то перспективу человечеству? Невиртуальную, а реальную… пореальней, например, странного кризиса, реальность которого для многих до сих пор под большим вопросом. Что век пришедший нам сготовил, никак не возможно угадать потребляя плоды современного искусства. Успокаивает одно: театр пока ещё жив, живопись не умерла, да и музыка, не смотря на засилье новых технологий ещё трепыхается, цепляясь за жизнь.