Чиркунов намерен отобрать у Питера всё

Текст: Вадим Нестеров

Губернатор Пермского края Олег Чиркунов рассказал о личных итогах Пермского экономического форума, ценности конфликтов и похищении белых ночей у Петербурга.

– Какие у вас впечатления от форума, сделали ли вы для себя какие-то выводы?
– Наверное, рано об этом говорить. Форум превратился в регулярное мероприятие, он уже шестой, но этот для нас является неким этапом. Очень важно не просто двигаться, бежать к какой-то цели, а очень важно однажды остановиться и задуматься, куда ты бежишь, где ты бежишь, как ты бежишь и, вообще говоря, в каком виде спорта выступаешь. Этот форум для нас именно такая остановка.

Что нравится и что важно? Очень нравится состав участников. Чем он отличается от многих подобных форумов? И российские, и зарубежные докладчики (не все, конечно, но в большинстве своем) – люди, в той или иной мере связанные с наукой. Мы не специально это делали, но так произошло: в течение шести лет постепенно-постепенно состав менялся, и мы пришли к этому формату. Это, конечно, не научно-практическая конференция, как квалифицировал ее Сергей Петрович Капица, но это такой формат «наука и общество».

Я думаю, что это наша ниша, и я доволен происходящим.

Я пока не готов говорить о результатах – все это будет обработано, подготовлена стенограмма, аналитические документы, мы вычленим то, что для нас наиболее интересно, постараемся сделать так, чтобы максимум наших сотрудников с этим ознакомились (по профилю, конечно). Но ключевая тема – это то, что появился этот новый формат и собрался интересный состав участников.

– Возвращаясь к теме форума «Новая экономика и культурная политика». Те культурные реформы, которые проводите вы, на сегодняшний день имеют два последствия. Произошел практически полный ребрендинг Перми в стране, и изменилась сама Пермь. Какой из этих процессов для вас является приоритетным – работа наружу или работа внутрь?
– А все очень взаимосвязано. Вот смотрите, с какой целью осуществляется проект ЕС «Культурная столица Европы»? Они выбирают какие-то города и, благодаря своей информационной поддержке, вытаскивают их на принципиально иной уровень. За что они борются? За две задачки. Первая – создать туристический поток, вторая – создать условия, при которых люди хотели бы в этих городах жить. Как разорвать то и другое?

Одно поддерживает другое, и в этом отношении я думаю, что это единый процесс. Мы боремся, с одной стороны, за жителей, чтобы люди стремились здесь жить, причем чтобы это были люди соответствующего уровня и образования. А второе – мы хотим, чтобы сюда шли потоки, в том числе туристические. Так что я не могу сказать, что в данной ситуации важнее. Более того, на разных этапах приоритеты могут меняться. В какой-то момент может оказаться, что внешнее позиционирование важнее, чтобы привлечь внимание.

Но если ты потом не будешь заниматься городом и внутренним проблемами, этот мыльный пузырь сдуется.

Если ты не будешь создавать внешний трафик, то на внутреннем ресурсе ты не выживешь: тебе этого не хватит. Что бы ты здесь ни делал, что бы ни улучшал – не будет происходить никаких процессов. Так что зачем гадать? Надо смотреть, как поступают другие европейские города, и с учетом их ошибок и пониманием их успехов делать то же самое и у нас.

– Все знают про Гельмана – больше про культуру в Перми не знают ничего. Это ваш единственный культурный проект в Перми или просто самый известный?
– У нас несколько проектов, каждый из которых претендует на то, чтобы стать «паровозом». Сейчас чуточку виднее ситуация, связанная с культурой, в том числе в силу профессионализма и умения себя подать команды, которая с этим проектом работает. Но о чем идет речь? На самом деле они стартовали с достаточно скромного проекта (нет, он достаточно амбициозный, но тем не менее локальный проект) «Русское бедное» плюс создание Музея современного искусства. Но, начав эту работу, они оказались в достаточно жесткой, как ни странно, конфронтации со многими. С другими направлениями культуры, с местными жителями…

По этому поводу можно было бы расстраиваться. Но, на мой взгляд, это главное достижение, которое произошло.

Благодаря тому что возник этот конфликт, каждой из сторон пришлось доказывать что-то большее. Ну вот, пришел ты со своей выставкой, там ни одной работы нашего художника – зачем ты нам нужен? Может быть, нужен; может быть – нет. И тогда этой команде, чтобы доказать свою успешность, потребовалось вовлечь в этот процесс пермские силы. Они создали проект «Живая Пермь». На мой взгляд (причем я уверен, что, когда они создавали, они этого не понимали), это гениальный шаг. Один день тысячи людей. Все, кто что-то умеет делать, приняли участие в этом проекте. Город жил. Это было год назад. В этом году это повторилось в другом формате, и это уже был не проект людей, которые сюда приехали, – это был внутренний проект. Как результат, один из пермских художников выставлялся в лучших музеях Парижа. Через год произошло повторение: другой пермский художник, Павлюкевич, создал, на мой взгляд, шикарное произведение искусства в стиле «русское бедное» – сейчас эту работу купил Музей современного искусства.

И они понимают, какой будет следующий шаг.

Через год будут «Белые ночи в Перми»: если уж отбирать у Питера, то отбирать все. Я хочу сказать, что я очень люблю питерцев как людей, и я очень люблю туда ездить, и тамошние деятели культуры, включая Губанкова (председатель комитета по культуре правительства Санкт-Петербурга – ред.), – они настолько приятные люди… Вот немудрые бы люди либо относились к нам с великим снобизмом, либо обиделись. А Губанков – человек умный. Он понял, что наше появление – для него это привлечение внимания к сфере культуры, в том числе в том самом Питере. Он страшно обрадовался, что появилась альтернативная культурная столица, в Перми. И тут же подписал с нами культурный альянс. Он мог бы сказать: «Ну что такое Пермь – и что такое Питер? И о чем тут можно говорить?!» Но это слабая позиция. Сильная позиция – это: «Да-да-да, ребята, подписываем культурный альянс – и вперед!» В результате питерские художники поехали сюда на «Живую Пермь», Екатеринбург, Самара… В общем, вот так развивается этот проект.

Но это только один проект.

Второй важный проект, который здесь же сегодня обсуждается, – инновационная экономика, ведущая роль университетов, наука. Ну, вы слышали сегодня о наших совместных проектах с Чубайсом. Есть много других вещей… Это все взаимосвязано: без наличия здесь определенного уровня культуры подобные проекты не развернешь. Но тут у нас засада со словом «культура». Ведь, когда я говорю с вами про «культурную столицу Европы», про туристический подход, я подразумеваю, что культура – это отрасль, это события: событийный туризм, театры и прочее. А сейчас на этом форуме речь идет о другом – о культуре как о системе ценностей. То есть национальные ценности, религия, отношение к труду, к потреблению, к накоплению – более широкое понятие. И культура появилась уже в этом контексте. И это, скорее, уже принципиально другая задачка, напрямую с предыдущей не связанная, но очень пересекающаяся.

Итак, проект «Культурная столица», проект «Инновации и вузы». Третий проект… Если вы обратили внимание на выступление Лоуренса Харрисона (директор Института культурных преобразований Университета Тафта – ред.), я из его выступления почерпнул одну мысль (причем я допускаю, что он этого не говорил, но я так услышал). Помните, ему задали вопрос: «Ну а как нам побыстрей бы решить задачи в сфере культуры?». А он и говорит: «Ну, быстро в сфере культуры редко бывает, но в принципе это может быть. Можно решить и быстро, даже в рамках одного поколения». Представляете? Человек, которому много лет, мыслит тем, что если сегодня правильно воспитывать детишек, которым два года, то потом, когда им будет 18 или 20, они станут бизнесменами.

Человек в таком возрасте говорит о подобной продолжительности проекта!

А мы ведь считаем, что если результат предполагается через год, через два, через три, то можно и время не тратить: нам надо все сегодня, все сейчас. Надо делать и «все сегодня», и «все сейчас», кто спорит, но надо и запускать проекты, выгодоприобретателями которых будем не мы, а следующее поколение, – и этому надо учиться. Итак, третий проект – это уже культура с точки зрения формирования нации.

– Ваш срок на посту губернатора когда-то подойдет к концу. Что должно случиться в Перми, что бы вы ушли удовлетворенным?
– Я называл три проекта. Есть четвертый. Он не имеет прямого отношения к этой тематике – это чисто инфраструктурный проект, железная дорога в Архангельск и речной путь в Каспийское и Черное моря. Ну вот, я для себя сформулировал: если по одному из четырех проектов ситуация станет необратимой, то я не зря тратил жизнь на эту работу.

– Ваши культурные реформы – это уникальный или универсальный проект? То есть, на ваш взгляд, подходит ли подобная стратегия для любого региона или это сделано специально для Перми и дублированию не подлежит?
– Универсальных рецептов в нашей жизни не бывает. Любая попытка создать что-то единое для самых разнообразных регионов России, на мой взгляд, обречена на провал. Самое главное достоинство или самый главный шанс России заключается в том, что у российских регионов (сколько их там, 83?) могут быть 83 разные модели. Когда будет 83 модели, очень вариативных, то через десять лет окажется, что 15 из них оказались успешными. Тогда оставшимся 68 надо будет задуматься: не откорректировать ли свою позицию? Но при этом даже, если потом директивным образом эту модель кому-то навяжем, нас ожидает крах, потому что ситуация изменится – нужны будут другие инструменты, другие подходы.

Но вот так вот, накапливая знания, одни регионы начнут прорываться, другие будут тормозить, даже те, кто прорвались, на каком-то этапе остановятся… Я думаю, что будущее России за подобной конкуренцией. Чем больше будет инициатив – самых разнообразных и самых, может быть, утопичных, – тем больше шансов, что страна прорвется в целом