Диктатура развития, или Россия на фоне Сингапура

Текст: Фёдор Лукьянов

От встреч с политиками высокого ранга не ожидаешь интеллектуального блеска. Для них важнее интуиция и талант публичной фигуры, совсем хорошо, если это сочетается с целостным мировоззрением, хотя последнее, как правило, требует эластичности. Если государственный руководитель оказывается оригинальным мыслителем, это всегда неожиданность.

Основателю Сингапура Ли Куан Ю, который посетил Москву в конце прошлой недели, только что исполнилось 87 лет. Официально он отошел от власти 20 лет назад, оставив пост премьер-министра. Но мало сомнений в том, что человек, должность которого называется «министр-наставник», остается реальным главой Сингапура. Этот город-государство он создал полвека назад, и его удивительный успех заставляет политиков и аналитиков всего мира особенно внимательно слушать Ли.

В России сингапурский старец бывает часто. Как будто бы всерьез пытается понять, как получается, что страна, обладающая абсолютно всем необходимым для процветания, ходит по замкнутому кругу.

Министра-наставника удивляют бесконечные российские разговоры о развитии и модернизации, за которыми ничего не следует. Характерно, что политическая сила, основанная Ли и бессменно правящая Сингапуром, называется Партия народного действия. Именно действие, которое дает результат, является, по его убеждению, единственным смыслом государственного управления. Особенности политических систем и идеологий Ли Куан Ю не интересуют. Несколько лет назад он назвал Сингапур государством, свободным от идеологии.

Формально в стране действуют демократические процедуры, проводятся выборы и даже есть оппозиционные депутаты. Это, однако, скорее дань внешнему миру – выпускник юридического факультета Кембриджа понимает, что нужно соблюдать ритуалы. При этом, как рассказывал мне один из сингапурских политиков, хорошо знакомый с патриархом, Ли искренне не понимает смысла оппозиции. Если человек профессионально состоялся и способен приносить общественную пользу, он должен быть в администрации, а не в рядах ее оппонентов.

Российские руководители охотно встречаются с Ли Куан Ю, который в отличие от западных лидеров никогда никого не учит демократии. Однако

ограничительный подход к демократическим институтам сочетается в Сингапуре с тем, чего в России нет и в помине, – жесткой меритократической системой отбора и продвижения лучших на всех уровнях общества, а также прозрачной некоррумпированной бюрократией.

Высокая эффективность управленческой машины, которая обеспечивает бурное развитие страны уже несколько десятилетий, – ответ западным критикам авторитарных замашек министра-наставника.

По ясности и четкости ума Ли Куан Ю, один из последних старших представителей великого политического поколения второй половины ХХ века (из еще живущих к нему принадлежат немец Гельмут Шмидт, француз Жак Делор и англичанка Маргарет Тэтчер), может сравниться разве что со своим ровесником Генри Киссинджером.

С одной стороны, Ли очень хорошо понимает многообразие мира, вред упрощений и невозможность универсальных рецептов. С другой – категорически отвергает любые химеры и искусственные попытки придумать проблемы там, где их нет. Так, в отличие от большей части остального мира, он низкого мнения о Михаиле Горбачеве. По той причине, что он, блуждая среди разных идейных клише, потерял и направление движения, и великую страну. Но при этом он только пожимает плечами по поводу постсоветской ностальгии в России и желания восстановить «сферу влияния» – это ложная и пустая цель, которая помешает решать истинные российские проблемы и заведет в никуда.

Ли всегда был убежденным антикоммунистом, но из прагматических соображений – марксизм неправильно понимает человеческую натуру, ограничивает возможности для свободного экономического и личного развития, ведет в тупик. Он восторгается Дэн Сяопином, который инстинктивно это почувствовал и отказался от маоизма в пользу рыночной экономики. При этом

Ли Куан Ю подчеркивает мудрость Дэна, который не развенчал Мао, ограничившись формулой «70% прав, 30% неправ». В противном случае у реформ не будет никакой легитимности, что, по мнению Ли, и произошло в России – Горбачев и Ельцин разрушили собственный фундамент, отвергли среду, из которой вышли, поэтому преобразования имели столь плачевный итог.

Когда у Ли спрашивают советов, он предлагает приехать в Сингапур и посмотреть, как все может работать. Именно такой визит Дэн Сяопина летом 1978 года стал, по убеждению министра-наставника, главным стимулом для начала преобразований в Китае – глава КНР увидел, как живут и работают китайцы, если им создают условия. Для Ли Куан Ю есть два императива – образование, причем обязательно международное (обучение за границей и приглашение в страну лучших профессоров) и иностранные языки, прежде всего английский, но чем больше, тем лучше. Это меняет сознание – элиты и нации, а тот, кто не знает, как на самом деле устроен мир, обречен на деградацию.

Взгляды Ли Куан Ю на мировые политические перспективы настолько неполиткорректны, что даже в России звучат шокирующее. Столкновения цивилизаций, как его описал «мой приятель» Сэмьюэль Хантингтон, то есть многих цивилизационных типов, не будет, случится столкновение двух общностей – мусульмане против всего остального мира. Почему? Потому что ислам как религия не способен к развитию, он воспринимает слова Пророка, сказанные почти полторы тысячи лет назад, как неоспоримую догму, в то время как другие религии адаптируются к изменениям – официально или фактически.

Нет гибкости – нет инноваций любого рода, хоть политических, хоть технологических. А те, кто отстают, становятся агрессивными.

Наверняка, любой специалист по исламу с документами в руках убедительно опровергнет каждый из упреков Ли Куан Ю, но для министра-ментора вопрос решен. Отчасти это результат болезненной истории взаимоотношений с преимущественно мусульманской Малайзией, отчасти его представления о том, что возрождение ислама в последние десятилетия – продукт не естественного развития, а целенаправленных денежных вливаний нефтяных монархий, прежде всего Саудовской Аравии, которые иным образом не способны укрепить свое место в мире.

Выводы из такого мировоззрения иногда парадоксальные. Так, Ли открыто говорит, что малайцы, живущие в Сингапуре (коренное население, ставшее меньшинством за 200 лет), не способны конкурировать с китайцами. Они менее предприимчивы и не столь адаптивны, системно уступают по многим позициям. Но именно поэтому их нужно холить и создавать льготные условия, чтобы они не чувствовали себя ущербными и не имели соблазна бунтовать. Тот же метод, на самом деле вполне американский, Ли советует и Китаю в отношении уйгуров и тибетцев.

Отношение Ли Куан Ю к Америке двойственно. С точки зрения способности к инновациями и практическому действию – это идеал министра-наставника, пример, которому должны следовать все. С точки зрения места в мире – Ли удивлен, как много ошибок делают Соединенные Штаты из-за непонимания других. Интересна оценка Барака Обамы, с которым он встречался дважды – умный, яркий, интеллигентный, хороший публичный политик, но едва ли имеет шансы на переизбрание. Потому что он неконфронтационный по духу, старается избегать конфликтов и достигать консенсуса. А это чуждо американской политической культуре, которая конфронтационна по своей сути, она уважает тех, кто готов драться и побеждать.

Если Обаму не переизберут, он повторит судьбу демократа Джимми Картера, который тоже отслужил лишь один срок. Любопытно, что

Картер для Ли Куан Ю, как он как-то говорил в интервью, – антиперсонаж, самый бездарный из 10 президентов США, с которыми Ли пересекался как лидер Сингапура. Картер олицетворяет то, чего Ли не приемлет в политике – бездеятельный идеализм, не способный достигать поставленных целей.

Рассуждать о том, чему Россия может научиться у Сингапура, не имеет смысла. Сингапур – уникальный случай. Здесь совпали крошечный размер государства, китайское трудолюбие и настойчивость в достижении целей (три четверти населения страны – китайского происхождения), британские традиции открытого взгляда на мир и свободной торговли (полтора века Сингапур был британской колонией), а также фактор неповторимой личности самого лидера. Учиться, на самом деле, можно только одному – способности непредвзято смотреть на себя и мир, умению сохранять трезвость оценок как основу стратегического мышления и избавляться от химер. России учиться всему этому придется долго.

И одно личное наблюдение. Из семи представителей российских СМИ, приглашенных на ужин с легендарным основателем Сингапура и подтвердивших участие, пришли трое. Это многое говорит о нас всех – ленивых, нелюбопытных и по-прежнему высокомерных, хотя оснований для этого все меньше.