Быть бомбистом

Текст: Григорий Туманов

Поджоги дорогостоящих автомобилей и городских ОВД продолжаются в Москве больше года. В интервью радикальные анархисты, берущие на себя ответственность за эти атаки, рассказали, почему их социальный протест перерос в открытую войну с государством. Полиция и эксперты признают, что нынешняя политическая система породила новый для России вид радикалов.

«ЧЕРНЫЙ БЛОК» ТЕПЕРЬ И В МОСКВЕ
«Мы те, кто взорвал пост на 22-м километре МКАД», — говорит фигура в черном капюшоне. За ее спиной черная буква А с автоматом Калашникова вместо перекладины. Утром 7 июня у поста ДПС в небо взметнулся огненный столб в пять метров высотой, а позднее на сайте радикальных анархистов blackblocg.info появилось заявление, в котором они взяли ответственность за эту акцию на себя. «Газете.Ru» удалось связаться с этими людьми. Анархисты согласились ответить на вопросы редакции, записав ответы на видео. Это первый полноценный рассказ анархистов, действующих в Москве уже больше года, о самих себе.

Впервые они заявили о себе в ночь на 27 апреля 2010 года, когда в окна одного из подразделений подмосковного ГУВД полетели несколько «коктейлей Молотова». Акция была приурочена к годовщине бойни, которую в московском универмаге «Остров» устроил майор милиции Денис Евсюков.

С тех пор в столице были атакованы десятки зданий органов власти, включая приемные «Единой России», офисы корпораций и парковки дорогих машин.

Война объявлена любым структурам власти, которую анархисты считают нелегитимной, и корпорациям — «за эксплуатацию труда и природы». Камни и бутылки летят в автомобили стоимостью больше миллиона из классовой ненависти: анархисты уверены, что тратить такие деньги на машину может только «угнетатель трудового народа».

В «борьбе с органами угнетения» анархисты пользуются тактикой «Черного блока». Это единая стратегия силового протеста, объединяющая участников лишь крайне левыми взглядами, черной одеждой и полной анонимностью по всему миру. Приверженцы «Черного блока» громили в прошлом году Лондон, протестуя против повышения платы за высшее образование, их же единомышленники сейчас воюют с полицией в Афинах. Фактически «Черный блок» — это бренд. Все, что требуется для принадлежности к движению, это носить черную одежду, разделять общую идеологию левого движения и участвовать в акциях. При этом группы активистов могут быть вообще не знакомы друг с другом и сохранять полную анонимность. «У нас нет никакой четкой организации или устава. Нас объединяет тактика прямого действия, а кроме нас существует еще целая сеть анархистских групп и отдельных людей, которые ведут борьбу с органами угнетения радикальными методами», — подтверждает в видеоролике и московский леворадикал.

СМЕНА ПОКОЛЕНИЙ
И эксперты, и сотрудники правоохранительных органов признают: левоориентированная молодежь в России радикализуется все больше, и события в Москве — конкретный тому пример.

Еще в начале 2010 года представить себе существование в столице сети боевых анархистких ячеек, готовых к активным действиям, было нельзя.

По оценкам центра по противодействию экстремизму МВД, в каждом российском регионе сейчас насчитывается до нескольких десятков автономных ячеек радикалов, состоящих из 5—10 человек. В МВД говорят, что более 90% участников таких группировок — молодые люди в возрасте до 30 лет.

«Наш возраст, расовая принадлежность и социальное положение не имеют особого значения. Мы такие же люди, как и большинство россиян», — говорят о себе сами анархисты. Многие из активистов, утверждают они в видеоролике, «возраст имеют вполне зрелый, чтобы отвечать за свои поступки», и вполне неплохо зарабатывают себе на жизнь сами. Все они пришли в «городскую герилью» разными путями, но повод был один и тот же — «осознание, что нынешний порядок вещей категорически неприемлем», а противопоставить этому можно только силу.

Одним из главных поводов для перехода к активным действиям стало и плачевное состояние самого анархистского движения в России, говорит социолог Александр Тарасов, давно изучающий историю левого протеста. «Произошла смена поколений. Те, кто сейчас поджигает ОВД, — это подросшие левоориентированные молодые ребята, которые разочаровались в практике мирного протеста. Анархистское движение сейчас вынуждено существовать как субкультурная среда: оно ничего не добилось. Подросшему поколению, которое смотрит на это, кажется, что единственный способ — это делать что-то «в реале», — считает Тарасов.

Фоном, способствующим переходу к силовому протесту, служат и действия властей. После атаки на Химкинскую администрацию, которую летом прошлого года устроили антифашисты, волна задержаний молодых леваков «для бесед» прокатилась по всей России. Нередко такие беседы сопровождались угрозами и побоями. Например, молодому антифашисту Александру Пахотину, задержанному в подмосковном Жуковском, оперативники во время допроса обещали отрезать уши, если он не расскажет об организаторах химкинского погрома. Члены ультраправых группировок, раньше представлявшие основной интерес для сотрудников центра Э, сейчас либо сидят в тюрьмах, либо, впечатленные громкими приговорами соратникам, ушли на дно, поэтому правоохранительные органы решили сосредоточиться на их идеологических противниках. Даже после погромов на Манежной площади в прошлом декабре глава МВД Рашид Нургалиев называл виновниками произошедшего леворадикалов, хотя и по составу участников беспорядков, и по их лозунгам было очевидно, что бушевали в центре Москвы националисты. Правда, с ультраправыми фанатами в итоге встречался премьер Владимир Путин и налаживали диалог представители Русской православной церкви, а про угрозу, исходящую от леворадикальной молодежи, сразу после Манежки в своем докладе написали представители ФСБ и Министерства спорта, туризма и молодежной политики. «Определенный политический заказ на левых сейчас действительно есть. С правыми государство всегда так или иначе заигрывало, а с левыми такого не было. Чем ближе выборы, тем больше желания закрутить гайки против любой оппозиции, к которой относятся и анархисты», — подтверждает Тарасов.

Отвечать на репрессии пикетами молодые столичные анархисты уже не считают целесообразным. Акции прямого действия теперь кажутся им единственно верным рецептом борьбы с государством. Наладить с ними диалог, как, например, с праворадикалами, у властей не получается: у анархистов нет неформальных лидеров и официально зарегистрированных организаций, которые можно держать на виду.

В правоохранительных органах сложность проблемы осознали не сразу. Сотрудники атакованных анархистами ОВД, опрошенные корреспондентом «Газеты.Ru», еще год назад говорили, что бутылки с зажигательной смесью им в окна кидали «обычные хулиганы», а в столичном ГУВД не связывали одно нападение с другим. Все изменилось после атаки на пост ДПС. Впервые за полтора года вылазок леворадикалы использовали самодельную бомбу, собрав ее из легко доступных каждому материалов.

Взрыв, хотя и не причинил значительного ущерба, стал главной темой вечерних выпусков новостей на всех центральных каналах. Такого внимания не удостаивалась еще ни одна акция столичных леворадикалов.

Теперь в центре Э осознали, что имеют дело с движением, которое радикализуется все больше и больше. «Действительно, в последнее время мы отмечаем возросшую активность группировок анархистского толка. При этом в их деятельности наметились несколько весьма настораживающих тенденций», — говорит официальный представитель центра по борьбе с экстремизмом МВД Евгений Артемов. «Это откровенно террористические методы. В результате могут пострадать посторонние люди, не имеющие никакого отношения к властным структурам», — возмущается Артемов. Сами активисты «Черного блока» парируют: за год от их атак не пострадал не только ни один случайный прохожий, но и сотрудник госорганов. Тем не менее, говорит Артемов, сейчас сотрудники центра Э активно работают над расследованием атаки на ГИБДД и недавних поджогов дорогостоящих автомобилей на западе Москвы. «Противодействие группировкам подобного толка — приоритетная задача подразделений по противодействию экстремизму. Расследование продолжается. Практика показывает, что деятельность преступных группировок радикального толка безнаказанной не остается», — говорят в полиции.

БЕЗНАКАЗАННОСТЬ ДАЕТ ПОПУЛЯРНОСТЬ
Правда, признают в полиции, с момента первой атаки в прошлом году оперативникам не удалось задержать ни одного подозреваемого. Как считает директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий, это рождает в анархистах чувство безнаказанности, которое будет только способствовать их дальнейшей радикализации. «В Берлине я видел спор двух анархистов — немецкого и польского. Первый еще понимает, что разбить витрину — это можно, а голову полицейскому — уже нет. Для поляков это одно и то же, и они не понимают разницы. Наши, видимо, пока понимают, или же им просто голова не досталась», — считает Кагарлицкий.

В МВД признают, что отсутствие задержанных играет на руку анархистам и в информационном поле. «Цель их акций — не только привлечь внимание к себе, но и создать впечатление, что правоохранительные органы не в состоянии обеспечить безопасность граждан», — говорит Артемов. Московские сторонники тактики «Черного блока» подтверждают: у них в приоритете не причинение имущественного ущерба, а возможность как можно громче заявить о себе и своих взглядах. «Своей ближайшей тактической целью мы видим массовое протестное движение, вдохновленное идеями анархизма. Мы хотим, чтобы наши идеи захватили умы тысяч и миллионов наших угнетенных собратьев повсюду», — чеканит слова активист на видео.

Как говорят социологи, атаки леворадикалов и правда находят поддержку у россиян, но совсем не у тех, которые готовы стать частью того самого «массового протестного движения», о котором мечтают анархисты.

По словам эксперта Левада-центра Дениса Волкова, атаки на ОВД и битье стекол в приемных «Единой России» пользуются поддержкой чаще всего у москвичей, но они, согласно опросам, в большинстве своем ни к каким активным действиям не готовы. «Это было видно по ситуации с так называемыми приморскими партизанами, — приводит пример Волков. — Большинство россиян не одобряло их действия, но москвичи поддерживали. В то же время, когда мы спрашивали у жителей столицы, готовы ли они проводить акции протеста, они отвечали, что не готовы, так как считают, что ни на что не могут повлиять». В целом акции активистов столичного «Черного блока» не до конца понятны и самим москвичам. Атаки на опорные пункты полиции и нападения на офисы корпораций для них находятся где-то в той же нише, что и акции уличной оппозиции, а их жители Москвы не очень жалуют. Например, говорят в Левада-центре, акции «несогласных» готовы посетить только 13% москвичей, в то время как принять участие в акциях «синих ведерок» согласны 27% опрошенных. «Химкинский лес и борьба с мигалками россиянам понятнее. Порядка 70% по России поддерживали акции за спасение леса в мае, а 50% молодых людей в Москве одобряют действия «синих ведерок». Им нужно указывать на конкретные проблемы, чтобы было яснее», — объясняет Волков. Пока о реальных проблемах по-прежнему говорит только действующая власть, а так ненавидящие ее анархисты, говорит эксперт, с их призывами бороться с «угнетающими структурами» остаются для большинства россиян непонятными идеалистами.