Кормильцы и поклонники

Текст: Алёна Солнцева

Типажи, описанные в этом проекте – фермер, молочник, фельдшер, – живут в окрестностях деревни Щелыково Костромской области. Здесь же 150 лет назад попытались наладить сельское хозяйство драматург Островский с братом. Впрочем, их мечты о сладкой доле помещиков, столкнувшись с реальностью, быстро развеялись. О том, что в русской деревне не меняется веками, читайте в заключительной части проекта.

Местность, о которой я пишу эти истории, имеет одну особенность. Это не совсем обычная деревня, хотя многое в ней как в тысячах других российских деревень. Но есть и отличие: рядом с ней находятся Музей-заповедник драматурга А. Н. Островского и пансионат СТД. Эти два учреждения дают работу десяткам местных жителей, они привлекают приезжих, благодаря им здесь появились дачники из Москвы.

Поэтому в Щелыково любят, выпивая, поднять такой тост: «За кормильца!» (имеется в виду Александр Николаевич, благодаря которому место если и не процветает, то и не растворяется в безбрежных просторах Родины).

Имение в этих местах знаменитый драматург и его брат Михаил, чиновник высокого ранга (сенатор, член Государственного совета, с 1881-го министр государственных имуществ), купили у вдовы своего отца в 1867 году.

Отец братьев Островских, начав карьеру юриста в Костроме, переехал затем в Москву, весьма преуспел, дворянство получил вместе с чином, а с ним и право на покупку земли с крестьянами. В 1848 году он вышел в отставку и приобрел сельцо Щелыково, заложенное в Опекунском совете, то есть совершенно бывшими владельцами разоренное.

Дом-музей Островского – очень скромный на сегодняшний взгляд – сохранился в первозданном виде

Несколько лет новый помещик прожил в деревне, пытаясь наладить свое хозяйство и занимаясь тяжбами, но довольно скоро умер, а вдова не имела ни сил, ни желания продолжать его труды, особенно после отмены крепостного права, когда, лишившись даровой рабочей силы, повсеместно разорялись дворянские гнезда.

Когда братья решили купить имение у мачехи, у Александра денег не было, но он рассчитывал, что сможет заняться сельским хозяйством, начнет продавать продукты своего труда и заработает – и на жизнь своего семейства, и на уплату долга.

«Вот мне приют, я буду иметь возможность заняться скромным хозяйством и бросить, наконец, свои изнуряющие драматические труды, на которые я убил бесплодно лучшие годы своей жизни», – писал он брату в надежде на своего рода дауншифтинг.

Сначала была предпринята попытка решить кадровый вопрос, то есть нанять хорошего управляющего, который бы поставил хозяйство на правильную основу. Но когда подсчитали, во сколько обойдется такой управляющий, и сравнили с тем, что может принести имение, то выяснилось, что всех доходов едва хватит на одну зарплату квалифицированного специалиста.

Тогда Александр Николаевич взялся за дело сам, и весьма ретиво. Были закуплены элитные семена и новая техника, но тут оказалась, что технику крестьяне быстро ломают, а семена не умеют правильно обработать. Кроме того, в деревнях остались одни старики и бабы, потому что все взрослое мужское население в городах на заработках, так что и рабочих рук толком нет.

«Голубой дом» – дом дочери драматурга Марии Островской-Шателен, построенный в 1903 году по ее собственному проекту «Голубой дом» – дом дочери драматурга Марии Островской-Шателен, построенный в 1903 году по ее собственному проекту

Урожайные годы случаются в этих краях куда реже неурожайных, коровы дают мало молока, а единственный способ что-то заработать – это продать лес. Но лес жалко: это будущее детей, во-первых, а во-вторых, он в уезде слишком дешев, потому что дорог нет, вывозить сложно. К тому же мужики пьют, нечисты на руку, воруют лес, договоренностей не выполняют.

А потом в имении случился пожар, и Островский не сомневается – это поджог, устроенный кем-то из обиженных крестьян.

Не то чтобы отношения с местным населением плохие, Островские – мягкосердечные хозяева и стараются всячески идти крестьянам навстречу, но запутанные послереформенные обязательства множат поводы для конфликтов. К тому же водка усугубляет.

Островский пишет брату: «Даже и злой человек без всякого повода или по ничтожному поводу не решится на поджог, но стоит ему осатанеть от водки, так он и за пять лет какую-нибудь обиду вспомнит. А поводы всегда найдутся». Пожар нанес убытка в три тысячи рублей (а за все имение уплачено немногим более семи тысяч), к тому же оставил горькое чувство обиды и недоумения.

Потраченные средства не окупились, и мечты драматурга о сладкой доле помещика и сельского хозяина улетучились как дым. Брат Михаил Николаевич, министр, трезвый ум, тоже пытался наладить хозяйство, но и у него ничего не вышло.

И братья плюнули на экономику и стали жить в имении как на даче – принимать гостей, ловить рыбу, собирать грибы.

Провизию в основном везли из Москвы, от Елисеева, хотя огород был свой, даже парники и оранжереи в нем были. А деньги на содержание дома зарабатывали в столицах, Александр – в Москве, пьесами, работой в театре, Михаил – в Петербурге, в министерстве казенного имущества.

Однако странным образом именно покупка сельца Щелыково двумя столичными жителями позволила этому месту сохранить многое из того, что утрачено навсегда соседями. Помещичий дом, построенный в конце XVIII века, очень скромный на наш сегодняшний взгляд, сохранился в своем первозданном виде. Не разрушен оказался и храм, который возвел по обету после чудесного спасения на море генерал-майор Федор Михайлович Кутузов, первый хозяин этой земли.

Почти все остальные церкви в округе были превращены в зернохранилища, клубы и сохранились очень плохо. Многочисленные имения с домами, парками и садами еще во времена колхозов растворились в местных лесах: кое-где еще торчит колокольня или остов каменного дома, но ландшафт полностью изменился.

Да и Щелыково сохранилось только благодаря театральным связям гостей имения, которые пробили у Луначарского передачу дома Островского, в котором после 1917 года находился приют для беспризорных, Малому театру для устройства дома отдыха. В 1928 году имение, еще не до конца разоренное, снова привели почти в прежний вид, а через десять лет открыли и две мемориальные комнаты. А через двадцать лет, в 1948 году, к 125-летию со дня рождения драматурга, Щелыково объявили государственным заповедником.

Колхоз имени Островского, созданный в том числе на землях бывшего имения, развалился в 90-е годы вместе со всеми другими дотационными хозяйствами. Количество деревень в окрестностях стремительно уменьшается, а вот место, где в течение 18 лет проводил летние месяцы московский дачник, так и не оставивший своих изнуряющих трудов по сочинению пьес, осталось памятником.

В усадьбе косят траву, стригут кусты и вырубают старые деревья, на веранде старого дома стоит стол со стульями – кажется, хозяева вот-вот вернутся с рыбалки и сядут пить чай с вареньем… Так красота и искусство оказались куда более вечными, чем хозяйство и деревенские традиции.